— А что будет со мной? — спросила она, пытаясь не выдать боль, разрывавшую душу. — Мне остается лишь вернуться к прежней жизни и как–то выживать, да? Почему? Потому что я сильнее? Потому что я — не леди?

Мэтью подошел к Джейн, но она лишь отступила назад и споткнулась, ничего не видя от застилавших глаза слез.

— Или потому, что меня проще заменить. Все логично, от меня действительно легче избавиться!

Во взгляде Мэтью читалась такая мука, что Джейн заранее поняла его ответ.

— Не заставляй меня выбирать, пожалуйста! — взмолился он.

— Я облегчу вам задачу, милорд. Вам не придется делать выбор.

Повернувшись, Джейн решительно зашагала вперед. Уоллингфорд кричал ее имя, прося вернуться, но она уже не обращала на это внимания. Граф все же догнал Джейн и схватил за руку, которую она тут же со злостью вырвала.

— Джейн, не покидай меня вот так!

Она не удостоила Мэтью ответом, лишь подобрала юбки и только ускорила темп. Сейчас Джейн отчаянно хотелось разрыдаться, но она не собиралась проявлять слабость в присутствии Уоллингфорда.

— Джейн, пожалуйста, ты не понимаешь! Я не могу позволить, чтобы у меня отняли Сару!

Зато он вполне мог позволить отпустить от себя Джейн, и осознание этого буквально убивало ее изнутри.

Стараясь ничем не выдать боль, терзавшую сердце, Джейн продолжала ступать по склону холма. Бедняжка понятия не имела, что Мэтью все еще идет за ней, пока не почувствовала, как граф тронул ее за руку, умоляя остановиться.

— Я не могу выбирать, Джейн.

Сердце несчастной маленькой медсестры было безнадежно разбито. Она отвела взгляд, но Мэтью поймал ее за подбородок, заглянув прямо в глаза. Он немного поколебался, нерешительно скользнул взглядом по сторонам и все–таки посмотрел на нее:

— Джейн, Сара — моя дочь.

Слова сами собой сорвались с губ Мэтью. Его постыдная тайна выплыла наружу.

— Твоя дочь? — шепотом переспросила Джейн, едва не потеряв дар речи. Ах, как Уоллингфорд ненавидел себя за ту боль, что он причинил возлюбленной, за слезы в прекрасных зеленых глазах, которые хотел вытереть, но понимал, что не имеет права дотрагиваться до нее своими грязными руками!

— Да, моя дочь.

Джейн споткнулась от неожиданности, ее лицо выражало крайнюю степень потрясения. Мэтью помог любимой сесть и устроился рядом, жалея о том, что уже не может обнять ее. Сейчас он хотел быть с ней больше чем когда бы то ни было! Рот Джейн удивленно открылся, потом она крепко стиснула зубы и посмотрела куда–то вдаль, мимо графа. А он отчаянно боялся реакции Джейн, ужасался тому, что она, должно быть, сейчас думает.

— Мне было пятнадцать, когда однажды Миранда моя мачеха, пришла ко мне в конюшню. — Мэтью запнулся, несколько раз смущенно моргнул и глубок вздохнул. Трудно было решиться сказать то, что он, столько лет держал в секрете. — Я был крупным, хорошо развитым для своих лет. А она обычно так смотрела на меня… — Он опять прервался, не в силах подобрать нужные слова. — И… и…

— Не нужно, не продолжай, — шептала Джейн, слезы текли по ее лицу.

Но Мэтью уже не мог прервать печальный рассказ.

— В тот ужасный день на конюшне мачеха загнала меня в угол. Она поглядывала на меня на протяжении многих месяцев, заигрывала со мной — все эти взгляды, мимолетные, будто случайные прикосновения, явные намеки… Я… я не знал, что мне думать. Но в этот день… — тихо произнес он, — мачеха пришла ко мне. Она опустилась на колени и расстегнула мои брюки.

— О боже! — раздался сокрушенный шепот Джейн. Но Мэтью упорно продолжал свою историю. Теперь уже слова сами лились.

— Она ублажала меня своей ладонью, хорошо, сознанием дела. Ко мне никто до этого не прикасался, кроме моей собственной руки. — Мэтью закрыл глаза, словно отказываясь еще раз переживать то, к чему снова и снова возвращала его память.

— Я был таким чертовски твердым! — произнес он сквозь стиснутые зубы. — И когда она дотронулась до меня своей рукой, а потом и губами…

Он яростно сжал челюсть.

— О боже, я не хотел, чтобы это заканчивалось! Я… ненавидел все это, чувствовал отвращение, видя ее там, между своими ногами, с моим членом во рту. Но мне так нравились ощущения! Мачеха заставила меня наблюдать за этим действом, ее глаза так и искали меня. Но это было неправильным, позорным, греховным. Она ведь была женой моего отца! В то время ей было всего двадцать два, но она уже произвела на свет двух дочерей.

Я ненавидел ее, но мне нравилось то, что она делала с моим телом. С тех пор она стала приходить ко мне по ночам и доставлять удовольствие своим умелым ртом. Она обучила меня всем премудростям секса, и я стал относиться к этому как к чему–то грязному, низменному, греховному.

Но больше всего я ненавидел ее за то, в кого она меня превращала! Я пытался относиться к мачехе хуже, но ее это только заводило, ей нравилось щекотать себе нервы извращенными играми. Это разрушило меня, Джейн, сломало мою душу…

Джейн рывком притянула Мэтью к себе и обняла, ее слезы капали на его густую шевелюру.

— Она соблазняла тебя силой!

Мэтью взглянул на любимую и отрицательно мотнул головой. Хотел бы он сейчас найти в себе силы солгать, убедить, что все происходило против его воли, но он не мог ее обманывать!

— Нет, Джейн. Я сам пошел на это. Я хотел этого. Иногда я даже специально искал ее. Случалось, я лежал ночами в кровати, забавляясь со своим членом, и надеялся, что она придет ко мне.

Наклонив голову, Мэтью зарылся в грудь Джейн. Он прятал лицо от ее цепкого взгляда, стыдясь своего признания.

— Это был мой первый сексуальный опыт, Джейн. Мне было всего пятнадцать. Я не знал, как контролировать свое тело, его потребности. Я только–только узнавал о сексе, и Миранда… Она учила меня, как пользоваться и быть использованным. И все это время убеждала меня держать наши отношения в тайне. А кому я мог об этом рассказать? — усмехнулся он. — В конце концов, она была моей мачехой! Ни у кого не было такой постыдной связи с мачехой, к тому же я был еще так юн…

— Мэтти, — прошептала Джейн, прикасаясь губами к его брови.

Он судорожно сжал ее платье и коснулся щекой приятной выпуклости груди.

— Наши отношения продолжались многие месяцы, а потом она забеременела Сарой. И в панике прибежала ко мне! Миранда носила под сердцем ребенка, но уже давно не спала с моим отцом. Мы вместе разработали план по его соблазнению, и она смогла убедить его, что забеременела той ночью. Я пытался прекратить нашу связь, но Миранда и слышать об этом не хотела! Я пробовал!

Мэтью прижался к Джейн, словно ища в себе силы продолжить свою постыдную историю.

— Но Миранда приходила ко мне снова и снова, каждую ночь. Согласись, Джейн, когда тебе пятнадцать, трудно устоять перед искушением. Боже праведный, мое тело так желало удовольствия, что инстинкты взяли верх над разумом! Я ненавидел Миранду всякий раз, когда она ублажала мое тело. Мачеха приходила ко мне даже тогда, когда в ее утробе рос ребенок. Мне внушало отвращение то, чем мы занимались, особенно когда я понимал, что это и мое дитя. Но я… я не мог остановиться, Джейн! А потом родилась Сара.

Мэтью снова запнулся и взглянул в глаза любимой.

— Знаешь, а ведь именно я дал этой девочке имя. Я полюбил ее сразу, как только увидел. Не потому, что она — плод моих отношений с Мирандой. А потому, что Сара — часть меня. Она — только моя. Миранде не нравилось, что я так привязан к Саре, ее мучила странная, извращенная ревность.

Тем летом мне было семнадцать, а Саре только–только исполнилось два года. Мне нужно было уезжать на учебу в университет, а Миранда не хотела меня отпускать. Мы все еще… трахались. — Он поежился от отвращения. — За день до своего отъезда я встретил мачеху у озера. Я прошел по мосту и увидел, как что–то плавает в воде. Когда я пригляделся, просто обомлел от ужаса: Миранда удерживала Сару под водой!

Джейн еще крепче обняла Мэтью, все тело которого сотрясала дрожь.