— Но что же ты будешь делать?

Представить себе Герди кем-нибудь, кроме богатой светской дамы, о чьих приемах и нарядах говорили даже на Марсе, было, признаться, сложно.

— Надеюсь найти место крупье. Жалованье у них приличное, и дело мне знакомо. Могу быть и банкометом — двадцать одно, фараон, шмен-де-фер… Но начинать, скорее всего, придется с разменщицы.

— С разменщицы?! Герди, и ты… будешь так одеваться?

Она пожала плечами.

— Фигура у меня пока что приличная… и деньги считаю быстро. Это честный труд, Подди, на самом деле. А разменщицы обычно собирают на свои подносы до десяти тысяч.

Я поняла, что несу чушь, и заткнулась. Увезти девушку из Марсополиса несложно — сложно из нее Марсополис вытрясти. Практически единственная одежда разменщиц — поднос с мелочью, но работа, безусловно, честная. А фигура у Герди такая, что все младшие офицеры «Трайкорна» кругами около нее ходили и крылья волочили по земле. Уверена, она запросто могла бы выйти замуж за любого из них, кто не женат, и обеспечить себя до самой смерти.

Но ведь самой работать честнее, так? А если так, почему бы не задействовать все свои активы?

Вскоре она поцеловала меня на прощанье и велела немедля ложиться спать. Я и легла, только что-то не спалось. Нет, она в разменщицах долго не просидит, скоро она станет крупье в потрясающем вечернем платье, из жалованья и чаевых будет откладывать впрок и станет однажды акционером, купив хотя бы один пай, а этого на обеспеченную старость хватит с избытком. А я, когда прославлюсь, приеду к ней в гости.

А что, если попросить Декстера замолвить за нее словечко перед доном Педро?

Тут мои мысли перескочили на Декстера.

Ясное дело, это не может быть любовью, я как-то уже влюблялась и знаю, что такое любовь. Очень болезненная штука.

А сейчас я себя чувствую просто здорово!

До меня дошел слух, что Кларк торговался, пытаясь продать меня (естественно, через черный рынок) одному комиссионеру, занимающемуся поставкой жен для колонистов в джунглях. Во всяком случае, так говорят. Не знаю, правда это или нет, но слухи ходят.

И что меня бесит больше всего, запросил он до смешного мало!

Но, мне кажется, слух распустил сам Кларк, чтобы лишний раз меня уязвить. Конечно, этот поросенок не моргнув глазом обрек бы меня на Пожизненное Рабство или — еще хуже — на Постыдную Жизнь, если бы это сошло ему с рук, однако при этом он выжал бы из этой омерзительной сделки все, что можно. Уж это точно.

Дело, видимо, в другом: все существо его гнусное взбунтовалось оттого, что он так открыто, почти по-человечески, вел себя со мной в тот вечер, и в качестве контрдействия он стал распускать пакостный слушок. Ну, чтобы вернуть наши отношения в нормальную, здоровую колею холодной войны.

А сделка такая у него даже на черном рынке не прошла бы: у меня ведь нет никаких контрактов с Корпорацией. Если бы он даже сфабриковал что-нибудь такое, я бы всегда смогла послать весточку Декстеру, и Кларк это отлично знает. Герди рассказывала, что черный рынок жен держится на разменщицах, кассиршах и горничных из «хилтонов», которые не сумели выйти замуж в Венусберге, где мужчины в меньшинстве, и по доброй воле соглашаются, чтобы их продали в джунгли, где женщин не хватает. Тогда им не пришлось бы отрабатывать, что осталось по контракту. Эти не жалуются, и Корпорация не возражает.

Многие невесты — из эмигрантов, прямо с кораблей. Посредники оплачивают их проезд, а потом выжимают все, что могут, и из самих невест, и из тех горняков с фермерами, которым их поставляют. Как будто бы все честно, и никакого жульничества.

Но я, признаться этого не понимаю. Вообще не понимаю, как делаются дела на этой планете. Законов, кроме правил Корпорации, никаких… Хочешь жениться — найди любого, кто согласен быть священником или проповедником, и выбирай церемонию, какая больше нравится, но никакого нового официального статуса не получишь — это ведь не контракт с Корпорацией. Хочешь развестись — собирай вещи, оставляй записку или не оставляй, если не желаешь, и иди, куда хочешь. Внебрачные дети? Здесь о таких и не слыхали. Ребенок есть ребенок; Корпорация его голодным не оставит — он ведь вскоре вырастет и пойдет работать, а рабочая сила на Венере в дефиците. Многоженство, многомужество — кому мешает? Во всяком случае, не Корпорации…

Физическое насилие? Попробуй, если себя не жалко. Венусберг — больше всех городов в Системе напичкан полицейскими, потому что на доходах Корпорации преступления сказывались бы отрицательно. В моем родном Марсополисе я бы не пошла в некоторые районы одна: кое-кто из наших песчаных крыс — с большим прибабахом, и от них можно ждать чего угодно. А вот в Венусберге я смело могу всюду ходить одна, и единственным насилием против меня будет вездесущая, назойливая реклама.

Но только не в джунглях. И дело даже не в людях. Венера сама по себе очень вредная для здоровья, к тому же можно нарваться на аборигена, нюхнувшего звездной пыли. Даже крошечных крылатых фей эта гадость делает жутко кровожадными.

Убийство? Это — очень серьезное нарушение правил Корпорации. Жалованье убийцы на многие годы вперед арестуют и вычтут из него все, что убитый заработал бы за всю свою возможную дальнейшую жизнь, плюс доход, который он принес бы при этом Корпорации. Высчитывают это в секретариате Корпорации, а там, как известно, работают такие люди, у которых вместо сердца — насос с жидким гелием.

Словом, если вы задумали убить кого-то на Венере, забудьте об этом. Или заманите его на планету, где убийства отнесены к проблемам общественной жизни. Там вас самое большее, повесят — и все дела. А на Венере убийство — дело гиблое.

Жители Венеры делятся на три категории: акционеры, работники, и еще толстенная прослойка между ними: работники-акционеры (это как Герди хочет), работники-сдельщики (таксисты, фермеры, старатели, кое-кто из торговцев и так далее) и, конечно, будущие работники — то есть дети, которые только учатся. Есть еще туристы, но они людьми не считаются, они тут вроде кастрированных быков в стаде: ценное имущество, к которому относятся заботливо, но без малейшей жалости.

Гражданин другой планеты может находиться здесь как турист хоть час, хоть всю жизнь. Пока платит. Ни виз никаких не нужно, ни чего другого — всем рады. Ты должен только иметь обратный билет, который не можешь продать, пока не подпишешь контракта с Корпорацией. Кто хочет — пусть подписывает, меня лично не тянет.

Нет, ничего не понимаю в здешней системе, хоть дядя Том и объяснял мне все с ангельским терпением. Однако он говорил, что и сам не все понимает. Местный строй он назвал корпоративным фашизмом — если бы это название что-нибудь объясняло! — и сказал, что никак не может разобраться: то ли это мрачнейшая из тираний, то ли — самая совершенная на свете демократия.

Он говорил, что условия здесь лучше тех, в каких живут больше девяноста процентов землян, жизненные стандарты которых, в свою очередь, выше, чем у большинства марсианцев, особенно песчаных крыс. Учтите, что на Марсе никто не голодает и не оставлен без медицинской помощи.

Не знаю… Теперь-то я вижу, что просто всю жизнь принимала марсианский образ жизни как нечто само собой разумеющееся. Конечно, в школе нам и про другие рассказывали, но это же совсем не то, что самому посмотреть. Вот сейчас я как следует прочувствовала: можно жить и по-другому. И притом — счастливо. Вот, например, Герди. Отлично понимаю, отчего она при сложившихся обстоятельствах не захотела оставаться на Земле. Могла бы осесть на Марсе — там таким иммигрантам всегда рады, — только Марс ее не прельстил.

Это меня огорчило; я, как вы уже могли убедиться, считаю, что Марс ближе всего к моему идеалу. И Герди, по-моему, тоже.

И все-таки она выбрала этот ужасный Венусберг. Говорит, это — Как Раз Для Нее.

Более того, дядя Том сказал, это истинная правда. Герди, мол, в два счета приручит Венусберг и станет акционером еще до того, как я научусь выговаривать без запинки «дополнительные дивиденды».