Маги отправила помощниц на рынок.

Пятачок за храмом, который по недоразумению называли площадью, пустовал. Не было

привычных нищих и попрошаек. Мы проехали проулком и свернули к центральному входу,

спешились, привязав коней у выступа каменной кладки забора. Аларийец проверял копыта

и чистил, поднимая по-очереди, поправлял сбрую, попоны, постоянно незаметно

оглядываясь по сторонам.

- Вот, - я сунула ему в руки позвякивающий мешочек, стянутый тесьмой. Туда я сложила

все свои артефакты, кроме родового кольца и малой печати. Оставила только флейту,

привязанную у пояса, и кулон из Хранилища, который поместила поверх платья под плащ. -

Будь у Храма, или внутри, - если мы с Фей вычислили не все сигналки, пусть думают, что я в

Храме. - Вернусь через центральный вход, - я махнула рукой на ступеньки.

- Госпожа, - алариец удержал меня под руку, когда я развернулась, чтобы уйти. - Сколько

ждать?

- Пока не пробьет колокол, - в храме Великого всегда звонили за тридцать мгновений до

времени полуденного перерыва. Если не вернусь до - будет уже в принципе все равно, в

поместье не успеть.

Тупичок за Храмом все ещё пустовал. Я вышагивала вдоль каменной стены и думала, что

меняется время, но не методы. Серые всегда действуют одинаково.

- Сказано же было - одна, - мне на глаза сзади опустилась темная повязка, пропахшая

резким запахом южного табака. - Высшие завсегда так, - голос сзади хихикнул. - Просим,

Высокая госпожа, просим...

Меня водили кругами. Серые считают себя очень умными, но после лабиринта мне совсем

не обязательно видеть. Я могла точно сказать, сколько раз мы выходили с площади,

сворачивали в узкие проулки и проходили мимо каменного забора Храма. Если они

назначили встречу здесь — будут использовать старый вход.

Мгновений через десять, мы вернулись почти на то же самое место, ещё десять шагов, и

раздается короткий ритмичный перестук по камню. Скрип дерева, и мы начинаем медленно

шагать вниз, я иду наощуп, демонстративно спотыкаясь на каждом шагу. Наконец, терпение

у сопровождающих заканчивается, и с меня снимают повязку.

Лестница была узкой, витой и уходила глубоко вниз. Неярко чадили обычные факелы. Здесь

кладка ещё была новой, не больше пары тройки столетий.

Сопровождающих было двое. Высокий амбал, с размахом плеч почти как у Ликаса, одетый в

стандартный легкий доспех, и щуплый парнишка в дешевом суконном халате. Лиц было не

видно. Все выше плеч скрывало постоянно меняющее форму расплывчатое серое марево.

Визитная карточка Серых - они везде и нигде, никогда не знаешь, кто это. Может быть

веселый булочник из соседней лавки по вечерам спускается на сходки в подземелья, а

может быть это твой школьный учитель, бывший друг или Великий знает кто ещё.

Амбал говорил пискляво, значит помимо маски у него артефакт изменения голоса. Обычной

мелкой уличной шушаре таких не дают. Щуплый парнишка молчит, но он знакомо пахнет.

Зельями, эликсирами, травами. Или алхимик, или целитель, может помощник или работает в

алхимической лавке?

Мы спускались вниз по узким ступенькам виток за витком.

Хочешь спрятать - положи на самое видное место. У Серых, как у скорпиксов, было по

десятку входов и выходов из их крысиных нор. Никому и в голову не придет, что один из

основных и старых здесь, почти в центре Керна, прямо под Храмом Великого.

Мы прошли вниз семь уровней, потом коридор, два уровня вверх, и ещё четыре вниз.

Каменная кладка стен изменилась. Говорили, что Керн строили на старых катакомбах,

времен Исхода. Я не знаю, кому принадлежат зодчие, которые возводили подземный город,

но они точно не из Высших. В моей памяти, городские подземелья нижних уровней чем-то

напоминали Тигийский. Материалами, способом обработки камня, величиной блоков и

особенностью фактурной кладки.

Эту часть катакомб хорошо я не знала, в свое время мы облюбовали те, что в южной части

города, и даже чертили свою карту, каждую декаду отправляя отряды легионеров все

дальше под землю. Южные мне нравились, там уже на шестом уровне было тихо, даже если

сверху гремели взрывы. Тихо, спокойно. Иллюзия безопасности. Входа там было всего два,

поэтому было просто удерживать коридоры. Серые тогда окопались в северной части

городских подземелий, и по негласной договоренности мы не пересекали границу, которая

шла по высохшему руслу подземной реки. Реки, которая когда-то текла под землей с востока на запад, уходя прямо под Лирнейские горы и туда, дальше за хребет в сторону

Мирии.

Нике ходил с отрядами далеко, и рассказывал, что ближе к Лирнейским внутренние

коридоры прорублены прямо в скалах, и длинные серебряные сталактиты поддерживают

своды.

Как делят территории сейчас, я не знала. То, что городские чинуши поддерживают с Серыми

негласный нейтралитет, выработав определенные правила и границы - это понятно. Весь

вопрос в том, как много власти Серые сейчас взяли. Исконного страха, который

проявляется у плебса к Высшим на генетическом уровне ждать не стоит. Многие из

верхушки Серых - это бывшие высокие господа, которых по ряду причин отринули в Роду.

Вырожденцы. Преступники. Отверженные. Те, кого выкинули. Те, кого не могли позволить

себе оставить в Роду. Отбросы. Все они нашли прибежище здесь, где всех принимают с

распростертыми объятиями и связывают клятвами и кровью. Чужой кровью.

Коридоры закончились, и мы вышли на широкую площадку, размером с небольшую

подземную площадь, больше всего напоминавшую арену. Даже каменные балконы на

втором ярусе и те были в наличии.

- Прошу, госпожа, - амбал без всякого сарказма склонился в поклоне, вежливо указывая на

приоткрытую деревянную дверь в нише, полностью обитую полосками серебристого

металла.

Я вошла, подобрав юбки, потому что внутри было несколько ступенек вверх. Там было тепло

и светло, вместо факелов ровно горели магические светильники. Комната больше всего

напоминала кабинет, как у дяди около библиотеки. Длинный стол мореного дерева,

массивные кресла, тахта, чайный столик в традиционном стиле с циновками, стеллажи,

заполненные свитками за ширмой.

Спиной ко мне, заложив руки за спину, стоял коренастый широкоплечий мужчина. В дорогом

парчовом кафтане, расшитом шелковой нитью, и явно сделанных на заказ сапогах из кожи

тончайшей выделки. Все, что выше плеч скрывало переливающееся серое марево.

- Так смело. Мужество или безрассудство, а может быть глупость? Маленькие птички не

отличаются особым умом. Только храбростью и бесстрашием, - он рассматривал картину

на стене. Рисовая бумага, натянутая на раму, классическое исполнение в туши, и красная

печать мастера в углу. Дорогая вещь. Казалось, сейчас рокот волн влетит в комнату, пахнет

соленым бризом, озоном от грозовых раскатов. На картине маленькие птички летали над обрывом, бросаясь под вспышки молний, которые падали с неба на скалы.

- Я не разбираюсь в живописи, - я прошла к столу, заняв одно из кресел и тщательно

расправила юбки ханьфу. - Глупость? Вряд ли. Маленькие птички знают, что скоро прилетят

коршы и заманивают их на скалы, чтобы в последний момент нырнуть в расщелины и

скрыться. - Грозовая охота. Именно этот известный сюжет висел на стене кабинета.

Единственный раз, когда беспомощные создания могут играючи уничтожить заведомо

сильных.

Серый развернулся ко мне, щелкнув каблуками. Терпеть не могу их маски, всегда ощущение,

что разговариваешь с порождениями бездны. Хотя, наверное такого эффекта они и

добивались.

- Леди. Блау, - он покачался на носках, заложив руки за спину, не сделав и формальной