— Вот это пироги, — пригорюнился Жирослав. — Это что же нам теперь ещё и с нежитью бодаться?

— Не о том ты беспокоишься, друже, — Коловрат искоса глянул на погонщика. — Странное совпаденьице, не находишь командир?

Мы все вслед за стариком посмотрели на Зверислава. И если во взгляде того же Молчана сквозило одно лишь недоумение, то в глазах остальных висельником можно было без труда разглядеть разгорающуюся паранойю. Заметил её и сам Зверислав, он даже немного напрягся под нашими испытующими взглядами.

— Велесом клянусь, знать ничего не знаю, — истово замотал головой погонщик. — И про этого вашего беглого рододателя слышу впервые, Хозяин лесов мне свидетель.

Будь я у себя на Земле, то и ухом бы не повёл, заслышав такую клятву, но здесь в Славии подобными словами разбрасываться было не принято. Если уж поклялся Зверислав самым дорогим, то, стало быть, есть в его речах правда. И если уж я безбожник это понимал, то остальные местные и подавно.

После того как висельники услышали клятву из уст погонщика их пыл порядком поугас, видать, поняли они, что Зверислава как и нас всех втёмную сыграли.

— Выходит, тебя тоже под шумок убрать захотели, — озвучил я очевидную истину.

— Это ещё почему? — вскинулся Зверислав.

— Ну сам подумай, как бы нас одних хотели подставить, то тебя бы уж наверняка в это дело посвятили.

На самом деле я не был уверен в своих словах, допускал, что встреча с родителем — всего лишь досадное недоразумение, случайность. Но уж очень шанс удобный подвернулся. Можно было одним махом и наглого погонщика немного приструнить, и общей судьбой с висельниками его повязать. Ведь одно дело, когда тебе на словах говорят: мол Зверислав свой человек и совсем другое — когда он этот самый Зверислав не только словом, но и делом свою верность подкрепить может.

— Вспоминай командир, вдруг насолил ты кому? — продолжил я подливать масло в огонь.

Погонщик не ответил, лишь ещё сильнее понурил голову и нахмурил брови. По одному только его посмурневшему лицу можно было легко понять, в каких тяжких думах он пребывает.

— Кривая, — наконец разомкнул плотно сжатые губы погонщик. — Я и раньше ей был поперёк горла, а теперь и подавно. К нам же не так давно, сразу после начала Крестового похода княжьи люди с проверкой заезжали. Зверолюдов на боевую пригодность проверяли да счётные книги сверяли. Ну и по итогу, по прошествии трёх дней недовольные восвояси укатили, только напоследок пригрозили: если в течение месяца Велимира все огрехи не исправит, то вмиг с должностью распрощается.

— А ты тут каким боком? — встрял в разговор прямолинейный Тур.

— Так, я же единственный равный ей погонщик во всей округе, окромя меня некому её заменить.

— Глупость какая, а не проще этой девке огрехи свои исправить, чем такой огород городить? — спросил Коловрат.

— Может и проще, только одного месяца ей для этого явно не хватит. Уж слишком запустила она своих зверолюдов, она же к ним, как к скоту относилась. Воинской науке их толком не обучала, всё на самотёк пускала. Кормила их из рук вон плохо, всё довольствие их транжирила. Визжала на них постоянно, разве что руки сильно не распускала, одними тумаками обходилась. Хотя Будь её воля, уверен, она бы и плетьми их секла.

О том, почему до плетей дело не дошло, можно было не уточнять, я и так не понаслышке знал, что бывает с теми, кто покушается на княжью собственность. Стоило Велимире перегнуть палку и «обиженные» зверолюды тут же растерзали бы глупую бабу на лоскуты, прямо как Ждана на той горной тропе. Зверолюды — они хоть и были бесправным государевым имуществом, но с защитой от дурака у них было всё в порядке. Волхвы об этом позаботились.

— Дело ясно, что дело тёмное, — подвёл я итог. — Не ясно только что дальше делать.

— Так разве ж есть у нас выбор? — развёл руками Жирослав. — Приказ так и так исполнять надобно, не в беглецы же подаваться чес слово. У всех у нас родня, да и не просто так родились мы славийцами, а что для славийца выше долга — только честь. Вот как с заданием нашим справимся, тогда и будем решать, чего дальше делать.

Мне захотелось приложить единственную ладонь к лицу и громок выматериться. Вроде и прожил я среди этих людей добрый десяток лет, а всё никак не могу привыкнуть к их твердолобости. Уже и ежу понятно, что всех их на заклание отправили, а эти все о чести своей пекутся и о каком-то там долге. Ни дать ни взять, те ещё мракобесы…

— Ты Стоум не кривись, — обратился к ко мне Коловрат. — Знаю, о чём ты думаешь, да только под другому никак. Всё-то мы понимаем и то, что глупо поступаем и что приказ этот треклятый, скорее всего, в могилу нас сведёт. Да только мы сейчас не за себя бьёмся, а за простых славийцев, чьих-то отцов и матерей, за родичей наших, что там остались, за землю родную. Сам покумекай, вот отступим мы, сбежим и что дальше? Сам же говорил, что рододатель этот нежить плодит как дождик грибы. А ежели эта нежить на Славию двинет? А она, по всему видать, двинет, иначе не привечали бы этого выродка крестители. Вот и посуди, стоит ли наша обида и затаённая злоба будущих загубленных жизней али нет?

Стиснув зубы, выдохнул. Крыть было нечем. И не то чтобы меня так уж сильно волновали чужие жизни, просто не будь Славии — куда мне потом возвращаться? Среди крестителей я точно не приживусь, языка и обычаев не знаю. Да и деда жалко… Интересно, как он там, небось без моего присмотра уже весь самосад скурил и медовуху выхлестал?

— Стало быть, решено, — подвёл я итог. — Будем брать.

— Легко сказать, будем брать, а как нам это провернуть? — спросил Борей.

— То-то и оно, — поддержал его Зверислав. — Я же как думал, газом смрадным хотел их наружу выкурить да там в чистом поле и порешить, а теперь как быть? Если эту вашу нежить только огнём и можно пронять, то план надомно менять.

— Есть у меня одна идейка, — хитро сощурился я.

— Это какая такая идейка? — тут же насторожился Рябой.

— Постучимся к ним снизу.

— Фу-ты, ну-ты, темно как в дупе, — прошипел мне в ухо Зверислав. — Гридень, а мы точно туда идём?

— Точнее не бывает, — ответил я и, как ни в чём не бывало, продолжил плавить земную твердь.

Вот уже около получаса мы, как самые настоящие кроты пробирались по подземной норе поближе к вражьему укрытию. И всё это время, я как проклятый клял себя за дурость. Вот кто меня за язык тянул? Сидел бы себе в уютном лагере и горя не знал. Неужто это на меня так «пламенная» речь Коловрата повлияла? Да нет, дурость какая. Я же не какой-то там впечатлительны отрок со взором горящим, а вполне себе взрослый и циничный мужчина.

В общем, оставалось лишь догадываться, как это я докатился до жизни такой и покорно месить сапогами чернозём. Благо хоть не мне одному столь незавидная участь выпала, рядом в поте лица трудился Вацлав.

Кроме нас троих, в туннеле больше никого не было. Ну оно и понятно: зачем нам всем скопом на разведку тащиться? Мы бы и на пару с Вацлавом, с этой задачкой управились, да только Зверислав отчего-то упёрся, захотел он, видите ли, с нами пойти…