Джоли в одно мгновение поняла главное: отец маньяка был жестоким человеком, склонным к насилию по любому поводу, а мать мало чем от него отличалась. Любое, даже незначительное нарушение порядка или дисциплины приводило к болезненному шлепку, попытка оправдаться всегда кончалась поркой. Мальчика звали Кейн, он был неуклюжим и глупым ребенком и постоянно все делал не так. Его наказывали всякий раз, когда он приносил домой плохие отметки, а в промежутках жестоко издевались. Волю и самоуважение Кейна подавили в зародыше.

В школе тоже все получалось плохо: его считали остолопом, он не сумел завести друзей. Однажды, когда он учился в начальной школе, одна девочка посмеялась над ним. Она спросила, не хочет ли он поиграть в «доктора», и слегка задрала юбку. Думая, что девочка действительно задумала что-то любопытное, он согласился. Она завела его за угол здания, где им никто не мог помешать, и обещала показать свои прелести, но сказала, что сперва Кейн должен оголиться сам. Он спустил трусы, и в тот же миг дюжина девчонок выскочила из укрытия, крича от восторга и радуясь его позору. Громкие вопли услышал учитель и пошел выяснить, что случилось. Девочки всю вину переложили на Кейна. Его временно исключили из школы, а отец жестоко выпорол.

Только Лорел, милая Лорел, защищала его. Она заявила, что во всем виноваты противные девчонки. Кейну не стало легче, однако он проникся благодарностью к сестре. Позднее, когда он, избитый, сидел у себя в комнате, лишенный к тому же еще и ужина, раздался негромкий стук в дверь. Лорел принесла ему несколько булочек с маслом — лучшее, что ей удалось незаметно унести. Он любил Лорел.

Кейн рано узнал на собственной шкуре: взрослые жестоки, дети обожают издеваться, а девчонки дрянь. Все, кроме Лорел. Она одна оставалась чистой. Без нее его жизнь стала бы совсем невыносимой.

Когда ему исполнилось десять, а ей пятнадцать, Лорел убежала из дома. Отец его избил, уверенный в том, что мальчик знает, куда направилась сестра. Кейн героически молчал. Лорел действительно посвятила его в свои планы, потому что хотела взять с собой, но понимала, что не сможет прокормить брата. Поэтому она решила уйти в одиночку, а потом, как только у нее появится возможность, за ним вернуться. Сперва нужно устроиться, объяснила Лорел: заработать немного денег, найти дом… На это уйдет время, но она обязательно за ним вернется.

Так Кейн и жил — надеждами на возвращение Лорел. Она обязательно придет за ним! Уже одна эта мысль придавала мальчику мужества. Сейчас ему плохо, однако, когда Лорел заберет его к себе, все будет иначе.

Она так и не пришла. Минуло тридцать лет, ему удалось покинуть дом, завербовавшись на военную службу, с которой он впоследствии дезертировал. Потом он продавал наркотики и брался за любую другую похожую работу — для людей такого рода всегда находилось дело. Кейн ни в чем не винил Лорел, она оставалась единственной безупречной женщиной, но разочарование свинцовой тяжестью придавило его душу. Когда у него возникала возможность, Кейн ловил и наказывал грязных шлюх, прятал их тела и переезжал в другое место — вот почему его не могли поймать. Он уже давно понял, что полиция ничего не понимает и не собирается сама наказывать шлюх.

Пока Джоли проводила свои исследования, Илка сняла платье и туфли и сейчас собиралась стянуть колготки. Джоли знала, что после этого произойдет; представшие глазам маньяка соски не предвещали ничего хорошего, но все остальное могло привести к катастрофе. Джоли выскочила из Кейна и полетела к девушке.

— Не снимай колготки! Он не должен увидеть твое тело! — Теперь Джоли знала, как остановить убийцу. По крайней мере, как попробовать остановить убийцу. — Он представляет мадонну красивой, но лишенной признаков пола, без гениталий. А вот у шлюх они есть. Он не убьет тебя до тех пор, пока не займется с тобой сексом, чтобы доказать твою развратную сущность.

— Но он рассвирепеет, если я перестану раздеваться! — вмешалась Вита. — Извращенцы такие обидчивые! Стоит только вывести их из себя, и они взрываются.

— Мы не станем его раздражать, попробуем с ним поговорить.

— О чем? — с тревогой спросила Орлин. — Сейчас его интересуют только секс и убийство — причем именно в таком порядке.

— Мы поведаем ему историю. Я начну.

— Снимай все, сука! — рявкнул Кейн.

Конечно же, он знал, что такое колготки; Кейн заставил себя забыть чистый образ мадонны. К тому же ее облик был ускользающим; Джоли еще повезло, что она успела его уловить. Перед ним самая обыкновенная грязная шлюха — все они такие!

— Дайте мне поговорить с ним! — попросила Джоли. — Я знаю, что сказать!

Илка, страх которой не проходил, отступила и передала контроль над телом Джоли. Она ужасно боялась смерти и с радостью хваталась за надежду уцелеть.

— Ты должен разрешить мне кое-что сказать, — промолвила Джоли.

Кейн удивился, потому что девушка первый раз открыла рот с того момента, как он затащил ее в комнату.

— Давай, сука! Можешь произнести несколько грязных слов! Говори! Покажи, кто ты есть!

Разумеется, гнусные ругательства — часть процедуры; девушка обязана продемонстрировать свою развратную сущность, чтобы у него были все основания покончить с ней. Она должна молить о сексе самыми немыслимыми словами. Не имеет значения, проклинает она его или призывает к себе; важно, чтобы проявилась вся испорченность ее натуры.

— Подожди немного, — сказала Джоли. — Ты же знаешь, я должна возбудиться.

Конечно, он ничего об этом не знал, но, раз уж она согласилась удовлетворить его пожелание, в результате чего процесс обещает растянуться, он согласился пойти ей навстречу.

— Давай возбуждайся!

В правой руке маньяк по-прежнему держал нож, левой начал расстегивать ширинку. Он не станет раздеваться больше чем необходимо, чтобы не заразиться, но без этого обойтись нельзя.

— Однажды жила девочка, — снова заговорила Джоли. — Она отличалась от всех остальных, потому что была хорошей, единственной хорошей девочкой во всем мире. Ее звали… — Она заколебалась. Правильно ли она поступит, если сразу назовет имя сбежавшей сестры? Наверное, стоит немного его изменить. Необходимо удерживать внимание Кейна, не переходя определенной грани. — Ее звали Лорелея. Она жила в плохой семье с жестоким отцом и злой матерью. Однако у нее был хороший маленький брат, который один во всем мире понимал благородную натуру Лорелеи. Он благоговел перед сестрой и пытался помогать ей, хотя отец мальчика за это избивал. Лорелея была готова на все, чтобы защитить брата, но что они могли сделать — ведь они находились во власти своих ужасных родителей.

Джоли взглянула на Кейна. В его душе закипели чувства. Он построил свою философию на иллюзии — а незнакомка вдруг о ней заговорила.

Джоли удалось завладеть его вниманием. Он начал идентифицировать себя с мальчиком из рассказа и, застыв, внимательно слушал.

— Иногда противные девчонки дразнили ее брата на школьном дворе. Лорелея не могла этому помешать, потому что училась в другой школе. Плохие девчонки заставили бедного мальчика показать им его штучку, а потом посмеялись над ним. Они не показали свои, но он не сомневался, что у них плохие штучки, потому что у плохих девчонок штучки всегда плохие. — Джоли говорила и вспоминала свое детство в средневековой Франции, где произошла похожая история.

Деревенские девушки бывали жестокими во время своих игр, отвечая на жестокость мальчишек. Они знали, что такое секс, с самого детства; лишь немногие сохраняли девственность до замужества. Джоли являлась таким исключением из-за стечения обстоятельств, а не по внутренним убеждениям. Она была умнее сверстниц, поэтому тщательно скрывала свою красоту и старалась держаться подальше от любых празднеств, если рядом не было матери. Одна из ее подруг оказалась недостаточно осторожной, и четверо парней лишили ее невинности; несчастной пришлось сделать вид, что процедура доставляет ей удовольствие — тогда парни не стали ее бить. И хотя девушка не болтала о случившемся, по деревне пополз слух, и все винили ее, а не парней. Джоли совсем не хотелось искажать историю, которую она рассказывала, но ничего другого ей не оставалось; кроме того, некоторые мужчины вели себя достойно, а некоторые женщины — нет. Случалось и такое. И был еще Пэрри…