— Пару часов назад.

— Как поиграла?

Вообще-то его это не интересовало — он просто хотел разговаривать с ней.

— Неплохо. Была даже немного в плюсе, но сама все испортила. Упустила верный шанс.

— Что случилось?

— Выпала хорошая карта, но я решила рискнуть и все потеряла. Упустила три тысячи.

Босх промолчал. Зачем она рассказывает ему об этом? Может быть, пытается намекнуть на что-то?

Молчание растянулось на несколько минут.

— Тебя вызывали? — спросила наконец Элеонор. — Я заметила, что ты не ложился.

— Да, мне позвонили.

— Но смена вроде бы не твоя.

— Это долгая история. Давай поговорим о нас. Скажи, что происходит. Так нельзя... мы не можем... Иногда я даже не знаю, где ты, все ли у тебя в порядке. Что-то не так, чего-то не хватает, и я не знаю, что и чего.

Элеонор пододвинулась поближе, положила голову Босху на грудь и стала поглаживать шрам на плече.

— Гарри...

Он ждал, но она не сказала больше ничего, зато забралась на него и медленно задвигала бедрами.

— Элеонор, нам надо поговорить.

Она прижала палец к его губам.

Они занимались любовью медленно, без спешки. Все смешалось у него в голове, переплелось и спуталось. Он любил ее так сильно, как не любил никого и никогда, и знал, что и она по-своему любит его. С ней его жизнь стала по-настоящему цельной, и сам он почувствовал себя нормальным, счастливым человеком. Но в какой-то момент Элеонор поняла, что не разделяет его чувств. Ей чего-то не хватало, и осознание того, что они существуют как бы в разных плоскостях, приводило Босха в отчаяние.

Именно тогда он понял, что их брак обречен. Летом ему пришлось провести несколько тяжелых, утомительных расследований и даже улететь на неделю в Нью-Йорк. В его отсутствие Элеонор в первый раз отправилась играть в карты в «Голливуд-парк». Почему? Наверное, чтобы отвлечься от скуки и одиночества, забыть о том, что ей так и не удалось найти приличную работу в Лос-Анджелесе. Она вернулась к картам, к тому, чем занималась, когда Босх встретил ее, и там, за столами, покрытыми синим фетром, нашла то, чего ей так не хватало.

— Элеонор, — сказал он, когда все закончилось и они затихли в объятиях друг друга. — Я люблю тебя. Я не хочу потерять тебя.

Она прильнула к его губам долгим поцелуем, а потом прошептала:

— Спи, дорогой. Засыпай.

— Останься со мной, — попросил он. — Не уходи, пока я не усну.

— Не уйду.

Она крепко обняла его, и он попытался забыть обо всем. Хотя бы ненадолго. Потом, позднее, он со всем разберется и все выдержит. Но не сейчас. Сейчас надо поспать.

Он уснул быстро, через несколько минут, и тут же оказался во сне, в вагончике на Энджелс-Флайт, неторопливо взбиравшемся на вершину холма. На середине подъема он посмотрел в окно и увидел Элеонор в окне другого вагона, катившегося под гору. Она была одна и не смотрела в его сторону.

Босх проснулся примерно через час. В комнате стало темнее — прямой свет в нее уже не попадал. Оглядевшись, он увидел, что Элеонор рядом нет. Он сел и произнес ее имя — оно прозвучало почти так же, как ночью, когда ему позвонили.

— Я здесь, — донеслось из гостиной.

Босх оделся и вышел из спальни. Элеонор сидела на диване в банном халате, который он купил ей в отеле на Гавайях, куда они улетели после свадьбы в Лас-Вегасе.

— Привет. Мне показалось... Нет, не знаю...

— Ты разговаривал во сне, и я вышла сюда.

— Что я говорил?

— Звал меня, бормотал что-то об ангелах. Я не все поняла.

Он улыбнулся и кивнул, опускаясь в кресло по другую сторону от кофейного столика.

— Ясно. Энджелс-Флайт. Ты знаешь, что это такое?

— Нет.

— Два вагона. Один идет вверх, другой вниз. Встречаются на середине. Мне снилось, что я поднимаюсь вверх, а ты спускаешься вниз в другом вагоне. Мы проехали мимо друг друга, но ты даже не посмотрела в мою сторону. Как по-твоему, что бы это значило? Почему мы оказались в разных вагонах?

Она грустно улыбнулась.

— Наверное, это означает, что я не ангел. Ты ведь поднимался вверх.

Босх не улыбнулся.

— Мне нужно идти. Похоже, это дело отнимет у меня кусочек жизни.

— Хочешь поговорить? Почему тебя вызвали?

Ему хватило десяти минут, чтобы подробно изложить суть дела. Он всегда рассказывал Элеонор о том, чем занимается. Это доставляло ему удовольствие и отвечало, наверное, какой-то внутренней потребности. Элеонор выслушивала и иногда делала замечание, позволявшее ему увидеть что-то, на что сам Босх не обратил внимания. Много лет назад она была агентом ФБР, но теперь та часть ее жизни превратилась в далекое воспоминание. И все же логика, инстинкт следователя остались при ней, и Босх всегда с вниманием относился к ее комментариям.

— Ох, Гарри. — Элеонор покачала головой. — Ну почему они всегда выбирают тебя?

— Не всегда.

— А мне кажется, что всегда. Что собираешься делать?

— То же, что и обычно. Работать. Иначе не получится. Дело нелегкое, быстро не провернешь.

— Ты не хуже меня знаешь, что спокойно работать тебе не дадут. Кому приятно оказаться на крючке? Но ты ведь все равно доведешь дело до конца, даже если заслужишь ненависть и презрение всего департамента.

— Я не могу иначе, Элеонор. Не бывает не важных дел. И каждый заслуживает правосудия. Даже мертвый. Мне неприятны люди вроде Элайаса. Он пиявка, жил за счет того, что высасывал из города, подлавливая на пустяках копов, которые всего лишь старались делать свое дело. Наверное, иногда он действительно защищал невиновных, но я по крайней мере об этом ничего не знаю. Не важно. Никто не должен оставаться безнаказанным, убив человека. Даже коп. Так не должно быть.

— Я знаю, Гарри.

Элеонор отвернулась, и взгляд ее ушел сквозь стеклянную дверь. Небо приобрело красноватый оттенок. В городе зажигались огни.

— Сколько выкурила сегодня? — спросил он, чтобы не молчать.

— Пару. А ты?

— Держусь на нуле.

От ее волос попахивало дымом. Босх был рад, что она не солгала.

— Что случилось в «Стоке энд Бонд»? — нерешительно спросил Босх. Спрашивать, может быть, и не стоило, ведь в «Голливуд-парк» Элеонор пошла именно после посещения «Стокс энд Бонд».

— Ничего, все прошло как обычно. Сказали, что позвонят, если что-то подвернется.

— Пожалуй, я как-нибудь зайду туда и поговорю с Чарли.

Бюро по надзору за отпущенными под залог «Стоке энд Бонд» находилось на первом этаже офисного здания, расположенного на Уилкоксе, напротив полицейского участка. Босх слышал, что им требовался агент по розыску, предпочтительно женщина, потому что основными подопечными бюро были проститутки и выследить их легче женщине. Он поговорил с хозяином бюро, Чарли Скоттом, и тот пообещал подумать. Босх не стал ничего скрывать, ни хорошего, ни плохого. В плюсе у Элеонор был опыт агента ФБР, в минусе — судимость. Скотт сказал, что судимость не проблема — работа не требовала обязательного наличия лицензии частного детектива, получить которую человек с судимостью не мог. Проблема заключалась в другом. Скотт хотел, чтобы его охотники — особенно женщины — имели при себе оружие, отправляясь на поиски беглецов. Босх придерживался на сей счет иного мнения. Он знал, что большинство охотников носят оружие, не имея на то соответствующего разрешения. Настоящий профессионал, владеющий секретами мастерства, никогда не станет приближаться к объекту и постарается не допустить ситуации, при которой приходится решать вопрос о применении или неприменении оружия. Лучшие охотники выслеживают объект издалека, держась на безопасном расстоянии, а потом вызывают копов, которые и производят задержание.

— Не надо, Гарри, не ходи. Думаю, Чарли и хотел бы оказать тебе услугу, но потом увидел меня и понял, что я ему не подойду.

— Но у тебя бы получилось.

— Давай не будем больше об этом, хорошо?

Босх поднялся.

— Мне пора собираться.

Он прошел в спальню, разделся, еще раз принял душ и переоделся в свежее. Вернувшись в гостиную, Босх обнаружил жену в той же позе на диване.