В любом случае, месть со стороны американцев будет только на пользу. Она всколыхнет всю Ливию и весь мусульманский мир. Халил включил радио и услышал, как люди обсуждают свои сексуальные проблемы. Он сменил частоту и настроился на «Новости» — пришлось ждать минут десять, пока диктор начал рассказывать о происшествии в аэропорту. Халил внимательно слушал и диктора, и других выступавших, все называли это событие трагедией. Значит, власти не знают точно, что произошло, либо знают, но скрывают. В любом случае, если даже полиция сейчас занята поисками террориста, основная масса населения ничего не знает об этом. Что значительно облегчает ему действия.
Асад Халил продолжал двигаться на юг по шоссе I-95, часы на приборной панели показывали десять минут девятого. Машин на трассе было еще порядочно, так что его автомобиль не привлекал внимания. По пути попадались ярко освещенные мотели, заправочные станции, но указатель топлива показывал, что бензина у него еще половина бака, а есть Халилу не хотелось. Он вытащил из чемодана вторую бутылку, допил воду, помочился туда, завинтил пробку и сунул под пассажирское сиденье. Халил почувствовал, что устал. Вернее, не столько устал, сколько хотел спать — он практически не сомкнул глаз.
В Триполи ему советовали постараться ехать всю ночь: чем больше будет расстояние между ним и тем, что он оставил после себя, тем выше его шансы избежать обнаружения. Скоро он будет уже в другом штате — Делавэре, а ему говорили, что чем дальше он отъедет от Нью-Йорка и Нью-Джерси, тем больше вероятность того, что местная полиция не поднята по тревоге.
В любом случае, полиция понятия не имеет, что надо искать. И уж конечно, не ищет черный «Меркурий», направляющийся на юг по одной из многочисленных дорог. Проблема может возникнуть только если его случайно остановит патрульная машина, но Халил был уверен, что все его документы в полном порядке. В Европе его останавливали дважды, оба раза требовали паспорт, проверяли наличие визы и документы на аренду автомобиля. И оба раза благополучно отпускали. А здесь, как ему говорили в Триполи, полицейские проверяют только водительские права, документы на машину и задают вопрос, не употреблял ли он алкоголь. Религия запрещает ему употреблять алкоголь, но он не будет говорить этого полицейским, а просто ответит «нет». Правда, нельзя точно сказать, как может сложиться ситуация с полицией, и тогда, возможно, кому-то придется умереть.
Еще ему говорили, что полицейские обычно ездят по одному, хотя в это было трудно поверить. Борис, проживший пять лет в Америке, инструктировал: «Если остановит полиция, оставайся в машине. Полицейский сам подойдет к тебе и наклонится к окошку либо попросит выйти из машины. Одна пуля ему в голову — и ты свободен. Однако перед тем, как остановить тебя, он может передать по радио твой номер. Еще у него в машине может быть видеокамера, фиксирующая все события. Тогда как можно быстрее бросай свой автомобиль и ищи другой транспорт. У тебя не будет помощников, Асад. Действуй самостоятельно, пока не доберешься до Западного побережья».
Халил вспомнил, как ответил на это: «Я действую самостоятельно с пятнадцатого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года».
В двадцать минут десятого Халил въехал в штат Делавэр. Через пятнадцать минут I-95 переходило в платное шоссе имени Джона Ф. Кеннеди, поэтому Халил свернул на шоссе номер 40, которое вело на запад, в направлении Балтимора. Через полчаса он въехал на территорию штата Мэриленд. Еще через час объехал Балтимор и вернулся на шоссе I-95. На этом участке плату за проезд не взимали, и Халил продолжил двигаться на юг.
Он не мог понять, почему на одних дорогах и мостах берут плату за проезд, а по другим можно проезжать бесплатно. В Триполи этого не знали, но проинструктировали четко: «Избегай платных участков».
«В какой-то момент на всех пунктах сбора платы может появиться твоя фотография», — предупредил Борис.
Халил увидел впереди зеленый с белым щит с указанием расстояния до городов. Он прочел то, что ему было нужно: «Вашингтон — 35 миль». Халил улыбнулся: до места назначения оставалось совсем немного.
Время приближалось к полуночи, но на дороге, связывавшей два больших города, движение все еще оставалось интенсивным. «Какое же здесь большое количество машин, даже после наступления темноты», — подумал Халил. Неудивительно, что американцам требуется так много бензина. Он как-то прочитал, что американцы в день расходуют бензина больше, чем вся Ливия за год. Ничего, скоро у них не будет ни капли бензина, и тогда пусть ходят пешком или ездят на верблюдах. Эта мысль развеселила Халила.
В половине первого он въехал на окружную дорогу и направился на юг. Халил посмотрел на спидометр: получалось, что за шесть часов он проехал почти триста миль. Дорога проходила мимо базы ВВС Эндрюс, мимо торговых центров и крупных магазинов. «Спутниковый навигатор» подсказывал названия гостиниц и мотелей, но Халил не собирался останавливаться в хорошо известных местах. Двигаясь медленно, он достал из-под пассажирского сиденья бутылку с мочой и выбросил в окошко.
Он проехал мимо нескольких мотелей, затем увидел еще один, который выглядел неприглядно. Освещенная вывеска гласила: «Есть свободные места».
Халил зарулил на стоянку, оказавшуюся почти пустой. Снял галстук, надел очки, вылез из машины и запер дверцы. Потянулся, чтобы размять тело, и направился к мотелю.
В приемной за стойкой сидел молодой человек и смотрел телевизор. При виде Халила он поднялся.
— Что вам угодно?
— Мне нужна комната на два дня.
— Восемьдесят долларов плюс налог.
Халил положил на стойку две бумажки по пятьдесят долларов.
Клерк, привыкший к тому, что постояльцы платят наличными, добавил:
— И еще сто долларов залог. Получите их назад, когда будете выезжать.
Халил добавил еще две банкноты по пятьдесят долларов.
Молодой человек дал ему регистрационную карточку, и Халил заполнил ее под именем Рамон Васкес. Он правильно вписал лишь номер и марку машины, поскольку его предупреждали, что эти сведения могут проверить, пока он будет находиться в номере.
Клерк вручил ему ключ с пластиковой биркой, сдачу мелочью и квитанцию на сто долларов.
— Номер пятнадцать. Справа по коридору. Выписка в одиннадцать часов.
— Спасибо.
Вернувшись на стоянку, Халил отогнал машину на клетку с цифрой 15. Затем забрал из машины чемодан, прошел к себе в номер и включил свет. Оглядевшись, он запер дверь не только на ключ, но и на задвижку. Обстановка комнаты была очень скромной, но имелся телевизор.
Халил прошел в ванную, отклеил усы, почистил зубы, побрился и принял душ. После этого вернулся в спальню и, переодевшись, снова облачился в бронежилет. Затем достал тюбик от зубной пасты, где находился клей для усов, и, стоя перед зеркалом, приклеил усы.
Отыскав телевизионный пульт, Халил уселся на кровать и стал переключать каналы в поисках новостей. Он нашел лишь программу в записи, но все равно имело смысл послушать. Прошло минут пятнадцать, прежде чем диктор объявил:
— И снова вернемся к сегодняшней трагедии в аэропорту Кеннеди.
На экране появилась картинка аэропорта. Халил узнал видневшуюся в отдалении зону безопасности, даже заметил поверх высокой стены хвостовое оперение и верхнюю палубу «боинга».
Репортер за кадром говорил:
— Власти аэропорта и официальные лица авиакомпании подтвердили гибель пассажиров и экипажа в результате воздействия отравляющих газов. Провоз токсичного груза в багажном отделении привел к гибели по меньшей мере двухсот человек, находившихся на борту рейса сто семьдесят пять компании «Транс-континенталь».
Далее продолжил диктор, но он не сказал ничего нового. Затем показали здание аэровокзала, плачущих друзей и родственников погибших. Халил обратил внимание, что рядом находилось множество репортеров с микрофонами, пытавшихся взять интервью у плачущих людей. Это показалось Халилу странным. Если они считают, что произошел несчастный случай, то какая разница, что скажут эти рыдающие люди? Что они знают? Да ничего. Вот если бы американцы признали, что совершен террористический акт, то тогда бьющихся в истерике людей можно было бы использовать в пропагандистских целях. Но похоже, репортеры просто хотели узнать что-нибудь о погибших друзьях и родственниках тех, кто собрался в здании аэровокзала. И многие давали интервью, все еще надеясь, наверное, что тем, кого они встречали, удалось выжить. А вот он мог бы сказать им со всей определенностью, что никто не остался в живых.
