В противоположность остальным пассажирам, на которых пустынная и тихая дорога действовала угнетающе и которые заметно нервничали, француз был совершенно спокоен. Он лишь напряженно вглядывался в рассеченную серой лентой шоссе зеленую чащу тропического леса, а когда Дарамола притормаживал на крутых поворотах, скулы француза набухали каменными желваками.

— Стой! — вдруг рявкнул он на Дарамолу и крутанул руль, вырвав его из рук водителя: на крутом повороте, неожиданно открывшемся из-за зеленой стены деревьев, прямо поперек шоссе стоял броневик.

«Пежо» занесло на обочину, Дарамола вдавил до отказа педаль тормоза, и машина стала, словно наткнувшись на стену. Из-за броневика выбежали солдаты.

Жак поморщился:

— Ну, начинается опять. — Он кивнул Петру: — Вся надежда на ваш значок. Выходите, Питер…

Петр нехотя вылез из машины, расправил грудь, «золотой лев» горел на его серой рубашке.

Солдат, подбежавший первым, удивленно замер, увидев значок на груди белого человека, затем поднес руку к краю каски. Его товарищи сделали то же самое.

— Безобразие! — прогремел из-за спины Петра разъяренный голос француза. — Почему задержка? Где командир?

— Майор Даджума… — начал было солдат.

— Ах, майор Даджума! Вторая бригада…

Солдаты не сводили взглядов со значка на рубахе Петра.

— А ну пропустить! — вдруг решительно приказал Жак.

— Впереди идет бой, — неуверенно возразил солдат. — Мы прорываемся на Луис.

— И кто же вас не пускает? Таких молодцов и с такими… телегами?

Жак насмешливо кивнул на перегораживающий дорогу броневик.

— «Антимятежная полиция». Мы вышибли их из города…

— Ладно, где майор Даджума? Идем к нему. А ты садись к нам!

Солдат козырнул и поспешно полез к Дарамоле. Они осторожно, по самой обочине, объехали броневик и на малой скорости двинулись вперед. Дорога по-прежнему была тиха и пустынна.

Проехали с милю. Солдат велел остановиться, поставить машину на обочину. Они вышли из «пежо» и пошли вслед за своим проводником по тропинке, сырой и скользкой, в чащу. Грязь противно чавкала под ногами.

Метров через сто лес расступился, и на просторной поляне они увидели броневик, возле которого над маленьким походным столиком склонилась группа офицеров. Глубокие следы широких рубчатых шин тянулись от поляны в чащу.

Один из офицеров, единственный, кто сидел за столиком, устроившись на канистре из-под бензина, поднял голову, и Петр узнал майора Даджуму.

Широкое, добродушное лицо командира второй бригады было напряженным и усталым, белки больших, навыкате глаз — в красных прожилках. Даджума сразу же впился взглядом в значок, затем взглянул в лицо Петра — и узнал.

— Мистер Николаев, — вздохнул он с облегчением и улыбнулся. — Тот самый, кто спас майора Нначи…

Эта фраза относилась уже к офицерам, настороженно разглядывавшим пришельцев.

— Так вы… с нами?

Петр оглянулся на своих спутников. Дарамола всем своим видом выражал восторг от встречи с известным всему Луису командиром второй бригады. Жак иронически кривил губы. Войтович был серьезен и не скрывал своего интереса к происходящему.

«Как зрители на спектакле», — подумал Петр и почему-то разозлился.

— Как вам сказать, — ответил он, уголком глаза заметив, как на лице Войтовича отразилось разочарование. — Я иностранец.

— Вы… из Каруны? Петр кивнул.

— Так что же вы молчите? Как там дела? — Даджума вскочил, стиснул его плечо.

— Честно говоря, я плохо представляю ситуацию в целом, — растерялся от такого взрыва чувств Петр. — Мы спешим в Луис.

Майор помрачнел:

— Это не так-то просто!

Он решительно шагнул к броневику — и в тот же момент его фуражка, лежавшим на столе, взвилась вверх, словно подброшенная мощным ударом невидимого кулака. Лишь мгновение спустя до Петра дошло, что по ним стреляли. Жак сбил его с ног, и они лежали рядом, уткнувшись носами в траву. Офицеры остались на ногах и растерянно смотрели туда, где темнели вершины гигантских деревьев, возвышавшихся, словно башни, над неровной крышей тропического леса. Второй выстрел поразил седого капитана, стоявшего рядом с Даджумой.

— Снайпер! Ложись! — не своим голосом заорал Жак. Грохнул третий выстрел, и пуля подняла фонтанчик земли рядом с Петром.

— Я вижу его…

Не отводя взгляда от далекой вершины дерева, Жак протянул в сторону руку.

— Карабин!

Кто-то из лежащих рядом осторожно передал ему оружие. Не оборачиваясь, Жак взял его… И вдруг вскочил, одновременно вскидывая карабин.

Тррах! На дереве затрещали ветки, и тяжелое тело, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стало валиться вниз. Жак перевел дух.

Офицеры поднимались, восхищенно покачивая головами.

— Вот это выстрел! — сказал кто-то.

Но Даджума прервал изъявления восторга:

— Помогите капитану Ония, — сурово приказал он и испытующе посмотрел на Жака: — И вы тоже едете в Луис… с нашим другом. А этот?

Он кивнул на Войтовича.

— Я, конечно, не такой отличный стрелок, как мсье Ювелен, — шутливо поклонился Анджей. — Но если от этого будет зависеть возможность попасть в Луис, что ж, дайте карабин и мне.

Даджума не принял шутки.

— Ладно, попробуем вам помочь. — Он решительно направился к Петру, взял его под руку. — Пойдемте…

Они вернулись к дороге той же тропинкой.

— Специальные войска блокировали дорогу на Луис, — рассказывал о ситуации Даджума. — Мы выбили их из города, но они вдруг решили не пропустить нас в Луис. Я не понимаю, в чем дело. А тут еще… — он с досадой выругался. — Оказалось, что наша новая радиоаппаратура, которую мы несколько дней назад получили в арсенале, никуда не годится.

Он старался держаться как можно спокойнее, но в его голосе проскальзывала тревога.

— У нас нет связи. Как все-таки хорошо, что Нначи позаботился, чтобы вы выбрались из Каруны! — Он кивнул на значок на рубахе Петра. — Мы пошлем к противнику парламентера, одного из моих офицеров. Попытаемся договориться, чтобы вас пропустили.

— А почему бы вам не попытаться прорваться? — заговорил Войтович.

Даджума снисходительно улыбнулся этому штатскому, ничего не смыслящему в военных делах.

— Шоссе узкое, а у противника есть базуки. Мы не можем себе позволить потерять ни одного броневика. Кто знает, что там сейчас, в Луисе! Поэтому действует только наша пехота, части, присоединившиеся в Игадане, и солдаты, подошедшие из Дады. Нас и противника разделяет шоссе, по которому вам придется ехать…

— Прогулочка! — усмехнулся Жак. — А если… — Он замолк, что-то обдумывая. — …если я пойду… вместо парламентера. Меня они не тронут, а за жизнь вашего офицера поручиться трудновато.

Те тридцать или сорок минут, пока Жак, с белым платком в руках пересекший шоссе где-то впереди и договаривавшийся с противником, отсутствовал, майор расспрашивал Петра и Войтовича о положении в Каруне, заставляя повторять отдельные детали по нескольку раз. Он откровенно радовался успехам первой бригады и не скрывал этого.

— Теперь — на Луис! — сжимал он кулаки, и глаза его задорно блестели. Казалось, всю его усталость сняло как рукой.

Жак возвратился довольный: противник был согласен пропустить в Луис машину с мирными путешественниками.

— Как вам это удалось? — удивился Даджума. — Вот уж не ожидал! Специальные части подготовлены полковником Роджерсом так, что договориться с ними о чем-нибудь практически невозможно. А если они получили от кого-то приказ блокировать дорогу на Луис…

— Не стоит говорить об этом, — перебил его Жак. — Лучше поспешим, чтобы там, — он кивнул на другую сторону шоссе, — не передумали.

Он сам сел за руль «пежо». Даджума взял под козырек и подмигнул Петру:

— До встречи в Луисе. Как только мы возьмем власть, все ваши неприятности в нашей стране прекратятся!

Петр смущенно махнул рукой.

Шоссе было пустынно, ничто не выдавало солдат, притаившихся с оружием наготове по обеим его сторонам. Через полмили они увидели несколько трупов в пятнистой форме десантников, распластанных на буром от крови асфальте.