Создание миров невозможно без любви. Но только безусловная любовь — любовь без условий является истинной первозданной силой, которая позволяет раскрываться чистейшей энергии жизни. Созидать её. Жизнь во всех своих проявлениях.

Именно такая любовь зажигает свет в душе и сердце каждого, кто соприкоснётся с ней. Она осветляет и дарит истинное счастье. Когда такая любовь прикасается к душе, то уходит ненависть и гордыня.

Сапфиры, несмотря на кажущееся всесилие, оказались обычными фигурами в шахматной игре древних, являющихся основой основ всех вселенных во веки веков. Так получилось, что жертва какой-то маленькой пешки в игре привела к поражению обеих сторон. Не к победе, не к реваншу, а к поражению. С целью дать демиургам возможность осознать его и всё исправить.

Император вернулся на Альферац. Он знал, как должен был поступить. Он принял решение.

Каус Фациес. Альферац.

Я стоял около раскрытого окна. Внизу, у основания имперской резиденции проплывали рыжие, иногда красные, реже бежевые тучи. Нагретые за счёт раскалённого ядра планеты соединения серы с фосфором и углерод поднялись вверх, выгнав синие и белые метано-аммиачные потоки вниз к земле. Пройдёт время, годы, пока атмосферные течения вновь не изменят направление и не преобразят цвет неба. Красный поднимал уровень агрессии в измерениях, подводя миры к катастрофам, войнам и неожиданным проблемам.

Но не в этот раз. Я знал, что должен исправить, чтобы не допустить разрушений. Как не допустить краха системы.

Тонкий шелест гарганжа показал — я больше не один. В комнату вошла Гемма. Моя сестра — красивая женщина с правильными чертами лица, похожая на богиню. Черные волосы, зачёсанные наверх и заколотые бриллиантовой заколкой, открывали высокий лоб и скулы. Бирюзового цвета гарганж платья в пол с аккуратным декольте переливался, меняя оттенки со светлого на более тёмные. Необычные свойства ткани придавали величественности её облику. Сапфировые глаза Геммы почернели от ярости. На лице бушевала буря эмоций.

— Каус! — её голос дрожал, практически срывался.

— Здравствуй, Гемма… Я слушаю тебя.

— Аморф!

Я молчал, ожидая продолжения.

— Почему она ещё жива?

— Она и будет жить, — уверенно сказал я. — Как и многие другие, подобные ей.

— Но она может ввести наш мир в хаос!

— Нет, сестра. Мир в хаос можем ввести только мы. Ты, я и Рас.

— Что ты хочешь сказать? — я видел смятение на её лице.

— Только то, что мы уже это сделали. В будущем. Из-за неуёмной жажды доказать друг другу свою правоту.

— Не понимаю тебя…

— Все ограничения с аморфов и линеров сняты. Больше никаких гонений.

— А как же Рас? Что я не знаю?

— Между нами нет конфликтов, также как и вины за произошедшее когда-то в прошлом.

— Ты ничего не хочешь разрешить мне вспомнить? — неуверенно спросила сестра.

— Нет, Гемма. Сейчас тебе это не нужно, — я грустно улыбнулся. — Пожалуй, обойдёшься без потрясений.

Сестра подошла ко мне, прикоснулась пальцами к золотистому аксельбанту на белом мундире, погладила его и произнесла тихим голосом:

— Надеюсь ты знаешь, что делаешь.

— Знаю. Доверься мне.

Гемма нежно поцеловала меня в щёку и, успокоившись, вышла из комнаты. Я улыбнулся и вышел на террасу. Предстояло сделать ещё многое.

Любовь и внутренняя гармония идут всегда рука об руку. Также, как прощение с уверенностью в правильности собственных действий. Я слушал своё сердце и шёл над атмосферой звезды. Пока не остановился.

Энергия с Растабана и других измерений начала стекаться к моим рукам тонкими чёрными струйками, обволакивая моё тело в кокон, постепенно превращаясь в цельный вихревой поток.

Энергетический смерч на глазах очищался, превращаясь в белую ослепительную спираль вокруг меня, заворачиваясь и усиливаясь.

Невообразимые по силе колебания были мощной неисчерпаемой силой, которая могла бы уничтожить не только любой из миров в одно мгновение, но и созидать.

Я сам стал эпицентром энергетической стихии в миллиарды гигатонн, чтобы выпустить её в одно мгновение. Я исполнил предназначение. Заключённое в разделении и дроблении миров где-то там в далёком прошлом.

Не было усталости. Скорее, наоборот, я чувствовал подъём и воодушевление. И желание принести равновесие и счастье каждому разумному существу в этом секторе. Мной руководила любовь.

А затем вернулся в зал управления мирами, чтобы увидеть результаты своих действий.

— Система, покажи мне измерения.

Чёрная стена загорелась синим цветом, выдвинулась вперёд и превратилась в белый голографический экран. Миры, нанизанные как крупные бусы на тонкую золотую нить, медленно закружились перед моими глазами:

Жёлтое Солнце — Белый Фомальгаут — Синее Бетельгейзе — Бурая Дифда — Зелёный Шахривар.

В центре круга из миров сиял серебром крупный шар. Альферац. Яркая звезда отбрасывала выраженные лучи на разноцветные измерения, связанные, как единое целое. Лучи проникали и за пределы круга, захватывая отдельно находящиеся серые бусины Менкара и Вазата.

Но теперь за основным кругом появился второй пояс планет, объединённый лучами серебристой звезды. Наш сектор разделился.

— Каус… — я услышал голос своего брата и повернулся.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он помнит всё произошедшее. В глазах младшего брата появились несвойственные ему раньше скорбь предопределённости и глубина. Метаморфозы с внутренней сутью на Хамале коснулись и его, проявляя его принадлежность к правящей династии и награждая его способностью помнить. Твёрдым шагом Рас подошёл ко мне и остановился рядом плечом к плечу.

Он смотрел на второй пояс, который купался в лучах Альфераца.

Изумрудный Хамаль — Жёлтое Солнце — Бурая Дифда — Фиолетовый Растабан — Серый Шератан.

— Как тебе? — я улыбался, понимая, что появилась вторая вселенная.

— Деймос! Ты — пройдоха! Это же…

— Параллельная реальность. Это должно было произойти после вмешательства в прошлое. — И бросил на него быстрый взгляд. — Но двойное Солнце, похоже, мой подарок в желании сделать счастливыми всех. Значит, таково предназначение. Значит так решили древние. Надеюсь, между нами больше не будет недоразумений.

— Их бы не было в любом случае.

— Я рад, что ты, наконец, расставил приоритеты.

— Каус, — брат лукаво прищурил глаза. — Мне кажется, или ты здесь засиделся. Нет?

— На Солнце ещё ночь…

— Ты знаешь где она?

— Знаю.

— Как думаешь, она есть в моей вселенной?

— Уверен. Только… Вот что…

— Что? — напрягся Рас.

Но я читал по ауре, что младший брат примет любое моё решение со всем смирением. Улыбнулся.

— Постарайся не делать глупости.

— Мне важнее её счастье, — усмехнулся Рас. — В отличие от тебя у меня нет привычки навязываться. А ты помни, эта черта характера делает тебя занудным.

— Зато ты ведёшь себя временами как бешеный зверь. И это портит все твои начинания, какими бы они благородными не были по задумке.

Краем глаза я увидел доброжелательную улыбку Раса. В другое время он бы уже вышел из себя от критики из-за гордыни. Сейчас же, сапфир стоял спокойный. Его душа повзрослела от перенесённых страданий. Он принёс свою жертву, которая очистила его сердце и разум от тьмы.

— Спорим, она быстрее в меня влюбится?

— Тебя даже бездна не изменит, — фыркнул ему в ответ и рассмеялся, глядя на него.

Мы стояли рядом, впервые в жизни осознавая близкое родство. Впервые в жизни осознавая, что будем поддерживать друг друга в трудностях, не мешая строить свои реальности. Здесь. На Альфераце. И там. В измерениях.

А новый пояс сотканный из негативной энергии, окрашенный в кровавый цвет, Альрамин, разделяющий наши сектора будет всегда напоминать нам о произошедшем. О той точке времени, которая заставила нас через горькую потерю осознать свою любовь, принять её и жить с ней. Вместе с памятью о трагичных событиях ещё многие тысячи лет.