Ну вылитая царевна! — я едва сдержал предательскую улыбку. Не к месту она была в тот момент.

Когда я подошёл ближе, то просто остановился. Даже говорить ничего не стал, всё и так было понятно.

— Отрок, давай-ка шустрей у меня и без тебя дел невпроворот, — проворчал пожилой мужчина и указал взглядом на лесенку слева от подиума.

Пришлось подчиниться. Я стал подниматься по ступенькам и незаметно для других распалять в себе искру Сварога. В случае чего я планировал перековать каменное возвышение и взять в заложники эту троицу.

— Приблизься, — снова отдал приказ мужчина.

Я послушно сделал два шага вперёд. Расстояние между ним и мной сократилось.

— За дело, — я не сразу сообразил, что на этот раз обращаются не ко мне, а к расфуфыренной девчонке. Это она что ли память будет стирать? На волхва вроде непохожа, да и приговор ещё не озвучили. Странно всё это.

— Батюшка…

— Нечего было хвостом вертеть, — с холодком выпалил мужчина. — Раньше надо было думать. Шей, чего стоишь.

Девица повиновалась. Она подошла ко мне на расстояние вытянутой руки, и только в этот момент я заметил одну прелюбопытную деталь. В левой ладони девчонка сжимала какую-то тряпочку, а в правой — нитку с вдетой в неё иголкой.

— Плечо подставь, — цедя слова произнесла взбалмошная девица. — Правое.

Когда я повернулся как было велено, соплячка приложила к моему рукаву тряпочку, что до этого сжимала в левой ладони. А правой рукой принялась эту самую тряпочку пришивать. К своему неудовольствию, я не смог разглядеть изображение на новеньком шевроне. Зато в полной мере прочувствовал недовольство портнихи. Она то и дело «нечаянно» цепляла иглой кожу.

Впрочем, её криворукость меня не особо расстроила. Даже наоборот, я был полон надежд. Кажется, на этот раз буря миновала и меня всё-таки решили помиловать. Оттого теперь и возвращают отобранное раньше звание.

Стоило об этом подумать, как от сердца отлегло. Похоже, память моя останется при мне.

А затем отгремел приговор.

— Стоум Железнорук именем своим я лишаю тебя звания гридня! — громко произнёс мужчина. — За знание государевых тайн приговариваю тебя к пяти годам службы на чужбине, в рядах карательных отрядов Велесовых погонщиков. Слово моё твёрдое и возврату не подлежит. Выживи и вернись с честью! И помни, твои подвиги не забыты! За героическую оборону учебного лагеря близ Восточной заставы, за проявленное мужество и за взятие в плен воеводы крестителей дарую тебе самое ценное. Родную дочь. Клянусь честью рода князей Стужгородских, что не выдам её ни за кого другого, покуда ты будешь жив. Моё слово гуще славийской крови! Так, давай же скрепим его рукопожатием…

Он внезапно прервался. Мазнул холодными как льдинки глазами по пустому рукаву на месте моей правой руки и только после этого продолжил свою речь:

— Хотя хватит и моего слова!

Закончив говорить, князь Стужгородский развернулся ко мне спиной и зашагал в противоположном направлении. Его дочь посеменила следом, только бросила напоследок презрительный прищур в мою сторону. А вот сын, знакомый мне полутысячник ненадолго задержался. Он смерил меня каким-то потерянным взглядом, и тихо — так, чтобы никто не услышал, произнёс:

— Жди полуночи.

Засим княжич откланялся. А я так и продолжал стоять на месте как вкопанный и не мог оторвать взгляда от новенького шеврона. На треугольной нашивке был изображён висельник.

Сразу после оглашения приговора меня отправили обратно в комнату временного содержания. На этот раз под усиленной охраной. Возвращался я в сопровождении аж четырёх витязей. И будто этого было мало, по небу за мной следовал откормленный ворон. Видать, даже Велесовых погонщиков отрядили в сторожи.

Но ни увеличенный конвой, ни пристальное внимание питомцев Велеса, ни даже новенькая нашивку не настораживали меня так сильно, как ещё одна странность. Стоило мне пересечь порог комнаты, как я тут же осознал, что не помню лица князя. Всех остальных помню, а его нет! В памяти остались только глаза, холодные и серые как грязный лёд.

До самой ночи ломал голову, пытался понять — как же так произошло, а потом запертая до этого дверь отворилась. На пороге стоял княжич.

Прежде чем войти, полутысячник смерил меня тяжёлым пронизывающим взглядом. И только после этого, словно бросаясь в омут с головой, переступил порог.

— Н-да не думал, что до этого дойдёт, — княжич подошёл к столу у стены и сел за один из стульев. — Садись, говорить будем.

Мне и впрямь было о чём поговорить с княжичем, поэтому времени даром терять не стал. Поднялся с кровати и тоже прошествовал к столу.

— Молодец, что не стал бежать, — похвали княжич, пока я усаживался на соседний стул. — Это ещё никому не удавалось. Даже Людота Коваль и тот не справился.

— Расскажи мне всё, — теперь-то уж мне точно нечего было терять. А лишняя крупица информации могла стать на вес золота и даже спасти жизнь. Я явственно ощущал, как на моей шее затягивается удавка, прямо как у того висельника с шеврона.

— Для начала выпей, — княжич покопался во внутреннем кармане мундира и выудил наружу маленькую серебряную флягу.

— Я не в том настроении, — в моём положении можно было и чутка подерзить — хуже всё равно не станет.

Те времена, когда мне приходилось расшаркиваться перед власть имущими, закончились три дня назад. Больше можно было не притворяться.

— Это не то о чём ты подумал, — ухмыльнулся полутысячник, а затем задал неожиданный вопрос. — Плечо не зудит после иглы?

— Яд? — тут же предположил я.

— Он самый, — подтвердил княжич и ткнул в меня фляжкой. — Пей давай. Отрава тебе досталась хоть и долгоиграющая, но чем дольше она бродит по твоему телу, тем сложнее будет её побороть.

Перед тем как пить неизвестное зелье, я решил всё обдумать и задать несколько вопросов:

— Это князь приказал?

— Нет, это моя сестрица постаралась. Князь никогда бы не поступил так топорно. Думаешь, почему тебя прямо на месте не прихлопнули?

— Опасались сопротивления? — предположил я.

— Насмешил, — пару раз хлопнул в ладоши княжич. — Разлада они боялись и боятся, а не сопротивления. Сам посуди, если бы за знание государевых тайн головы рубили, то Славия давно бы захлебнулась в междоусобице. Тем более ты вроде как герой в глазах простых славийцев. Никто тебя в открытую лишать жизни не станет, а вот сделать так, чтобы ты сгинул при неизвестных обстоятельствах — это пожалуйста. Для этого тебя и сослали в карательный отряд.

— Зачем такие заморочки, не проще ли воспоминания стереть? — задал я вполне закономерный вопрос.

— Давай-ка я сразу кое-что проясню. Стирание памяти — не гарантия. С течением времени утраченные знания вновь вернутся. Будь иначе, Людота Коваль до сих пор был бы жив, а Искусник не пропал без вести.

— Но ведь есть и такие, кто без памяти живёт и горя не знает. Сам видел таких, — перед внутренним взором всплыли образы старых знакомых: Рогнеды и Молчана.

— Да, но они не ты. Разве ещё не догадался? Твой случай сособый. Секрет алатырь-камней — лишь удобный предлог, чтобы подданные не роптали. На самом же деле князь хочет от тебя избавиться по иной причине.

Под иной причиной могло крыться всё что угодно. Начиная от моих делишек на горной заставе и заканчивая тем памятным разговором с беглым рододателем. Но вот незадача, если бы дело и впрямь было в моих прошлых похождениях, то меня бы замели тут же, а не стали тянуть до последнего. Выходит, если это не ритуал с алатырь-камнями, то что-то из того же временного отрезка. Кажется, я знаю.