Он высадил ее прямо у гаража, в котором она рано утром оставила «додж». Джильберта достала квитанцию и, собравшись с духом, подошла к будке дежурного. Затем, прикрыв тыльной стороной руки рот, всем своим видом выражая беспредельную скуку, она положила в окошко квитанцию и двадцатидолларовую купюру. Сердце у Джильберты бешено колотилось, когда она дрожащими руками убирала сдачу в кошелек.

А вдруг полицейские уже обнаружили машину и только и ждут ее появления в гараже? Когда на пандусе показался «додж», она почти видела на переднем сиденье капитана Лаурентиса и лейтенанта Кавелли...

Грузовичок остановился рядом с ней, дежурный выскочил из кабины водителя, и Джильберта почувствовала такое облегчение, что даже дала ему пять долларов на чай.

– Спасибо, леди.

Она включила передачу и, нажав ногой на акселератор, буквально вылетела из гаража, чувствуя себя вялой и липкой, как переваренные спагетти. Это состояние было совсем не типичным для Джильберты.

Она вела машину через центр, повернула к жилым кварталам, затем проехала мимо Колумбийского университета на Риверсайд-Драйв и свернула в переулок.

«А вот то, что нам нужно», – подумала Джильберта, когда увидела в густозаселенном квартале возле одного из домов тинейджеров, игравших в бейсбол. Она припарковала «додж» на обочине, где уже стояло несколько автомобилей, оставила ключ в гнезде зажигания и поспешила к Риверсайд-Драйв, где тут же поймала такси.

В ожидании, пока наполнится ванна, Джильберта залпом выпила два бокала неразведенного виски.

Всего десять часов назад она стояла вместе с Джулсом Марстоном на террасе пентхауса и любовалась великолепной панорамой порта. Десять часов, а будто вечность прошла. Казалось, этот ужасный день никогда не кончится.

Резкий звонок телефона испугал Джильберту. «Несомненно, это Анита», – подумала она и, подняв телефонную трубку, уверенно сказала:

– Алло, дорогая.

На другом конце провода молчали.

– Алло... алло... – нетерпеливо повторяла Джильберта. – Ты слышишь, Анита?

– Боюсь, что нет, – ответил мужской голос. – Это капитан Лаурентис, миссис Киллингтон. Простите, что беспокою вас так скоро. Но после того как мы с лейтенантом Кавелли вернулись в полицейский участок, я понял, что мы пропустили нечто важное, когда допрашивали вас с мисс Тэтчер. Я буду весьма признателен, если вы уделите мне еще немного времени. Это займет не больше пяти – десяти минут. Не хотите ли вы спуститься в холл и выпить со мной чего-нибудь – спиртное или кофе?

Джильберта колебалась:

– Но... я как раз собиралась принять ванну.

– Хорошо, не спешите, я подожду, – заверил ее Лаурентис, – а пока почитаю журнал.

Она в задумчивости прикусила нижнюю губу, затем решилась:

– Капитан, у меня действительно нет желания снова одеваться... Послушайте, почему бы вам не подняться ко мне в номер, если это вас, конечно, устроит.

– Более чем. Я не прочь выпить после такого дня, миссис Киллингтон. Мне зайти через полчаса? Тогда вам не нужно торопиться и вы не спеша примете ванну.

Джильберта назвала ему номер своего люкса. Продолжая прижимать телефонную трубку к уху, хотя уже звучали гудки, она лихорадочно вспоминала события этого жуткого дня. Кажется, все прошло без сучка, без задоринки.

Но так ли это на самом деле?

Капитан явился точно через полчаса. Джильберта встретила его у двери. На ней были черные шелковые трусики и лифчик, а поверх накинут почти прозрачный пеньюар с пышными рукавами.

– Еще раз приветствую вас, – произнесла Джильберта. – Пожалуйста, входите.

У Лаурентиса были изумительные зубы и, несмотря на его довольно мрачную профессию, открытая улыбка.

– Я искренне прошу прощения за беспокойство, которое вам причиняю, но это действительно важно.

– Все в порядке, капитан. – Она подвела его к софе и предложила виски с содовой, а сама села в глубокое кресло напротив и подняла бокал. – Ваше здоровье.

– А я пью за ваше здоровье! – ответил Лаурентис, медленно выпил виски и поставил бокал на кофейный столик.

Подогнув под себя ноги, Джильберта внимательно посмотрела на капитана.

– Ну что же это за важный вопрос, который вы забыли задать?

Лаурентис покачал головой. Вид у него был довольно простодушный.

– Вы, наверное, будете считать меня тупым полицейским, когда я отвечу вам.

«Конечно, – подумала Джильберта. – Глуп как пробка», но вслух сказала:

– Очень в этом сомневаюсь.

– Я забыл спросить, были ли у Джулса Марстона враги, я имею в виду тех людей, которые могли желать его смерти.

Откинув голову, Джильберта рассмеялась:

– Вы, должно быть, подшучиваете надо мной, капитан.

Удивленно подняв брови, Лаурентис спросил:

– А что тут смешного?

– Простите меня. На самом деле это совсем не смешно, – ответила Джильберта. – Джулс Марстон был из тех, кто локтями прокладывает себе дорогу и не думая переступает через трупы. Он был безжалостным человеком, имеющим огромную власть и большое состояние. Конечно, у него были враги. Вы с таким же успехом могли бы спросить, есть ли враги у семейства Кеннеди.

– Понимаю... Ну а вы, миссис Киллингтон, не могли бы назвать хотя бы несколько человек, относящихся к числу его врагов?

– Могла бы, но, мне кажется, вам лучше спросить о врагах у его друга Милоша Алански, поскольку он был его правой рукой. Думаю, Милош лучше всех знает как о личной жизни Джулса, так и о его бизнесе.

– Я непременно побеседую с мистером Алански, – пообещал капитан, поднимаясь с софы.

– Нет, погодите, допейте виски.

– Должно быть, у вас есть какие-то планы на вечер? – поинтересовался Джордж Лаурентис.

– Только поздний ужин с моей падчерицей и секретарем.

– Да, ваша падчерица... Вы уже сказали губернатору Киллингтону о смерти мистера Марстона? – задал еще один вопрос капитан.

У Джильберты был несчастный вид, когда она, вздохнув, ответила:

– Еще нет. Я все откладываю эту тяжелую задачу. Не хочу портить мужу настроение в этот знаменательный день. Я сообщу ему об этом попозже, сегодня вечером... Видите ли, как я уже говорила вам раньше, мой муж и Джулс были очень близкими друзьями.

– Да, да, я помню.

Наступила неловкая пауза. Глядя в свой бокал, Лаурентис легонько взбалтывал янтарную жидкость с таявшим на глазах кубиком льда.

– Капитан Лаурентис, – Джильберта первой нарушила молчание, – простите меня за то, что я скажу. По-моему, вы не производите впечатление человека, который работу в полиции хотел бы сделать своей карьерой.

Он широко улыбнулся.

– Почему вы так считаете?

– О, я не знаю... Почему-то я представляю, что вы сидите в твидовой куртке с кожаными заплатами на локтях за письменным столом в каком-нибудь колледже Лиги плюща, – сказала она.

– А вы неплохой детектив, миссис Киллингтон. На самом деле я был очень близок одно время к тому, чтобы выбрать эту дорогу. Я ведь специализировался по уголовному праву в Гарварде. Кроме того, еще на младших курсах я был стипендиатом Родса. Именно в Англии меня заинтересовала психология совершения преступлений, поэтому я поменял свою профилирующую дисциплину. Когда я вернулся в Штаты, мне предложили должность на факультете в Гарварде, но я отказался... Видите ли, я твердо осознал, что проникнуть в психологию преступников можно, только общаясь с ними. Вот почему я пошел работать в полицию.

Джильберта смотрела на него, широко открыв глаза.

– Я изумлена и просто поражена.

– Не удивляйтесь, – заметил Лаурентис, – с каждым годом все больше и больше выпускников академии приходят к такому же выводу и поступают на работу в наш департамент. – Неохотно поднявшись с софы, он сказал: – Теперь мне действительно нужно идти. Я должен отметиться в полицейском участке.

– Джильберта проводила его до двери.

– Жаль, что я ничем не смогла вам помочь.

– Нет, вы помогли. Спасибо, что приняли меня. – Он не успел сделать и трех шагов по коридору, как Джильберта позвала его: