— Вы сказали, что гибель в болоте — единственное правдоподобное объяснение, — сказал после молчания Сергей. — А были какие-нибудь неправдоподобные объяснения?

— Сколько угодно. Например, говорили, что Бестужев; унесла гигантская птица или проглотил болотный змей. Но крупных форм жизни на Альфе нет. С таким же успехом мы могли предположить, что его похитили пришельцы из Туманности Андромеды.

— Или с Беты… — сказал Ахмед. — Это поближе.

— На Бете нет жизни, вы это прекрасно знаете, — возразил Бартон. — А вот почему такой Опытный исследователь, как Бестужев, — он как раз собирался отметить шестидесятилетие своего первого полета — почему он купался в нарушение всех инструкций, не знает никто.

— Как — купался? — спросило несколько голосов сразу.

Всем было известно, что ни в воде, ни на суше Альфы нет опасных или вредных растений, животных и микроорганизмов, но это сейчас, а десять лет назад, когда флора и фауна недавно открытой планеты были совершенно неизвестны, купание граничило с безумием — каждый знал это совершенно твердо.

— Как — купался? — повторил Ахмед, оставляя без внимания выразительный взгляд Сергея.

— Невдалеке от дисколета протекала река. И мы нашли на песке следы босых ног.

— Значит, он утонул! Или его схватила акула, — прошептала Машенька, широко раскрыв глаза.

— А потом акула вылезла на берег и съела одежду, ботинки, оружие… — в тон ей докончил Кулешов. — Клянусь моей лысиной, это была очень голодная акула.

— Да, поскольку такое событие маловероятно, мы можем считать, что купание кончилось благополучно. Однако так и осталось тайной, почему Бестужев решился на такой опасный шаг.

— Может быть, он что-то хотел достать из воды?

— Все равно он не стал бы разуваться. Мы тогда все были одеты в комбинезоны биологической защиты. А они непромокаемы. Это сейчас вам раздолье — шорты, купальники…

— Странно все это, — сказал Сергей.

— Очень странно. Десять лет прошло, и ничего не прояснилось.

— Я думаю, товарищи, что его подло похитили межпланетные гангстеры, — сказал Ахмед, поглядывая на Машеньку. — Говорят, что такие существуют. Крадут в основном великих ученых старше восьмидесяти лет и красивых девушек моложе двадцати. Но мы наших девушек не отдадим! Пусть только сунутся!

Он схватил стоявшее неподалеку гарпунное ружье и грозно прицелился в дверь. Машенька засмеялась. Ободренный Ахмед яростно ворочал глазами, делая вид, что отбивает атаку таинственных налетчиков.

В это время раздался громкий стук в дверь.

Это было так неожиданно, что смех и шутки сразу смолкли. Сергей окинул стол взглядом — все члены экспедиции были налицо. Ахмед растерянно опустил ружье и оглянулся на привставшего Бартона.

Стук повторился — громкий, настойчивый.

— Войдите! — крикнул Бартон. Дверь отворилась. Когда вечером сидишь за столом в кругу товарищей на плохо изученной планете, отделенной от родной земли миллиардами километров и месяцами полета, и знаешь, что ваш небольшой уютный дом — единственный форпост земной жизни в этом секторе вселенной, и вдруг слышишь требовательный стук в дверь, можно ожидать чего угодно — появления зеленокожего трехрукого пришельца, человека-муравья с суставчатыми ногами, паукообразного робота или разумного осьминога с лазером в одном из щупалец. Но никто не ожидал, что в дверь войдет с обнаженной шпагой в руке очень высокий бородатый старик, чем-то напоминающий Дон Кихота, одетого в костюм своего оруженосца Санчо Пансы. На старике были короткие засаленные шорты, оставляющие открытыми худые мускулистые ноги, непомерно пестрая куртка с широкими рукавами, на голове — широкополая и не менее пестрая шляпа, на талии — полуприкрытый курткой широкий прочный пояс, в котором опытный глаз Бартона сразу узнал принадлежность космического комплекта номер семь — комбинезона биологической защиты для исследователей земле-подобных планет, на ногах — прочные ботинки, покрытые засохшей грязью. Но самым удивительным было лицо старика — худое, как у аскета, но почти без морщин, и на этом лице под густыми, сросшимися бровями горели огромные, живые, беспокойные глаза. На вид гостю было лет семьдесят—восемьдесят.

— Здравствуйте! — сказал старик на плохом едином языке. — И опустите, пожалуйста, эту штуку, — он ткнул шпагой в сторону Ахмеда. — Я не хочу, чтобы она выстрелила мне в живот…

Ахмед посмотрел на свои руки и увидел, что ружье, которое он по-прежнему держал в руках, направлено прямо на гостя. Он залился краской и спрятал ружье за спину. Но никто не заметил его смущения — взгляды всех были устремлены только на незнакомца.

— Здравствуйте… — нестройно ответили озадаченные хозяева — кто на русском, кто на едином.

— Проходите, пожалуйста, — сказал Бартон. — Мы будем рады, если вы поужинаете с нами.

Старик для чего-то ткнул острием шпаги в пол, но клинок отскочил от мягкого, теплого пластика. Тогда гость поставил шпагу у стены и неторопливо опустился на предложенный ему стул.

— Я начальник второй комплексной экспедиции Бартон. Это наши сотрудники, — Бартон представил незнакомцу всех сидевших за столом. — Наш корабль на орбите, здесь у нас только рейсовый бот.

Старик молча кивнул, отодвинул в сторону поставленный перед ним столовый прибор и бросил беглый взгляд на многочисленные Машенькины эскизы, развешанные по стенам.

— У меня к вам просьба, Бартон, — сказал он наконец. — Дело в том, что у меня… э… пропал друг… моя собака. После смерти жены я одинок, и Цезарь заменяет мне все — друзей, общество, семью… Я буду вам весьма благодарен, если вы возвратите мне его.

— Собака не у нас, — сказал Сергей. — Мы сегодня видели ее километров за сорок отсюда. — Тут он вспомнил ошейник и добавил: — У вас что — вышел из строя пеленгатор?

Старик не удостоил его ответом.

— Если же для вас будет затруднительно возвратить мне моего друга… моего Цезаря, то не соблаговолите ли вы уступить… продать мне вашу экспедиционную собаку? Можете назначить любую цену.

— Мы были бы рады вам помочь, — ответил Бартон. — Но у нас в экспедиции нет собаки.

— Нет собаки? — удивился старик. — И на корабле тоже нет?

— И на корабле.

Старик помолчал. Воспользовавшись паузой, все стали наперебой угощать гостя, но он небрежным движением головы отверг все предложенное.

— Может быть, ваша собака опять встретится нам, — обратился Бартон к странному гостю. — Где мы сможем тогда найти вас?

— Не смею затруднять, — уклонился от ответа гость. — В этом случае я сам навещу вас…

Он отлично знает, где бегает его собака, подумал Сергей. И пеленгатор у старого хрыча в порядке. Но почему-то этот космический Дон Кихот желает, чтобы его собаку ловили мы… Или у него плохо с транспортом? Кстати, неужели он явился сюда пешком? Ишь как заляпаны ботинки…

— Последняя просьба, — сказал старик, глядя на Бартона в упор. — Не могли бы вы… э… ссудить мне на какое-то время лучемет? Продать его вы, очевидно, не можете?

При этом вопросе Сергей потихоньку покосился на Ахмеда и увидел, как напряглась его рука, сжимавшая гарпунное ружье. Он усмехнулся. Самое обычное дело. Сидишь однажды на безлюдной планете Альфа в системе звезды Барнарда, и вдруг к тебе приходит Дон Кихот со шпагой в руке и просит дать ему лучемет — грозное оружие, изобретенное совсем недавно. И что здесь особенного? Подумаешь, невидаль… Просто понадобился человеку лучемет. Почему бы не дать? Человек человеку — друг, товарищ и брат…

— Ахмед, принесите, пожалуйста, лучемет, — сказал Бартон. — Может быть, мы сможем помочь чем-нибудь еще?

— Благодарствую, — старик поджал губы и поднялся. — Премного обязан.

Он взял лучемет, повесил его на шею и снова вооружился шпагой.

— Можете пользоваться им сколько заблагорассудится, — сказал Бартон. — Мы будем здесь долго. А если понадобится, оставьте его у себя совсем.

— Желаю вам здравствовать, — произнес старик и вышел.

Все высыпали на крыльцо. Незнакомец, прямой, как жердь, шествовал в сумерках по тропинке, которую уже успели протоптать на Альфе члены экспедиции, тыкая впереди себя шпагой, как слепой тросточкой — справа—слева, справа—слева…