Через два дня в освобожденном поезде они доехали до Йоханнесбурга.

— Думаю, надо кому-то доложить о нашем прибытии, — предложил Соул, когда они втроем стояли у остатков багажа, который им удалось спасти из-под обломков.

— Иди и докладывай, если, тебе этого хочется, — ответил Син. — Что касается меня, то я сначала осмотрюсь.

— Но у нас нет военных билетов, — протестовал Соул.

— Следуй за дядюшкой Сином.

Йоханнесбург — злой город, отравленный пороком, называемым золото. Его воздух пропитан весельем, хрупким восторгом и суетой. Когда ты уезжаешь оттуда, то можешь возненавидеть город, но когда возвращаешься, он снова берет тебя в плен. Син знал об этом.

Он повел Соула и Мбеджана через порталы железнодорожной станции к улице Элоффа. Да, что и говорить, главная улица города была хорошо ему знакома. Как всегда, тьма народа, повозки теснили конки. Здесь можно было встретить представителей самых различных родов воск. А женщины, как в любом южном городе, напоминали ярких бабочек.

Син остановился на вокзальной платформе и зажег сигару. Шум человеческих голосов заглушался заунывным завыванием паровозных гудков. Бой городских часов возвестил о полудне. Син автоматически полез в карман за часами и сверил время. При этом он заметил, что все вокруг поступают так же.

Йоханнесбург не сильно изменился — те же привычки, те же чувства. Главные склады казались выше, чем он помнил их, появилось несколько новых зданий, стало чуть меньше старых, маленьких и щеголеватых, возле которых, как всегда, вертелись проститутки.

Там, на углу улицы Посыльных, напоминающий по форме свадебный пирог, с невероятными железными украшениями и крышей с навесом находился отель Канди.

Ружье и поклажа оттягивали плечо Сина, когда он продирался сквозь толпу, Соул и Мбеджан шли следом. Вращающаяся стеклянная дверь пропустила их внутрь.

— Здорово. — Он оглядел коридор и скинул поклажу на толстый ворсистый ковер.

Хрустальные канделябры, вельветовые занавески, перевязанные серебряными шнурами, пальмы, бронзовые урны, мраморные столики и стулья, обитые мягким плюшем, создавали дорогой комфорт.

— Что ты думаешь, Соул? Устроит нас эта ночлежка? — спросил он нарочито громко, так что разговоры смолкли.

— Не кричи! — взмолился Соул.

Старший офицер, сидящий на плюшевом стуле, поднялся, медленно повернул голову и поправил монокль, пристально посмотрев на них, а его спутник нагнулся и прошептал:

— Колониальные войска.

Син подмигнул им и направился к служащему отеля.

— Добрый день, сэр.

Клерк внимательно изучал их.

— Вы должны были забронировать номера для главнокомандующего и меня.

— Ваше имя, сэр?

— Очень жаль, но я не могу ответить на ваш вопрос. Мы путешествуем инкогнито. — Син говорил с ним серьезно, и клерк растерялся. — Вы видели мужчину, который принес сюда бомбу? — Син перешел на заговорщицкий шепот»

— Нет. — Глаза клерка остекленели. — Нет, сэр, не видел.

— Хорошо. — Син облегченно вздохнул. — Тогда мы займем королевские апартаменты. Потрудитесь отнести туда наш багаж.

— Но генерал Кейтнес занял их, сэр. — Клерк занервничал.

— Что? — закричал Син. — Как вы посмели?

— Я не… мы не… — Заикаясь, служащий пятился назад.

— Позови хозяина, — приказал Син.

— Да, сэр. Хорошо, сэр. — И клерк исчез за дверью с надписью «Не входить».

— Ты с ума сошел? — Соул сгорал от стыда. — Мы не можем здесь оставаться. Быстрее уходим. — Заметив, что они привлекают всеобщее внимание, он не стал обольщаться насчет впечатления, которое производит их грубая походная форма.

Не успел Син ответить, как из-за двери с надписью «Не входить» появилась женщина, очень красивая. Ее глаза сверкали, как голубые сапфиры, видно было, что она не в духе.

— Я миссис Раутенбах — хозяйка отеля. Вы хотели меня видеть?

Стоило Сину улыбнуться, как гнев миссис стал на глазах улетучиваться.

— Ты все еще любишь меня, Канди?

— Син? — Миссис Раутенбах сомневалась.

— Кто же еще?

— Син! — И она бросилась к нему.

Через полчаса генерала Кейтнеса переселили, а Син и Соул с комфортом устроились в королевских апартаментах.

Выйдя из ванной и обмотавшись полотенцем, Син развалился на стуле, а парикмахер сбривал с него трехдневную щетину.

— Еще шампанского? — Канди не знала, чем угодить.

— Спасибо.

Она наполнила стакан и дотронулась до крепких мускулов предплечья.

— Ты похорошел за эти годы. — Она гладила пальцами его грудь. —Кое-где волосы поседели, но это тебе идет. Вы скоро закончите? — обратилась миссис к парикмахеру.

— Еще секунду, мадам. — Он прошелся ножницами у виска Сина, сделал шаг назад, оценил свою работу и с гордостью поднес зеркало клиенту.

— Отлично, благодарю.

— Теперь вы можете идти. Загляните к джентльмену в соседнем номере.

Когда дверь закрылась, она повернула ключ. Син поднялся со стула, и они молча пошли навстречу друг другу.

— О Боже, какой ты большой. — Она говорила низким, медленным голосом изголодавшейся женщины. Впрочем, она его не стыдилась.

— Какая ты красивая, — ответил ей Син. Их руки встретились.

Позже, когда они тихо лежали в сгущающихся сумерках, Канди коснулась языком его плеча и неожиданно, как звери залечивают свои раны, начала зализывать длинный красный шрам на его шее.

В сгустившейся темноте Канди зажгла газовый светильник и послала за бисквитами и шампанским. Они сидели рядом на измятой кровати и разговаривали.

Какое-то время их не покидала неловкость из-за случившегося, но потом смущение исчезло, и они проговорили всю ночь.

Очень редко мужчина находит в одной женщине и друга, и любовницу, но с Канди это было возможно. Он же для нее являлся воплощением идеального мужчины.

Он рассказал ей о Майкле и о странной связи между ними.

Он рассказал ей о Дирке и поделился своими опасениями.

Он рассказал ей о войне и о том, что будет делать, когда она кончится.

Он рассказал ей о Львином холме и акациях.

Только об одном он не мог рассказать ей — о Рут и о мужчине, который был ее мужем.

Через несколько дней Син с Соулом доложили о своем прибытии в ставке регионального командования. И хотя им не дали ордеров на постой, но и не возложили никаких обязанностей. Казалось, никто не интересовался ими. Друзьям было приказано ежедневно появляться в ставке, а потом они могли делать все, что хотят. Они вернулись в отель Канди и проводили время за игрой в бильярд, карты, за едой, выпивкой и болтовней.

Через неделю такой жизни Син стал сам себе напоминать племенного жеребца. Даже манной небесной можно пресытиться. И поэтому, когда Канди попросила сопровождать ее на обед и прием в честь лорда Китченера, отмечавшего свое назначение главнокомандующим армией Южной Африки, Син с радостью согласился.

— Ты выглядишь божественно, — сообщила ему Канди, когда он вошел в ее номер люкс через замаскированную дверь, связывающую его спальню с этой комнатой в викторианском стиле. Когда она показала ему маленькую незаметную панель и продемонстрировала, как при нажатии на нее дверь бесшумно скользит в сторону, Син поборол желание узнать, сколько мужчин помимо него знает эту тайну. Глупо было возмущаться по поводу бесконечного количества гостей Канди, научивших ее всем тем пикантным штучкам, которыми она теперь радовала его.

— И ты выглядишь не так уж плохо. — На ней было шелковое голубое платье под цвет глаз и бриллиантовое колье.

— Как ты галантен! — Она подошла к нему и пригладила шелковые лацканы его нового фрака. — Я бы хотела, чтобы ты надел медали.

— Но у меня нет медалей!

— Как же так, они должны быть! Ведь ты столько раз был ранен!

— Прости, Канди. — Син усмехнулся.

Иногда и она оказывалась не самой умной женщиной на свете. Канди была старше его на год, но ее кожа и волосы были прелестны, хотя большинство женщин так быстро утрачивают свежесть молодости.