Теперь на 725-ю. Пока можно на машине, дальше, на выдвинутый к Дунаю наблюдательный пункт, по траншее. На НП застаю коменданта сектора береговой обороны полковника Просянова — отсюда виднее, чем откуда-либо еще, боевая работа его артиллеристов.

От их огня агрессору уже досталось, на том берегу что-то горит. Но обстрел нашего берега продолжается. В Измаиле особенно ощутим огонь не тяжелых дальних батарей, а самых ближних, стреляющих прицельно.

С НП можно окинуть взглядом довольно большой участок Дуная. Чем дольше осматриваюсь, тем сильнее убеждаюсь: брать Сату-Ноу необходимо. А если промедлить, можно потерять корабли и на нынешних замаскированных позициях.

Вернувшись на ФКП, доложил — наверное, излишне горячо — все это командующему. Он слушал с явным удовлетворением, очевидно утверждаясь в выводах, к которым уже пришел.

Расчеты на высадку десанта у нас были практически готовы. Дело было лишь за пехотой. Мы надеялись, что теперь командование 14-го корпуса ее все-таки даст. Для начала хотя бы батальон. Как назло, прервалась связь с Болградом. Командующий приказал мне немедленно ехать туда и постараться решить вопрос на месте.

На КП корпуса узнал, что к северу от Рени дела обстояли не так благополучно, как на дунайском участке, где прочно удерживалась граница. Показав мне это на карте, генерал-майор Егоров добавил, что, возможно, придется перебросить кое-какие части на правый фланг. Идею десанта он в принципе одобрил, но в выделении батальона отказал. Осталось впечатление, что комкор, может быть, не очень верит в успех высадки на неприятельскую территорию — до того ли, мол, теперь…

Что же делать практически? Ломая над этим голову на обратном пути в Измаил, я отбрасывал за неосуществимостью одно, другое, третье. И вдруг словно осенило: как это нет бойцов для десанта? А пограничники?!

Катера морского погранотряда — ЧОПСа — с началом войны стали составной частью Дунайской флотилии, его командир капитан-лейтенант И. К. Кубышкин возглавил нашу килийско-вилковскую группу кораблей. Но существовал еще сухопутный погранотряд, и он, насколько я знал, еще никуда не влит и не отведен. Людей там немного, зато это кадровые пограничники — один стоит иных пятерых.

Не заезжая на ФКП, отправился в штаб 79-го погранотряда, к майору Савве Игнатьевичу Грачеву, и напрямик выложил, что флотилии нужно. Подумав, Грачев сказал:

— У меня меньше двухсот бойцов. Кто еще будет участвовать в этом деле?

Я ответил, что, конечно, в десант пойдут и моряки, объяснил, как думаем организовать его прикрытие и поддержку.

Майор Грачев снова задумался. Потом твердо заверил:

— Если решите действовать, людей дам. Командовать будет лейтенант Бодрунов.

Так что на ФКП я вернулся не с пустыми руками. Однако идти в десант могло все же значительно меньше бойцов, чем предусматривалось нашими расчетами. Решение, которое предстояло принять контр-адмиралу Абрамову, было нелегким.

— Вода спадать не начала? — спросил командующий. — Какие у гидрографов прогнозы?

— Вода продолжает прибывать, — доложил я. — Начальник гидрорайона считает, что так будет и в ближайшие дни.

Подъем уровня воды в середине лета — характерная особенность Дуная. Он вызывается происходящим в это время интенсивным таянием альпийских ледников, питающих истоки реки. Летний паводок как раз набирал силу, и это был весьма существенный для нас фактор. Как уже говорилось, за кромкой правого берега Килийского рукава тянулись к Сулинскому обширные плавни. Паводок превращал их в болотистое озеро, а приподнятая полоска берега с несколькими населенными пунктами от Сату-Ноу до Килии Старой стала чем-то вроде длинного, узкого острова или даже гряды островов (твердый берег уже не был сплошным), протянувшейся на десятки километров.

В таких условиях противник вряд ли сможет быстро подтянуть крупные подкрепления. А местные гарнизоны на этой полоске берега были пока невелики. В Сату-Ноу, о котором прежде всего шла речь, по данным нашей разведки, кроме двух артиллерийских батарей находилось до батальона пехоты, небольшие подразделения греничар (пограничников) и жандармов.

Словом, подъем воды работал на нас, давая шанс обойтись меньшими силами. Во всяком случае, на первых порах.

Взвесив все обстоятельства, командующий флотилией принял окончательное решение: проводить десант теми силами, какие есть.

Отряду пограничников, составлявшему основу десанта, придавался — в качестве группы первого броска — взвод морских пехотинцев (командовал им лейтенант Андрей Кощей). Для высадки выделялись четыре бронекатера, для артподготовки и поддержки десанта — мониторы «Ударный» и «Мартынов», стоявшие в Кислицкой протоке, береговая батарея № 725 и две батареи зенитного дивизиона. Высадка назначалась в ночь на 24 июня.

О наших планах мы донесли Военному совету Черноморского флота. И через час, в 23.35 22 июня, получили на десант «добро».

На ФКП подвели итоги первого дня боевых действий. Общими усилиями армейских частей и флотилии были отражены шесть попыток противника переправиться через Дунай в районе Картал, Раздельный, три — у Килии Новой, две — у Вилкова, четыре попытки вброд форсировать Прут близ Рени. Добравшиеся до нашего берега разрозненные группы румынских солдат вылавливались в плавнях. Агрессор понес немалые потери на Дунае, в воздухе, да и на своем берегу. Наши корабли и батареи выпустили за день свыше 1600 снарядов (эта цифра, кстати, заставила подумать о более расчетливом расходовании боеприпасов, поскольку пополнение их могло осложниться).

Настроение было приподнятое — границу удерживаем, врага бьем!.. О положении на остальном фронте мы знали еще мало, но, конечно, понимали, что наш участок границы не самое горячее место и где-то натиск агрессора неизмеримо сильнее.

Ночью началась подготовка к десанту. В остальном второй день войны мало чем отличался на Дунае от первого. Продолжался обстрел нашего берега, в том числе тяжелой артиллерией из Тулчи, Исакчи, Галаца. Под огнем находились Измаильский порт и сам город, позиции кораблей близ Рени. Противник предпринимал новые попытки переправиться через Дунай, но, как и накануне, они были сорваны.

А вода все прибывала. По нашей оценке, условия для высадки десанта оставались благоприятными. В светлое время была проведена предварительная артподготовка. Не показывая, что этому участку уделяется особое внимание, перенося сюда огонь с других целей и вновь к ним возвращаясь, два монитора и береговая батарея в несколько приемов подвергли мыс Сату-Ноу сосредоточенному обстрелу с расчетом на подавление огневых точек, близких к урезу воды.

За войну мне довелось быть причастным ко многим десантам, в том числе к значительно более сложным, но десант на румынский берег Дуная в ночь на 24 июня 1941 года, на исходе вторых суток войны, был первым для всех, кто в него шел, кто участвовал в его подготовке. Потом оказалось, что он был вообще первым морским десантом Великой Отечественной войны.

Контр-адмирал Абрамов, осуществлявший с ФКП общее руководство боем, приказал мне быть на НП командира 725-й батареи. Этот НП фактически становился наблюдательным пунктом командования флотилии, обеспечивая возможность визуально контролировать ход событий. Отсюда же полковник Просянов управлял огневыми средствами береговой обороны.

Наш план не мог предусмотреть всех изменений обстановки, и возникало немало разных опасений. Что будем делать, если на перехват кораблей с десантом выйдут мониторы, укрывавшиеся в Сулинском рукаве? Чем и как задержать речную дивизию противника, если она двинется в это время из Галаца к Измаилу?..

Пока на Дунае, после интенсивной дневной перестрелки, стояла почти полная тишина. Темнота скрывала очертания берегов. Но июньская ночь коротка. Высадку назначили на 2.50, когда только-только начинает светать и бронекатера еще не очень заметны издали, а десантникам уже легче ориентироваться на незнакомом берегу. На переход катерам требовалось около 20 минут. Это время отводилось на артподготовку.