— "Заявитель Магнус Аверьяно подал прошение о расследовании…"

Девица меня прервала:

— О расследования исчезновения своей жены, Адель Аверьяно, 5 марта 945 года, 34 лет от роду. Женщина отправилась на портовый рынок и не вернулась. Спустя 3 дня ее тело было обнаружено за городской чертой, ограблена и заколота ножом. Дознанием занималось отделение громадского сыска…

— Довольно, — прервал я ее, пораженный. Я открыл случайную страницу и выбрал случайную запись, а она процитировала ее дословно! — Как вам это удается?

Девица лишь досадливо махнула рукой, опять утыкаясь в записи.

— У меня абсолютная память.

— В каком смысле?

— Я не читаю записи, тут вы правы, но мне достаточно одного взгляда на страницу, чтобы ее запомнить. А читать, если так можно выразиться, и выбирать необходимые сведения я буду позже, у себя дома. А для вас я составлю список с адресами, не волнуйтесь, — девица спокойно уткнулась дальше в книги.

— Невероятно! — я действительно был поражен. — Если все так, как выговорите, — я осекся под ее недовольным взглядом. — То вы должны заниматься чем-то… чем-то более полезным, чем сыск. Вы же можете поступить в Академию, заняться исследованиями, необязательно теологическими, можно медициной или историей, например. С вашей памятью вы легко добьетесь успеха…

— Вы не находите, что мои занятия гораздо более полезны, чем ваши бестолковые академические изыскания, господин инквизитор? И не мешайте мне более, пожалуйста.

Я послушно замолчал, спорить было бесполезно. Похоже, она действительно не понимает, каким уникальным даром ее наградил Единый.

Мы покинули архив, когда солнце уже склонилось к горизонту. На город наползали длинные тени от шпилей церквей, и только островерхая башня естественных наук Академии была залита солнечным светом, поскольку вздымалась над городом намного выше всех существующих церквей. Формально это было нарушением священного предписания не строить здания выше, чем церкви. Но поскольку Академия принадлежала Церкви, на этот вопиющий факт смотрели сквозь пальцы. В воздухе заметно посвежело.

— Надеюсь, теперь вы отдадите мне куклу? Мне еще надо будет завести ее в Академию, — я поежился, от перепада температур было непривычно холодно.

В экипаже девица пристально уставилась на меня. Она опять не удостоила меня ответом. Ее поведение странным образом изменилось еще в архиве, от истеричности и капризности не осталось и следа, она выглядела задумчивой и рассеянной, а поэтому казалась обманчиво спокойной.

— Господин инквизитор, вы всерьез полагаете, что справитесь с этим делом самостоятельно?

— Только не устраивайте опять истерику, — я чувствовал, что безмерно устал от ее фокусов. — Чего вы добиваетесь? Что еще я должен сделать, чтобы вы отдали улику?

— Я отдам вам куклу, не переживайте. Но признайтесь, вы ведь не заметили существенную странность в этом деле? И наверняка не подумали о возможных осложнениях в дознании?

Девица с сомнением покачала головой, взирая на меня, как на безнадежно больного. Пожалуй, не стоило с ней спорить.

— Нет, не подумал. Но думаю, что вы просветите меня?..

— Возможно. При одном условии. Я и дальше участвую в дознании.

— Исключено, — я решил, что хватит ей потакать. Лучше сразу все прояснить. — Процедура дознания вас касаться не должна. Если хотите помочь, можете изложить свои соображения, но ставить условия не стоит.

— Как хотите, — девица подозрительно легко со мной согласилась и поскучнела. — Мне вообще-то все равно, с вами или без вас расправиться с колдуньей. По крайней мере, под ногами путаться не будете.

Я задохнулся от возмущения.

— Даже не смейте! Слышите, не смейте приближаться к подозреваемой!

Девица нагло мне ухмыльнулась.

— А вы можете запретить мне делать мою работу? Если вы забыли, меня наняли найти Катрин. И хотя я уверена, что девочка мертва, мне необходимы доказательства. И будьте уверены, я их найду намного раньше вас.

— Теперь дознание по делу исчезновения Катрин ведет Инквизиция. И вам запрещено вмешиваться, я вас официально предупреждаю.

— Вы же прекрасно понимаете, что мне плевать на ваши запреты? — девица удивленно приподняла бровь, словно недоумевая тому факту, что я до сих пор это не понял. — А еще я, в отличие от вас, не связана многочисленными процедурами и церковными разрешениями. И завтра же отправлюсь ее навестить!

— Послушайте, она может быть опасной. Если подозрения обоснованы, то вам грозит смертельная опасность. — Я пытался воззвать к голосу разума, но понимал, что тщетно. Эта малохольная ведь действительно попрется к колдунье! — Ладно, я разрешу вам участвовать в дознании, но на моих условиях…

Девица согласно кивнула, не дослушав меня.

— Вы знаете, что послезавтра будет большой великосветский прием у бургомистра? Наверняка помчица Малко будет там. Она ведь местная законодательница мод и не сможет пропустить столь знаменательное событие. Необходимо туда попасть любой ценой. Там можно будет без лишних подозрений поставить ей неудобные вопросы, а после…

— Я приглашен на прием… — я прикусил язык, сообразив, что ляпнул лишнее, но было поздно. Глаза у девицы загорелись огнем настоль алчным, что я вздрогнул. Она сползла на пол, плюхнулась на колени и вцепилась в меня. Больно вцепилась.

— И вы молчали? Вам же нужна спутница на прием? Вы обязательно должны взять меня туда, — ее голос был хриплым от волнения. Я не понимал, что за блажь каждый раз приходила в ее воспаленный разум? Зачем ей нужен этот прием?

— И не подумаю. С ума сошли? — сообразив, насколько нелепо звучит мой вопрос, я запнулся, но продолжил. — Это абсолютно невозможно для инквизитора появиться в высшем обществе с такой, как вы! Вы только взгляните на себя, да вы же ведете себя хуже… портовой девки! Даже не надейтесь…

Девица умоляюще сложила ладони и уткнулась лицом мне в колени в молитвенной позе:

— Я буду себя примерно вести, не беспокойтесь, честно! Мне очень надо туда попасть. И вы не пожалеете, уверяю вас. Сделаю все, что скажете…

Я приставил указательный палец к ее лбу, отодвигая ее от себя до тех пор, пока она послушно не села на место, и вгляделся в ее темно-серые глаза:

— Зачем вы так стремитесь туда? И не лгите, что только ради помчицы Малко.

Девица недовольно поджала губы, сделала попытку ухватить меня за руку, но я проворно отдернул ее.

— Не скрою, у меня есть и другие цели. Там будет весь высший цвет общества, а значит, я смогу вывести свое дело на принципиально новый уровень, понимаете? Завести полезные знакомства, заполучить новых клиентов… Да вы хоть знаете, сколько заплатит какой-нибудь помчик за сведения о неверности своей жены?.. — она похоже аж захлебнулась слюнками от жадности.

— Довольно! Вы помнится совсем недавно хвастались связями, а теперь…

Девица опять меня перебила:

— Среди моих клиентов купцы да ремесленники, рабочий люд. Но у меня уже есть своя сеть осведомителей, правда из низов, мелкая рыбешка. Вот вы наверняка еще не обзавелись собственными фамилиарами? Я могу…

— Святой Престол урезал расходы на фамилиаров… — я опять ляпнул лишнее. Все никак не мог привыкнуть к ее манере поведения! Инквизиторов боятся, глаз не поднимают в разговоре, поэтому мне было непривычно осторожничать, что следует говорить, а что нет.

— Ну так тем более, вы всегда можете обратиться ко мне! Ну пожалуйста…

Экипаж остановился напротив старой церкви. Я вышел, а девица тащилась за мной, цепляясь за рукав, и продолжала уговаривать. Она святого может довести до греха! Я резко остановился, освободил руку, схватил ее за плечо и начал говорить:

— Хорошо, но вы прекращаете ко мне цепляться, слышите! Это первое условие. Никогда, ни при каких условиях, слышите! — я угрожающе потряс пальцем перед ее лицом. — Не прикасаетесь ко мне!

— Даже если вы будете тонуть, я должна буду стоять на берегу и смотреть на вас, не смея подать вам руки? — девица изобразила на лице вселенскую грусть.