Я могу дать вам любое украшение, о котором вы когда-либо мечтали, и все другие, о которых вы даже мечтать не могли. Я не люблю хвалиться богатством, но на этот раз я снизойду до хвастовства. Я богаче иных королей, Катарина. Вам хочется иметь норку и соболей? Или горностая и рысь? Они ваши. Такая женщина, как вы, создана для того, чтобы наслаждаться дорогими вещами. Вы созданы для того, чтобы вас ценили, обожали и уважали не хуже любой королевы. — Он оглядел ее старое, неоднократно чиненное, уродливое платье. — Вы должны одеваться в шелк и бархат, в ленты и кружева. Ваши платья должны быть так же богаты и великолепны, как платья королевы. Вам следует носить бриллианты в ушах и рубины на талии, а волосы украшать сапфирами и изумрудами. Или вы предпочитаете что-то поскромнее? Тогда вам подойдут золото и жемчуг. Катарина, здесь не может быть никаких ограничений. Только скажите, и все это станет вашим.

Он предлагает ей несметные богатства, а она в обмен на это должна стать его шлюхой. Катарина дрожала от гнева, от оскорбления, хотя какая-то глубоко запрятанная частичка ее томилась нетерпеливым желанием. Прошлой ночью он спас ее от Хью. Прошлой ночью он не был пиратом, он был героем, добрым и заботливым.

Хью вел себя как деревенский болван. Я знаю, что происхожу не из знати, но я никогда вас не обижу. Наверняка вы успели в этом убедиться.

Да, в этом она убедилась, но из его предложения явствует, что в конце концов он мало чем отличается от Хью.

Я отказала Хью, отказываю и вам, — хрипло выговорила она. — Я не желаю быть ничьей любовницей.

Лэм смотрел на нее темными, как океан, и такими же бездонными глазами.

Катарина, я не прошу вас быть моей любовницей. Я прошу вас стать моей женой.

Катарина не верила своим ушам. Наверняка ей это почудилось!

Я прошу вас стать моей женой, — повторил он, и теперь она почувствовала, как он волнуется, — на его виске бешено пульсировала жилка.

Потрясенная, Катарина молчала, и Лэм с мрачным видом сказал:

Мой дом находится далеко на севере, на неприступном острове. Там мы будем в безопасности от всех, кто захотел бы нас унизить, хотя, откровенно говоря, я думаю, что вызванный нашим браком скандал вскоре уляжется. — Катарина безмолвствовала. — Разве не вы говорили, что желаете выйти замуж, иметь собственный дом? Хотя я там не живу, на острове есть новый особняк, не хуже любого в Англии. Если он вам не понравится, я снесу его и построю для вас другой. — Как будто подбирая слова, он смотрел на нее потемневшими, угольно-серыми глазами. — Ваш отец желает этого союза. Я мог бы быть ему полезен.

Наконец Катарина обрела дыхание. Ее грудь тяжело вздымалась. Руки судорожно сжались в кулаки. Внезапно ее охватило искушение, огромное искушение, и она попыталась его побороть. Боже, он предлагает ей свое имя. Его имя. Он предлагает ей брак.

Лэм резко продолжил:

Катарина вы должны серьезно обдумать мое предложение. Вы неглупая женщина. Подобного шанса у вас больше не будет. Возможно, вашей руки попросит какой-нибудь фермер или вроде того, но вы никогда не сможете стать подходящей женой фермеру. Может, вам нужно время, чтобы все обдумать? — О'Нил не улыбался, в продолжение всего разговора он хранил серьезность. — Я понимаю, что мое предложение для вас совершенно неожиданно.

Неожиданно — не то слово.

Почему? — Он растерянно заморгал. — Почему, Лэм? Почему теперь вы хотите жениться на мне?

Он стиснул челюсти:

— Я обдумывал это с того момента, как ваш отец сделал такое предложение. Я хочу вас, но я не стану вас принуждать. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне по доброй воле.

— Понятно. — По ее щекам наконец потекли долго сдерживаемые слезы, и она с досадой смахнула их.

— Думайте столько, сколько вам потребуется, — сказал он и повернулся, чтобы уйти.

— Нет, — печально произнесла Катарина, — мне не требуется время на обдумывание вашего предложения. — Он замер. — Я не могу выйти за вас замуж, Лэм. Мне очень жаль. Я не могу выйти за пирата. — Дрожа, она обхватила себя руками. — Пусть мой отец находится в отчаянном положении, но я, Катарина Фитцджеральд, осталась прежней. Я благородна по рождению и никогда не смогла бы выйти замуж за пирата. Не имеет никакого значения, что этот союз нужен моему отцу для достижения каких-то политических целей.

Он стоял не двигаясь, словно высеченный из камня. На его лице застыло выражение муки.

Мне очень жаль, — прошептала Катарина.

— Вы не можете отчетливо мыслить, — наконец произнес Лэм. — Вы еще не оправились от событий прошлой ночи. Я пойду.

— Нет, — сказала Катарина, вытирая слезы кулаком.

— Теперь вам не из чего выбирать, Катарина. Лучше моего предложения вам не дождаться. Я прошу вас стать моей женой. Другие мужчины — благородные, вроде Хью, — будут просить вас стать их шлюхой, не более того.

Он был прав. Катарина отвернулась, переживая немыслимое унижение.

— Может быть, хороший сон поможет вам передумать. — Она слышала, как он повернулся и пошел к двери.

— Я не передумаю. О Господи! — Она уткнулась лицом в стену, готовая разрыдаться.

Он сказал:

Мое предложение остается в силе. Подумайте обо всем, что я могу вам дать, Катарина. Может, это перевесит ваше презрение к моему происхождению и ко мне самому. — Он вышел.

Катарина осела на пол. Разве она просила большего, чем любая другая женщина? Почему судьба замыслила лишить ее того, что ей причиталось? Она была благородной женщиной. Дочерью графа. А теперь ее жизнь свелась к бесстыдным домогательствам аристократов вроде Хью и предложениям руки и сердца от пиратов. Катарина сжалась в комок, обхватив колени руками. Она знала, что Лэм прав — лучшего предложения ей уже не получить.

Но она не могла выйти замуж за сына Шона О'Нила. Никогда и ни за что. Даже если бы ей этого хотелось. Глава тринадцатая.

Вскоре Катарина поняла, что у нее есть еще один выбор.

Спускались сумерки. Она торопливо вышла из каюты, нисколько не удивившись, что на этот раз дверь осталась не запертой. На верхней палубе она плотнее завернулась в накидку и огляделась, высматривая Лэма. Он стоял у штурвала. Ее сердце громко забилось. Она поспешила вперед и стала неловко взбираться по трапу на полубак.

Он сразу заметил ее.

Подождите, Катарина. — Он оставил штурвал на попечение матроса, быстро прошел к ней, наклонился и как будто без малейшего усилия поднял ее наверх. Катарина схватилась за него, чтобы сохранить равновесие, потом быстро опустила руки, но ощущение его крепких мышц осталось.

Я хочу поговорить с вами, Лэм. Его глаза блеснули.

— Вы передумали? — В хрипловатом голосе она уловила нетерпеливое ожидание.

— Нет, я не передумала. Я не могу выйти за вас. Не могу.

Он съежился, как от удара.

— У меня есть другой выбор, — продолжала она, полная решимости не обращать внимания на разочарование, которого он не пытался скрыть. — Я хочу обратиться к королеве.

— И положиться на ее милость?

— Да! — воскликнула она. — Лучше положиться на ее милость, чем на милость таких людей, как вы или Хью, или на непостоянство судьбы!

А если она решит отослать вас к отцу? Или обратно в монастырь?

Катарина вздернула подбородок.

— Значит, так тому и быть. — Но она не имела ни малейшего намерения быть сосланной в заточение в Саутуарк или в монастырь. Она была готова на коленях вымаливать свое будущее, если потребуется.

— Значит, я — худшее из всех зол.

Катарина внутренне сжалась. Этого она не говорила.

Вы ведь не собираетесь отрицать, кто вы такой и что вы такое?

На его лице появилась усмешка.

Не стану и пытаться.

Его слова поколебали ее решимость. Его близость лишала ее уверенности.

— Вы пират, О'Нил, и нам обоим это хорошо известно, — рассерженно сказала она. — Вы отвезете меня в Лондон? Или я остаюсь вашей пленницей, несмотря на мой отказ?

— Катарина, если бы вы были моей пленницей, а я просто пиратом, я бы овладел вами без вашего согласия, неважно, силой или нет.