Я поиграла с подвеской, и он протянул руку, схватив мою. Я неуверенно уставилась на парня передо мной. Боясь его слов. Мое сердце не выдержало бы, если бы это была ложь.

Я сглотнула, наклонилась и поцеловала его мягкие губы.

Две недели.

Белая вечеринка была в самом разгаре. Все гости были одеты в безупречно белые платья и костюмы, а на заднем плане пел Фрэнк Синатра.

Над головой мигали огни, поблескивая в сгущающихся сумерках.

Я ходила вокруг, держа поднос с шампанским в бокалах, предлагая их каждому гостю.

Я заметила Натаниэля среди толпы, окруженного влиятельными, богатыми людьми.

Я хотела его, но боялась признаться. Сказать это первой. Потому что я хотела, чтобы он хотел меня больше. Хотела, чтобы он сказал, что мы не расстанемся, как только уедем и вернемся в Йель.

Глубоко вздохнув, я отвернулась и продолжила носить маску, которую освоила много лет назад.

Кто-то похлопал меня по плечу.

— Мисс Монро.

Я оглянулась и увидела сенатора Скотта. Дрожь пробежала по спине, но я сумела выдавить вежливую улыбку.

— Сенатор, — сказала я, кивнув в знак приветствия, но внутренне съежилась. — Чем я могу вам помочь?

Он сверкнул мне улыбкой, демонстрируя все свои идеальные белые зубы, и потянулся, его локоть коснулся моей груди, напугав. Он схватил бокал, его глаза метнулись ко мне, улыбка стала слабой.

— Любоваться твоими прекрасными чертами лица оказывает полезный эффект, — прошептал он и сделал жадный глоток шампанского.

Я заметила, что его глаза были рассеянными, дикими, а кончики ушей ярко-красными.

Поднос задрожал в моих руках.

— Прошу меня извинить. Мне нужно взять еще шампанского.

Это не было ложью; он только что забрал последний, но мне необходимо было уйти от него.

Я прошла мимо него обратно через особняк, положив пустой поднос на стойку портье.

Направляясь на кухню, я медленно вдыхала и выдыхала, пытаясь успокоиться. Сделав еще несколько вдохов, я наконец почувствовала, что расслабилась. Я почти дошла до оживленной кухни, когда Натаниэль вышел из комнаты и схватил меня за руку, заставляя следовать за ним в темную комнату.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, моя спина была прижата к закрытой дубовой двери, его губы завладели моими, крадя слова из меня.

Его руки скользнули вверх по моим волосам и сжали, заставляя прильнуть к его сильному телу. В его движениях было столько пылкости, столько жгучей, отчаянной страсти.

— Натаниэль, — выдохнула я между поцелуями.

Его губы поцеловали меня за ухом, и я почувствовала, как его теплый, восхитительный язык лизнул мое ухо, прежде чем он захватил мочку зубами. Я сжала бедра вместе, дрожа.

— Что ты делаешь? — спросила я, пытаясь казаться строгой, но потерпела неудачу, когда глубокий стон прорвался сквозь мои слова. — Мы не можем…

Он поцеловал меня в горло, оставляя за собой греховные влажные следы. Глубоко зарычав, одна из его рук потянулась к моей заднице, поднимая меня одной рукой, пока я не обхватила его ногами. Таким образом, мы были связаны самым лучшим образом, но между нами имелось слишком много слоев, и это никак не могло укротить огонь, пылающий глубоко в моей сердцевине. Я не могла ясно видеть, не могла ясно мыслить.

— Мы не можем сделать это здесь, нас могут поймать.

— Ты трахала меня глазами весь вечер, Джульетта, — прошептал он, снова уткнувшись носом мне в шею. — Неужели ты думала, что я ничего не предприму?

Теперь обе его руки держали меня за бедра, и он повел нас к офисному столу, не обращая внимания на разбросанные бумаги и ручки.

Его бедра устроились между моих ног, заставляя мою юбку задраться, демонстрируя трусики.

— Натаниэль, я работаю.

Я откинула голову назад, когда он наклонился, целуя мою обнаженную внутреннюю часть бедра и двигаясь ближе к моей ноющей киске.

Его пальцы отодвинули трусики в сторону, и он посмотрел на меня с озорным блеском в глазах.

— Хочешь сказать, что я должен остановиться, Джульетта?

Я тяжело сглотнула, не в силах отвести взгляд, не в силах перестать жаждать его пальцев, ласкающих меня.

Я покачала головой, и он ухмыльнулся, придавая этой самодовольной улыбке самое интимное тепло.

Мои пальцы впились в старинный деревянный стол. Его палец и язык работали вместе, глубоко поглаживая, слегка щелкая по моему клитору.

Мне казалось, что я вот-вот расколюсь под давлением, нарастающим внутри. Я была пленницей этой ненасытной растущей потребности и не была уверена, что когда-нибудь захочу свободы.

— Ты бог, Натаниэль Рэдклифф, — выдохнула я, мои пальцы запутались в его волосах, сильно потянув. — Грязный бог.

Он что-то напел, прижимаясь ко мне, и мой голос дрогнул.

Он закинул одну из моих ног себе на плечо, заставляя меня раскрыться для него еще шире, и стал есть меня с еще большим пылом. Он был человеком на миссии, движимый собственной потребностью победить, взять, подчиниться его воле, а я была бескостной, слабой для его прикосновений, рта, голоса, и вот так, я пришла в упадок, проклиная и благословляя его всего сразу.

Он стоял, баюкая мое насытившееся тело, и ухмылялся.

— Грязный бог, а? — его улыбка растянулась, когда румянец залил мое лицо. Он наклонился и нежно поцеловал меня в горящую щеку. — Я бы предпочел Натаниэль. Может, мне стоит заставить тебя называть меня так в постели с этого момента.

Я сверкнула глазами, закатила глаза и оттолкнула его, приводя себя в порядок, прежде чем вернуться на вечеринку.

— Ты поставил меня в безвыходное положение.

Он прислонился к столу, наблюдая, как я разглаживаю юбку. Мои глаза метнулись к его промежности. Его брюки не скрывали большой эрекции на роскошной ткани. Когда я снова посмотрела на него, он ухмылялся.

— В слабое, отчаянное положение. — он, казалось, обдумал это. — Я запомню это на вечер.

— Или, может, мне следует дать тебе попробовать твое собственное лекарство? Посмотреть, что Натаниэль Рэдклифф готов сказать, когда он находится в слабом, отчаянном положении.

Я медленно, лениво, подошла к нему, и мне понравилась опасно возбуждающая искорка в его глазах, когда он понял, что я опускаюсь на колени.

Я вызывающе облизнула губы, слишком хорошо понимая, что делаю с ним. Сам того не ведая, он бросил мне вызов, и я не отступила.

Я заставлю его кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Он зарычал, сжав кулак в сдержанности и предвкушении.

— Джульетта…

— Шшшш…

Его глаза превратилась в две лужи красной, горячей лавы, когда мои пальцы заиграли с молнией его брюк, прежде чем потянуть ее вниз очень, очень медленно.

— Теперь моя очередь.

Мое безудержное желание стало хозяином каждого движения. Жажда угодить парню, в которого я влюбилась. Дразнить, лизать, сосать и целовать каждый его сантиметр, пока он полностью не отдастся мне.

Когда я наконец вытащила его твердую длину из брюк и трусов, покрасневшую, грубую и красивую, мой рот наполнился слюной от набухшей головки. Он тяжело вздохнул, свирепо глядя на меня.

Теперь мой рот находился всего лишь в одном дыхании от него, так близко, но недостаточно.

— Каково это, когда я наконец стою перед тобой на коленях, Натаниэль, — тихо произнесла я, стараясь не прикасаться к нему.

Он прорычал мое имя, как молитву или, как проклятие. Одна его рука вцепилась в край стола, костяшки побелели, когда он дрожал. Другая его рука взлетела к моей голове, запутавшись в волосах. Он потянул за них, не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, предупреждая.

— Прекрати дразнить и дай мне трахнуть твой рот, — рявкнул он, но в словах не было укуса, только всепоглощающее, нерастраченное желание.

Я игриво рассмеялась, слегка дуя на его горячую, чувствительную плоть. Когда его пальцы еще сильнее сжались в моих волосах, мой язык, наконец, встретился с его головкой. Я взяла его в рот. Слышала, как он пытался выдохнуть, но вышло неровно.