Дядя Стив сказал деревянным голосом:
— С радостью извинил бы… твое отсутствие.
— Э?
— Замнем для ясности. Ты оставь космос в покое, а я обещаю, что никогда не стану печь хлебы. Между прочим, у тебя мука на лацканах.
Фрэнк быстро глянул на свою грудь. Фейт смахнула что-то с его пиджака и сказала:
— Да это ж просто пудра.
— Конечно, пудра, — согласился Фрэнк, помогая ей отряхивать одежду. — Должен сказать тебе, Стив, что я, как правило, слишком занят, чтобы бывать на производственном этаже. Почти не вылезаю из офиса.
— Так я и думал.
Фрэнк вдруг вспомнил, что они с Фейт опаздывают на какое-то другое свидание и что им пора уходить, но па неожиданно задержал их.
— Фрэнк, а что это был за намек? Будто мои мальчики выродки?
— Что? Я никогда не говорил ничего подобного.
— Рад это слышать.
Они ушли в глубокой клейкой тишине, нарушаемой лишь гудением Пата, который в уме, но очень громко исполнял «Марш гладиаторов».{16}
«Мы победили, малыш!»
Мне тоже так казалось, но Пат счел необходимым закрепить успех. Он взял контракт.
— Значит, все в порядке, па?
— М-м-м… Я хочу проконсультироваться с судьей Холландом, и, кроме того, я не имею права говорить за твою мать. — Это нас не очень пугало; ма не стала бы сопротивляться, если б отец согласился, особенно в том случае, если тут же присутствовал и дядя Стив. — Но вы вправе сказать, что дело не получило отрицательной оценки. — Он нахмурился. — Между прочим, там не указана продолжительность полета.
Дядя Стив пришел нам на помощь:
— Обычное дело для гражданских кораблей, Брюс. Ты записываешься на полет со своей родной планеты и обратно.
— Хм… без сомнения. Но разве они вам ничего не сказали, мальчики?
Я услышал, как застонал Пат.
«Вот и конец всему! Что мы ему ответим, Том?»
Па ждал, а дядя Стив пристально следил за нами. Наконец он сказал:
— Лучше давайте начистоту, ребята. И, возможно, мне следовало упомянуть в разговоре, что я сам пытаюсь получить койку на одном из этих кораблей — с временным увольнением из армии и все такое прочее. Так что мне это дело известно.
Пат что-то пробормотал неразборчиво. Па резко прикрикнул:
— Говори же, сынок!
— Они сказали, что полет продлится… вероятно, около столетия.
Ма упала в обморок; дядя Стив подхватил ее, а все присутствующие стали носиться вокруг с холодными компрессами, мешая друг другу; мы же сидели как в воду опущенные. Когда ма очнулась, дядя Стив сказал па:
— Брюс, я, пожалуй, заберу ребят на прогулку, поставлю им по стаканчику крепкой сарсапарели,{17} чтобы они тут не путались под ногами. Все равно сегодня тебе с ними разговаривать не с руки.
С отсутствующим видом па согласился, что это недурная мысль. Я знаю, па любит нас всех, но, если бы потребовался выбор, никто из нас в сравнении с ма не значил бы ровно ничего.
Дядя Стив привел нас в заведение, где он мог получить нечто более соответствующее его вкусу, нежели сарсапарилла, и первым делом наложил вето на попытку Пата выклянчить пиво.
— Не выпендривайся, мальчуган. Уж не собираешься ли ты выставить меня человеком, спаивающим детишек родной сестры?
— Пиво никому не может повредить.
— Вот как? Я до сих пор разыскиваю парня, который когда-то сказал мне, что пиво — просто безалкогольный напиток. Собираюсь выбить у него мозги с помощью глиняной пивной кружки. Так что лучше помолчи.
В общем, мы получили свое прохладительное питье, а дядя Стив выбрал себе какое-то жуткое пойло, которое он называл «марсианским шенди»;{18} мы принялись обсуждать проект «Lebensraum». Дядя Стив знал о нем куда больше нас, хотя вплоть до сегодняшнего дня никаких официальных сообщений о проекте в прессе не было; думаю, тот факт, что Стив был приписан к Начальнику Главного штаба, имел кое-какое значение, хотя он об этом и не заикался.
Пат волновался и все время приставал к дяде Стиву:
— Дядя Стив, а есть ли хоть какой-то шанс, что родители нас отпустят? Или нам с Томом лучше просто забыть обо всем?
— Что? Конечно, вас отпустят.
— Не может быть! Что-то сейчас на это совсем не похоже. Насколько я знаю па, он скорее снимет с нас шкуру и сделает из нее прикроватный коврик, чем позволит ма почувствовать себя несчастной.
— Без сомнения. Кстати, идея насчет коврика вовсе неплоха. Но поверьте мне, мальчики, все будет ладно… при условии, что вы воспользуетесь вескими аргументами.
— Это какими же?
— М-м-м… Мальчики, поскольку я служу при штабе, мне приходилось иметь дело со многими крупными шишками. Если ты прав, а генерал ошибается, то существует только один способ заставить его поступить по-твоему — заткнись и не спорь. Дай фактам самим говорить за себя, а генералу время, чтобы придумать достаточно убедительное объяснение причин своего перехода на другую позицию. — Похоже, Пата это не убедило. А дядя Стив продолжал: — Поверьте мне, ваш родитель — человек здравомыслящий, а ваша мать, хоть и не такова, но скорее будет страдать сама, чем причинит боль кому-то, кого она любит. Этот контракт настолько важен для вас, что родители не смогут отказать вам: конечно, если вы дадите им время попривыкнуть к мысли о разлуке. Однако, если вы начнете ныть, клянчить и спорить, как вы делаете всегда, вы заставите их объединиться против вас.
— Как это? Я никогда не ною, я просто пользуюсь логикой…
— Умолкни. Я от тебя устал. Пат, ты всегда был самым противным отродьем, вечно ноющим, чтобы добиться своего… И ты, Том, ничуть не лучше. А с годами вы мало изменились; просто отточили свои технические приемы. Сейчас вам задаром предлагают то, за что я с радостью отдал бы свою правую руку. Мне следовало бы отойти в сторону и полюбоваться, как вы своими руками провалите дело. Но этого я не сделаю. Держите свои длинные языки за зубами, будьте тише воды, ниже травы, и вы добьетесь своего. Прибегнете к вашей обычной мерзкой тактике — и обязательно проиграете.
Таких слов мы ни от кого не потерпели бы. Если б это был кто-то другой, Пат просигналил бы мне и врезал противнику выше живота, а я — ниже. Но с человеком, который носит на груди ленточку «За Цереру»,{19} так не поступают; его слушают. Пат мне даже ни словечка не шепнул.
Вместо этого мы стали обсуждать сам проект «Lebensraum». Двенадцать космических кораблей должны были вылететь одновременно, приблизительно по расходящимся от Солнца радиусам, образующим как бы оси двенадцатигранника; однако радиусами их можно было назвать лишь условно, ибо миссия каждого корабля заключалась не в исследовании какого-то сектора космоса, а в том, чтобы посетить как можно больше звезд, относящихся к тому же типу, что и Солнце, сделав это за кратчайший промежуток времени. Дядя Стив объяснил, как для каждого корабля были вычислены минимаксные поисковые орбиты, но я этого не понял; чтобы понять, требовалось знание исчислений, которые мы еще не проходили. Впрочем, это не важно. Каждый корабль должен был затратить как можно меньше времени на прыжки от одной звездной системы до другой и как можно больше на исследование каждой из них.
Пат никак не мог оставить мысль о том, как бы это половчее заставить наших родителей решить дело в нашу пользу.
— Дядя Стив, даже положившись на ваше мнение о том, что нам не надо торопиться, не следует ли одновременно использовать аргумент, к которому они, может быть, прислушаются. Возможно, вы и сами могли бы выдвинуть его.
— Хм?
— Ну, насчет того, что полбуханки лучше, чем ничего. Вероятно, до них еще не дошло, что один из нас останется дома? — Я успел ухватить начало фразы, которую собирался сказать Пат, и это было вовсе не «один из нас останется дома», а «Том останется дома». Я хотел было заспорить, но потом решил спустить дело на тормозах. Фразу-то он ведь не произнес. А Пат продолжал: — Им известно, что мы рвемся в космос. Если они не разрешат нам сделать это сейчас, мы добьемся своего позже и другим способом. Если мы поступим в твой род войск, мы, конечно, сможем приезжать домой в отпуск, хотя и очень редко. Если же мы эмигрируем, то все равно что умрем для них; ведь очень немногим эмигрантам удается набрать денег на посещение Земли и уж во всяком случае не за тот срок, пока их родители еще живы. Поэтому, если нас оставят дома сейчас, то как только мы достигнем совершеннолетия, они, возможно, уже никогда больше нас не увидят. Если же разрешат лететь, то один из нас не только останется дома, но вся семья будет находиться в постоянном контакте с другим — ведь именно в этом контакте и заключена идея использования телепар. — Пат с тревогой посмотрел на дядю Стива. — Так не следует ли нам самим сказать им об этом? Или, может быть, ты сам подсунешь им нашу идейку?
