Боль. Уродство. Венджи Льюис? Это невозможно.

Дзиро Фухито вздохнул. Он знал, что нужно сделать. Ему снова придется расплачиваться карьерой за ужасную ошибку, совершенную десять лет назад.

Но он должен рассказать полиции все, что знает. Венджи выбежала из его кабинета на стоянку. Но когда он вышел через пятнадцать минут, ее «линкольн-континенталь» все еще там был.

У Дзиро Фухито не осталось сомнений в том, что Венджи вошла в кабинет Эдгара Хайли.

Он выехал с больничной стоянки и направился в прокуратуру округа Вэлли.

Скотт держал мокасин. Ричард, Чарли и Фил сидели вокруг его стола.

— Попробуем все это связать, — сказал Скотт. — Венджи Льюис умерла не дома. Ее принесли домой между полуночью и одиннадцатью утра. Последний раз ее видели в кабинете доктора Фухито. В понедельник вечером на Венджи были мокасины. Один она потеряла где-то в клинике, его нашла Эдна Берне. Тот, кто принес ее домой, надел на нее другие туфли, чтобы скрыть отсутствие одного мокасина. Эдна Берне нашла мокасин и болтала об этом. Эдна Берне мертва. Эммет Салем хотел связаться с тобой, Ричард, поговорить о смерти Венджи. Он приехал в Нью-Йорк, и через несколько минут после этого выпал — или его вытолкнули — из окна, а привезенная им карта Венджи Льюис исчезла.

— И Крис Льюис клянется, что видел в «Эссекс Хаус» Эдгара Хайли, — вставил Ричард.

— Что может быть правдой, а может и не быть, — напомнил Скотт.

— Но доктор Салем знал о скандале в больнице Христа, — возразил Ричард. — Хайли вряд ли хотел, чтобы скандал выплыл наружу в тот момент, когда он получает всенародное признание.

— Это не мотив для убийства, — возразил Скотт.

— А как быть с тем, что Хайли пытался достать этот мокасин из ящика Эдны? — спросил Чарли.

— Мы этого не знаем. Та женщина из больницы заявила, что он открывал ящик. Он ничего не трогал. — Скотт нахмурился. — Ничего не клеится. Мы имеем дело с известным врачом. Мы не можем ввязываться в это дело только из-за того, что десять лет назад он был связан со скандалом, который замяли. Все упирается в мотив. У Хайли не было мотива для убийства Венджи Льюис.

Зазвенела внутренняя связь. Скотт нажал кнопку.

— Приехала миссис Хоран, — сказала Морин.

— Хорошо, пригласи ее. И я хочу, чтобы ты записала ее показания, — велел Скотт.

Ричард замер в ожидании. Эта женщина подавала в суд на доктора Хайли за преступную халатность.

Дверь открылась, и в комнату вошли Морин и молодая женщина, японка лет двадцати с небольшим. Ее волосы свободно спадали на плечи. Ярко-красная помада казалась неуместным пятном на фоне смуглой желтоватой кожи. На ее изящной грациозной фигуре прекрасно сидел даже недорогой брючный костюм.

Скотт поднялся:

— Миссис Хоран, спасибо, что вы пришли. Мы постараемся не задержать вас надолго. Присаживайтесь.

Она кивнула. Нервно облизнула губы и неловко сложила руки на коленях. Морин скромно села позади нее и открыла блокнот.

— Назовите, пожалуйста, ваше имя и адрес, — попросил Скотт.

— Меня зовут Анна Хоран. Я живу в доме 415 по Уолнат-стрит в Риджфилд-Парке.

— Вы являетесь или являлись пациенткой доктора Эдгара Хайли?

Услышав прерывистый вздох Морин, Ричард быстро обернулся. Но девушка быстро взяла себя в руки, склонила голову и продолжала записывать.

Лицо Анны Хоран окаменело.

— Да, я была пациенткой этого убийцы.

— Этого убийцы? — переспросил Скотт. Слова хлынули из нее потоком.

— Я пришла к нему пять месяцев назад, беременная. Мой муж — студент-второкурсник, изучает право. Мы живем на мою зарплату. Я решила, что должна сделать аборт. Я не хотела, но подумала, что должна.

Скотт вздохнул.

— И доктор Хайли произвел процедуру по вашему требованию, а теперь вы обвиняете его?

— Нет. Это неправда. Он велел мне прийти на следующий день. Я пришла. Он привел меня в операционную. Он ушел, а я поняла — я поняла, — что, как бы трудно нам ни пришлось, я хочу сохранить ребенка. Доктор Хайли вернулся. Я села и сказала ему, что передумала.

— А он, вероятно, объяснил вам, что в такой момент это говорит каждая вторая женщина.

— Он сказал: «Ложитесь». Толкнул меня на стол.

— Был ли в комнате кто-то еще? Медсестра?

— Нет. Только мы с доктором. Я ответила: «Я уверена в том, что говорю». И…

— И вы позволили ему вас уговорить?

— Нет. Нет. Я не знаю, что произошло. Он сделал мне укол, пока я пыталась встать. Проснулась я на каталке. Медсестра сказала, что все кончено и что мне нужно немного отдохнуть.

— Больше вы ничего не помните?

— Нет, ничего. Последнее, что я помню — как пыталась уйти. — Губы у нее задрожали. — Пыталась спасти ребенка. Я хотела этого ребенка. Доктор Хайли отнял у меня ребенка.

Резкий, страдальческий плач эхом отозвался на душераздирающие рыдания Анны Хоран. Лицо Морин исказилось, ее голос сорвался на вопль:

— Со мной он сделал то же самое!

Ричард смотрел на плачущих девушек. Японка. Золотистые волосы и изумрудно-зеленые глаза Морин… И вдруг понял, где уже видел эти глаза.

Он вышел на третьем этаже и сразу почувствовал напряжение в воздухе. По коридору бегали перепуганные медсестры. У поста сестры Рендж стояли мужчина и женщина в вечерней одежде.

Он быстро подошел к столу.

— Сестра Рендж, что-то произошло? — неодобрительно и резко спросил он.

— Доктор, миссис Демайо… Она пропала.

Женщине было лет тридцать пять, и она показалась знакомой. Ну конечно! Это сестра Кэти Демайо. Почему она здесь?

— Я доктор Хайли, — представился он. — В чем дело?

Молли было трудно говорить. С Кэти что-то случилось, она в этом уверена. Она никогда себе не простит.

— Кэти… — Ее голос сорвался.

— Я доктор Кеннеди, — вмешался стоявший рядом с ней мужчина. — Это моя жена, сестра миссис Демайо. Когда вы ее видели, доктор, и в каком она была состоянии?

Этого человека будет непросто одурачить.

— Я видел миссис Демайо чуть больше часа назад. Ее состояние внушало опасения. Как вы, вероятно, знаете, на этой неделе ей влили два пакета цельной крови. Сейчас в лаборатории проводят анализ ее крови. Я не сомневаюсь, что у нее понижен гемоглобин. Как подтвердит сестра Рендж, я считаю, что придется провести выскабливание ночью, не дожидаясь утра. Полагаю, что миссис Демайо скрывала от всех, насколько у нее серьезное кровотечение.

— Господи, но где же она? — воскликнула Молли. Он посмотрел на нее. А вот ее будет легко убедить.

— Ваша сестра испытывает почти патологический страх перед больницами. Возможно ли, что она просто ушла?

— Ее одежда в шкафу, доктор, — сказала сестра Рендж.

— В шкафу может быть часть одежды, — поправил он. — Вы распаковывали сумку миссис Демайо?

— Нет.

— Значит, вы не знаете, какая еще одежда была у нее с собой?

— Это возможно, — медленно произнес Билл. Он повернулся к Молли. — Милая, ты знаешь, это возможно.

— Мы должны были быть здесь, — ответила Молли. — Насколько ей плохо, доктор?

— Нужно найти ее и вернуть в больницу. Куда она, скорее всего, поехала: домой или к вам?

— Доктор, — робко окликнула сестра Рендж дрожащим голосом. — От этого снотворного миссис Демайо должна была спать беспробудным сном. Это самое сильное снотворное из всех, что вы когда-нибудь назначали.

Он сердито посмотрел на нее:

— Я назначил его именно потому, что знал о страхах миссис Демайо. Я велел вам убедиться, что она его проглотила. Она не хотела принимать таблетку. Вы видели, как она ее приняла?

— Я видела, как она положила ее в рот.

— Вы видели, как она ее проглотила?

— Нет… если честно, нет.

Он презрительно повернулся к сестре спиной. Заговорил с Молли и Биллом, и его голос звучал задумчиво и озабоченно.

— Мне сложно представить, что миссис Демайо бродит по больнице. Вы согласны, что она могла уйти по собственной воле? Сесть в лифт, спуститься в вестибюль и выйти вместе с посетителями, которые входят и выходят весь вечер? Вы согласны, что такая возможность существует?