Дальнобойность плавбатарей и орудий канлодок, а также вооружение минометных катеров генерал-полковник оценил. В штабе армии, сказал он, продумают, как лучше использовать эту огневую силу. Понравилось Цветаеву и то, что бригаде кораблей, взаимодействующей с армией, мы придаем всю нашу морскую пехоту — две роты берегового сопровождения, насчитывавшие 600 активных штыков и имевшие пулеметные и минометные подразделения.
Весь следующий день Военный совет флотилии, офицеры штаба и политотдела провели на кораблях 1-й и 2-й бригад. Флагманские специалисты еще раз проверяли, каждый по своей части, состояние техники, знание личным составом обязанностей. Мне и Боярченко надо было поговорить с командирами дивизионов, отрядов, а особо — с командирами бронекатеров — старшинами, сменившими лейтенантов. После проверок их подготовленности хотелось почувствовать, как они настроены, насколько уверены в себе.
С выходом на огневые позиции у кюстринского плацдарма корабли переводились на боевую готовность номер один. Наверное, это понятие, всегда многозначащее, теперь с большим, чем когда-либо, правом могло быть отнесено и к состоянию самих людей. Все настроили себя, внутренне мобилизовались на последнюю, решительную битву подходившей к концу войны. Никто еще точно не знал, когда начнется эта битва, но все понимали — теперь уже очень скоро.
Думалось о том, что еще надо сделать до неизвестного пока «Ч» — дня и часа начала наступления. И о том, кому из командиров, встречающих этот час в новых должностях, с иными, чем прежде, обязанностями, необходимо уделить больше внимания.
А перестановки в командных кадрах после прошлой кампании произошли немалые. Были они не только на бронекатерах, но и на сторожевых катерах и тральщиках. Да и в звене отрядов и дивизионов.
Еще при форсировании бугских перекатов получил тяжелейшую травму и надолго выбыл из строя капитан 3 ранга Александр Иванович Песков. В командование гвардейским дивизионом вступил капитан 3 ранга К. В. Максименко, возглавлявший до этого дивизион плавбатарей. А свое прежнее «хозяйство» он передал капитану 3 ранга А. И. Кузнецову, начальнику отдела штаба флотилии, командовавшему раньше, на Волге канонерской лодкой. Хороший артиллерист, Кузнецов тяготел к практической командной работе и теперь нашел свое настоящее место. Так обстояло дело и с капитаном 3 ранга П. С. Зининым, принявшим, как уже говорилось, новый дивизион канлодок. Вместо него начальником штаба 1-й бригады кораблей стал сослуживец комбрига Лялько еще по Амуру капитан 3 ранга Г. С. Грецкий, занимавший такую же должность во 2-й бригаде. А во 2-ю бригаду был назначен сильный, как мы считали (в чем и не ошиблись), штабной работник и волевой офицер из морских пограничников капитан 3 ранга А. А. Комаров, возглавлявший прежде штаб бригады траления, а потом штаб нашей Киевской базы.
В ходе наступления многое требуется безотлагательно решать на месте. Из командиров бригад был наиболее подготовлен к этому, конечно же, Степан Максимович Лялько. В Военном совете пришли к единому мнению, что начальнику штаба флотилии Балакиреву целесообразно находиться теперь в 3-й бригаде, помогая молодому комбригу Лупачеву (работу штаба в отсутствие Балакирева способен обеспечить опытнейший начопер Колчин), а мне — побольше быть во 2-й бригаде у Митина.
Таким образом, боевое управление флотилией строилось на сей раз не совсем обычно. Но необычной была и одновременная поддержка тремя бригадами кораблей частей трех армий, одна из которых действовала на далеком фланге фронта.
12 апреля ФКП флотилии был перенесен на окраину прифронтового Кюстрина. К утру того же дня Лялько и Митин закончили выдвижение артиллерийских кораблей и плавбатарей на назначенные им огневые позиции. Бригады получили от командующих армиями боевые задачи, штабы установили контакт с сухопутными соседями. На передний край отправились наши корректировщики. На всех направлениях совместных действий с наземными войсками была развернута более разветвленная, чем когда-либо прежде, система связи. Бригады кораблей впервые имели взводы связи.
Службы нашего тыла, возглавляемого полковником Степаном Никифоровичем Кузьмичем, вовремя обеспечили соединения всем необходимым, хотя снабжение шло издалека — из Пинска и Киева. Успели подтянуть и судоремонтные средства. Начальник техотдела инженер-капитан 3 ранга А. В. Вешняков, в ведении которого они находились, зарекомендовал себя еще в прошлогоднюю кампанию отличным организатором срочного «лечения» кораблей, получивших повреждения в боях.
Выслушав мой краткий доклад по ВЧ о том, что развертывание сил флотилии у кюстринского плацдарма закончено, начальник штаба фронта М. С. Малинин поинтересовался, какое у моряков настроение.
— С нетерпением ждем, — ответил я, — когда прикажете наступать!
— Теперь уже недолго ждать, потерпите, — обнадежил Малинин.
Тем временем «студебеккеры» увезли одиннадцать полуглиссеров — отряд лейтенанта Калинина — в район сосредоточения частей 9-го стрелкового корпуса генерал-майора И. П. Рослого, которому командарм 5-й ударной придал эти легкие корабли.
Дивизион катеров-тральщиков 1-й бригады — об этом попросил командарм Берзарин — включился в наведение новых переправ: требовалось буксировать к ним мостовые конструкции. Работы велись днем и ночью, часто под бомбежками. Пятнадцать днепровцев, отличившихся здесь, первыми на флотилии за время Берлинской операции удостоились боевых наград еще до начала наступления. Начальник инженерных войск армии особо отметил действия экипажа старшины 1-й статьи Филиппа Вопилова. Его тральщик, хорошо помогая мостовикам, вдобавок сбил два фашистских самолета.
Вновь побывав у Лупачева, я удостоверился, что он разворачивается энергично. Задачи у него были интересные: сначала — огневые, а затем — брать Фюрстенберг, прорываться в канал Одер — Шпрее… Перед наступлением, получив по телеграфу приказ из Москвы, я объявил капитану 3 ранга Лупачеву и его замполиту капитану 3 ранга Завернину, что их дивизион преобразован в 3-ю бригаду речных кораблей, а они стали соответственно комбригом и начальником политотдела.
В дивизионах, отрядах, изготовившихся к бою, зачитывались обращения Военного совета фронта и Военного совета флотилии. Где-нибудь поблизости от позиций кораблей, замаскированных в прибрежных зарослях, моряки собирались на короткие митинги. Так бывало и на берегах Березины, Припяти, а теперь горячие матросские клятвы выполнить до конца свой воинский долг звучали у Одера. И всем хотелось повторить слова, ставшие нашим боевым девизом: «Днепровцы, вперед, на Берлин!»
В каждом подразделении выступал кто-нибудь из восьми моряков, на форме которых недавно засияли Золотые Звезды Героев.
7 марта 1945 года звание Героя Советского Союза было присвоено командиру нашего первого десантного отряда младшему лейтенанту Николаю Чалому — посмертно, а также заменившему его главному старшине Геннадию Попову и еще девяти морским пехотинцам — Владимиру Канарееву, Владимиру Кириллову, Леониду Куколевскому, Галляму Мурзаханову, Михаилу Пономареву, Николаю Сикорскому, Александру Столярову, Григорию Тупицыну и Александру Фирсову. Кириллову и Мурзаханову, уволенным по состоянию здоровья в запас, предстояло получить награды на родине. Остальные восемь моряков продолжали службу на флотилии — в ротах берегового сопровождения и в составе корпостов корабельных соединений, и незадолго до берлинской битвы я вручил им от имени Президиума Верховного Совета СССР ордена Ленина и Золотые Звезды.
Газета флотилии «Красный днепровец» напомнила в те дни о подвигах героев, познакомила с их делами молодых моряков. И уже то, как встречали бывалых воинов на митингах перед новыми боями, говорило о воодушевляющей силе их примера.
14 апреля войска, развернутые на кюстринском плацдарме, начали разведку боем — одним усиленным батальоном от каждой дивизии первого эшелона, а на некоторых участках и более крупными силами. В связи с этим перед флотилией были поставлены дополнительные задачи. 8 бронекатеров 1-й бригады поддерживали огнем батальоны 9-го стрелкового корпуса армии Берзарина. В полосе армии Чуйкова бронекатера и канлодки 2-й бригады подавляли огневые точки противника, мешавшие продвижению батальонов 4-го гвардейского стрелкового корпуса.
