После “бумажного” этапа, начиналось тестирование физподготовки. Медосмотр, и сразу кросс в полной выкладке с бк. Разумеется, нормативы. В последние входили отжимания, подтягивания, приседания. За техникой выполнения следили Незлобин с Пушкиным. Если кандидат халявил — упражнения не засчитывались.
Наконец, стрельба и рукопашный бой. Тут у нас все уже было налажено — стрельбище, два спарринга подряд по 3 минуты c разными соперниками. Можно было боксировать, бороться — приветствовались разнообразные навыки. Победа была не обязательна — оценивалась воля к победе, хваткость, желание бороться до конца в безнадежной ситуации. Например, во время удушающих в партере.
Семь человек из тестируемых не выдержали нагрузок — увезли на скорой. Кто-то получил сильные нокауты, кто-то просто терял сознание. Все два дня на базе дежурила бригада врачей из местной балашихинской больницы.
Конкурс оказался почти десять человек на место, к вечеру 11-го нам удалось отобрать 22 кандидата. Так сказать с запасом. И тут начался третий этап, который и для меня оказался сюрпризом. Иво пригласил с Лубянки психолога и полиграфиста.
Это оказались два пожилых, седоватых мужчины, которые друг с другом говорили… по-немецки!
— Товарищи из Штази — представил мне визитеров Тоом — Фридрих Бауман — психолог и специалист по детектору лжи, Людвиг Шнайдер.
Мы пожали руки, поприветствовали друг друга. Немцы довольно чисто говорили по-русски, но были слишком чопорными, “застегнутыми”. Пока штазовцы распаковывали большие чемоданы с оборудованием, я оттащил Иво в сторону.
— Что за хуйня?! Отечественных не оказалось?
— В том то и дело, что не оказалось — мой зам развел руками — Комитет сильно отстал с полиграфом, а в Штази товарищи ушли далеко вперед.
Иво понизил голос — У них были провалы опытных агентов в ФРГ из-за детектора, вот и озаботились.
— А тут как оказались?
— Приехали по обмену опыта, я у Цинева в приемной познакомился.
— Мы с Циневым воюем! Забыл? Что ты там вообще делал?
— Георгий Карпович увидел меня в столовой, вызвал узнать, как дела у Грома. Я тебе звонил, но ты был в разъездах.
Вот же засада… Внимания этого лопоухого карлика нам не хватало.
— И что ты ему наплел?
— Почему наплел? — обиделся Тоом — Очень конструктивно поговорили. Кстати, Георгий Карпович и предложил нам немцев использовать. Сам то он не очень верит в детектор лжи — даже вспомнил про кибернетику — продажную девку капитализма. Сказал, чтобы по итогам — сделали докладную. Скольких кандидатов отбраковали, на чем…
— Ладно, давай посмотрим, как они работают.
Работали немцы споро и профессионально. Сначала кандидатов опрашивал психолог. Он составлял профиль/анкету будущего громовца, шел прямо по опроснику. Потом анкету обрабатывал, что-то подсчитывая, отдавал полиграфологу. Людвиг тоже не мешкал. Попросился за пишущую машинку, быстро набил свой опросник. Показал его мне. Типовые вопросы по биографии (привлекался — не привлекался, есть ли родственники за границей — нет и проч.) чередовались с личными (злоупотребляешь ли алкоголем, есть ли скрытые заболевания и так далее).
— Сегодня могу поработать с двумя кандидадами — огорошил меня Шнайдер — И по три каждый следующий день.
— Как по три?? — обалдел я — Так медленно?
— Больше нельзя по инструкции — развел руками немец — Будет даз брак
— Так это вам тут неделю сидеть надо — расстроился я — По три то в день…
— Ничего страшного — улыбнулся немец — Продлим командировку. Тем более мы с… как это по-русски? Спецназовциями не работали еще
— Спецназовцами — поправил я Людвига — Ну раз так, то приступайте.
Шнайдер подключил к пульту приборы, заправил рулон бумаги с полосами. Запустили первого кандидата. Кстати, призера СССР по боксу в полусреднем 66-го года. Усадили на стул, повесили на него датчики — дыхания, давления и кожно-гальванической реакции. Все это на ухо мне пояснял Фридрих.
— Принцип действия основан на том, что неподготовленный человек не может одновременно контролировать все три реакции. Есть еще один датчик — тремора, но Людвиг его не использует.
Боксер все оглядывался на нас, был бледен и уныл. Да, это тебе не десятку с автоматом пробежать. Тут в два раза больше потов сойдет.
После того, как датчики были настроены, Людвиг провел инструктаж кандидата, постарался его успокоить. Показал вопросы, подробно рассказал о каждом.
— Важно, чтобы тестируевыемый… — опять пояснил Фридрих — Вспомнил все по вопросам. Если не вспомнит — пожал плечами — Аппарат ничего не покажет
Потом пошла калибровка. Это когда тебя просят соврать в ответ на контрольные вопросы. Места ответов полиграфолог помечал карандашом на прямо на рулоне. Выставлял баллы. Видимо по степени отклонения самописца того или иного датчика.
Ну и дальше прогон за прогоном. Людвиг менял последовательность вопросов, вставлял все новые и новые рулоны.
Боксер потел, тормозил, под конец, взгляд совсем остекленел.
— Надо еще, конечно расшифровывовать — немец устало откинулся на стуле, дождался пока кандидат выйдет — Но этот парень чист, реакции — прямо в музеум.
— Накроешь товарищам из Штази поляну — я поманил к себе Иво — Вези в Националь, я позвоню парням семерки, чтобы лучший столик заказали.
В СССР объявили неделю солидарности с народом Вьетнама. Участвуют все — школьники, студенты, военнослужащие… В дивизии проводятся собрания по ротам, замполит вещает про звериную сущность американской военщины. Собирают по три рубля в фонд помощи. Это со срочников. С офицерского состава по пятерке и выше. Громовцы тоже участвуют в мероприятиях, меня даже просят выйти на трибуну и поведать собравшимся о вьетнамской войне. Конечно, те эпизоды, которые не секретны.
Проблема в том, что они все секретные. И Шилка, и поисковые рейды и наша с Незлобиным поездка в Ханой. Отделываюсь общими фразами — рассказываю про зачищенные деревни, про героизм вьетконговцев…
После политпросвета, в часть приезжает Ивашутин с Алидиным. Собирают в штабе офицерский состав. Оказывается, по линии ГРУ поступила важная информация о тетском сражении. Северяне во время празднования вьетнамского Нового года врываются в Сайгон, атакуют президентский дворец, национальную радиостанцию, посольство США и другие важные объекты.
Не все проходит гладко. Попытки захватить стратегические объекты потерпели провал, в частности, при нападении на посольство США вьетконговцы не смогли попасть внутрь здания посольства. Но американцы тоже в жопе — реагируют с запозданием, идут кровавые уличные бои. Приходится бомбить жилые кварталы с многочисленными жертвами.
Ивашутин нам показывает фотографию на обложке немецкого журнала Bild. Один вьетнамец в безрукавке приставил револьвер к голове другого, со связанными руками.
— Запомните этого человека слева — Петр Иванович закуривает — Это бригадный генерал Нгуен Нгок Лоан, шеф южновьетнамской полиции. Без суда и следствия, в присутствии американских репортеров казнил военнопленного. Даже западники в шоке — фотография считай обошла весь мир. Этот Нгуен приговорен Севером заочно к смерти. Если встретите — даже не сомневайтесь. Только сделайте потом фотоконтроль. Тут открывают интересные возможности.
Ивашутин внимательно посмотрел на Незлобина, потом на Пушкина. Оба синхронно кивнули.
— Ну это вряд ли — я забрал журнал, запомнил харю “шефа” — Разве, что он будет на базе. Тогда его хорошо бы захватить и судить в Союзе.
— Николай, запомни! Лучшее — враг хорошего. Вам еще два дня от границы идти обратно. А если сбежит? Позора не оберемся.
Мы еще раз разглядываем карты Камбоджи. Изучаем подходы к лагерю — Ивашутин привез дополнительные разведданные, новые спутниковые снимки.
— Гречко в ЦК дали добро, операция назначается на 1 марта. Запасная дата 7-е марта.
Облегченно вздыхаем. Все-таки нет ничего труднее, чем ждать и догонять. А тут появилась определенность. Надо прилететь, чисто сделать свою работу и убраться без проблем.
