В частности, был объявлен набор добровольцев в новый Лейб-Гвардии полк морской пехоты — элитное подразделение, в котором будут служить лучшие из лучших, самые отчаянные сорвиголовы, самые геройские моряки. И лучшие из них будут удостоены Высочайшей чести охранять Особу Его Императорского Величества.

Итак, наступило утро. Хмурое утро Вербного воскресенья. Кое-где еще тянуло дымом от сгоревших ночью магазинов и лавок, улицы были полны полицией и войсками. Объявленное ночью осадное положение к утру было отменено и вот уже зазвучал праздничный перезвон с колоколен церквей, вот потянулись на церковную службу первые прихожане. Сначала несмело, озираясь по сторонам, но с каждой минутой все больше и больше людей заполняли улицы российских столиц.

Но готовились новые выпуски газет, но собирались для оглашения приговора судьи Трибунала в здании Манежа, но готовилась новая схватка за умы, за власть и за будущее…

МОСКВА. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ. 26 марта (8 апреля) 1917 года.

Сто тысяч глаз смотрели на меня. Пятьдесят тысяч человек ждали моего слова.

Только что закончилась праздничная служба в Успенском соборе Кремля и вся публика, удостоенная чести присутствовать на Большом Императорском выходе, потянулась сквозь Спасские ворота на Красную площадь, поскольку я загодя объявил о том, что сегодня я буду выступать с обращением к народу.

Я в этот раз стоял не на броневике, посчитав сие достаточно банальным и заезженным. Одно дело, когда это все выглядело как стихийный искренний порыв (коим оно и было в реальности), а другое дело, когда Император планово лезет на стальное чудо. Нет, на этот раз силами Инженерно-строительного корпуса за сегодняшнее утро была сколочена деревянная трибуна прямо на том месте, где в мое время размещался мавзолей. Сооруженная конструкция была задрапирована бело-сине-красными полотнищами, а позади меня развевались на ветру русский триколор и мой личный Штандарт. По обеим сторонам трибуны вдоль кремлевской стены выстроились четкими рядами Кавалергардский и Георгиевский полки. Присутствовавшие на Большом выходе в Кремле стояли отдельной толпой у Покровского собора.

Отзвонили куранты на Спасской башне, и пора было начинать.

— Доблестные воины русской армии и флота, служащие Империи, народные избранники, представители дипломатического корпуса, офицеры и генералы дружественных России союзных держав, все верные мои подданные! Тяжелые испытания выпали на долю нашей Империи и нашей армии. Героически сражаясь наш народ и наш солдат с каждым днем приближает нашу общую победу в этой войне. Никто не может упрекнуть русского воина в трусости. Свидетельством тому те многочисленные герои, которые стоят в строю перед вами. Тем неожиданней и тем подлей был тот удар в спину, который русская армия получила вчера на французской земле. Нет и не может быть оправдания такому чудовищному предательству!

Толпа яростно загудела. Разрозненные крики через некоторое время были организованы рассредоточенными в массах нужными людьми, и вот уже вся площадь все более слитно начинает скандировать:

— Позор! Позор! Позор!

Наконец площадь потихоньку стихла, и я вновь заговорил.

— Но не вчера началось это предательство! Паутина заговоров плелась из посольств и правительственных кабинетов известных вам держав, которые мы искренне считали не только своими союзниками в войне, но и настоящими друзьями русского народа. Заговоры, мятежи, покушения на русских Императоров и как венец гнусности — подлый расстрел русских героев французской армией на французской земле, во французском тылу, расстрел в спину, как поступают только трусы и предатели!

Площадь вновь взорвалась криками негодования, переросших в очередное скандирование. Я патетически вопрошаю:

— Можем ли мы считать себя связанными союзническими обязательствами с гнусными предателями и подлыми убийцами наших солдат?!

Толпа ревет:

— Нет!

— Тут раздаются голоса о том, что мы, отвечая на предательство, должны выйти из военного союза стран Сердечного Согласия. Но разве другие страны Антанты виновны в том, что случилось во Франции? Разве их командование отдало приказ стрелять в спины русских солдат? Нет, они героически сражались на фронтах плечом к плечу с нашими доблестными воинами! И Россия верна своим искренним и добрым друзьям! Верна друзьям, уважает врагов, но презирает подлых предателей!

Одобрительный гул.

— Но разве будем мы правы, осуждая всех французов за то предательство, которое совершили французские правители? Французский народ много лет был искренним другом русского народа, и мы никогда этого не забудем! Наш гнев и наши обвинения касаются только тех, кто виновен в предательстве! Россия требует от Франции официальных извинений! Мы требуем справедливости! Мы требуем отставки французского правительства, отставки генерала Нивеля и суда над виновными! Мы требуем возвращения домой наших солдат, возвращения с почестями, как подобает настоящим героям! До выполнения наших требований Россия считает себя свободной от любых обязательств в отношении Франции! Россия верна добрым союзникам, но презирает предателей, пытающихся украсть нашу законную победу! Предателям не уйти от возмездия! Нет и не будет пощады предателям и в самой России!

Децибелы нарастают!

— Но предательство пустило глубокие корни в России. Немало тех, кто готов продать свое Отечество и его интересы, тех, кто нарушил данную Императору присягу верности, кто готов выслуживаться перед врагами России за проклятые тридцать сребреников! Изменники, заговорщики, масоны — вот главные враги России! Но всех их постигнет карающий меч правосудия! Сегодня Трибунал над изменниками вынесет свой суровый приговор, и я хочу, чтобы все знали, от кары не спасет ни происхождение, ни богатство, ни что другое! С сегодняшнего дня я более не намерен терпеть на государственной службе тех, кто состоит в тайных обществах любого толка. Только публичное покаяние и отмежевания от членства в таких обществах может даровать мое прощение. Я жду прошений об отставке от тех, кто не желает открыто отринуть членство в тайных орденах, масонских ложах и прочих антигосударственных организациях. Дня, для всех государственных служащих членство в таких обществах будет означать государственную измену!

Гул превращается в рев.

— Русский народ ненавидит изменников и ненавидит предательство. Россия верна своим верным союзникам, верна своим обязательствам и твердо намерена их выполнять. Но наша общая верность идеалам "Сердечного Согласия" не должна мешать нам всем искать пути к мирному решению всех противоречий между странами! И я вновь обращаюсь ко всем воюющим сторонам! К нашим добрым союзникам, нашим противникам, и даже к тем, кого еще вчера считали своими друзьями! Давайте вместе остановим войну! Хватит бессмысленных жертв! Только всеобщее присоединение к инициативе "Сто дней для мира" и общее согласие на начало переговоров могут дать шанс к мирному сосуществованию в Европе и мире. Мирная и равноправная Лига Наций должна прийти на смену военным блокам и вражде! Мир, справедливость и процветание — вот то, к чему мы стремимся всей душой!

МОСКВА. ДОМ ИМПЕРИИ. ЕКАТЕРИНИНСКИЙ ЗАЛ. 26 марта (8 апреля) 1917 года.

— Франция. Объявила. Нам. Войну.

Денежные мешки обеспокоенно переглянулись.

— Уже идут сражения. Убитые и раненые с обеих сторон. Война объявлена на всех фронтах. И мы эту войну проигрываем. Пока проигрываем.

Я говорил это твердо, четко выговаривая слова, разделяя их между собой.

— Только что из Парижа пришли сообщения. Англо-французские войска перешли в наступление на Западном фронте. В Париже слишком уверены в исходе этого наступления. А потому спешат расставить все точки над "i", явочным порядком устанавливая новые правила послевоенного устройства мира. Мира, в котором России отводится лишь роль колонии. Вы все знакомы с содержанием французского ультиматума. Требование к нам одно — отказ от реального суверенитета и переход под внешнее управление. О серьезности намерений Франции говорит вторая новость из Парижа.