В эту игру мы играли с самого детства, только изначально героями были маленькие фигурки зверюшек. Когда мы подросли, игрушки стали не нужны.

По субботам в лагере проводили банный день, а вечером, точно в награду, — дискотеку.

Для нас, городских жителей, привыкших каждый день принимать душ, ждать неделю, чтобы помыться, было нелегко.

И вот, когда наступил великий день жестяных тазов, все девочки из палаты достали свои лучшие платья. Как же — ведь сразу после бани дискотека.

Я тоже, чтоб не отставать, вытащила свое лучшее и единственное привезенное с собой платье.

Саму баню даже вспоминать тошно. Как итог, я стала чистой, оделась в лучшее платье, высушила волосы и побежала искать Антона. Нашла его неподалеку от бетонного мостика через канаву. Мальчишки с длинными палками забирались на бетонный мостик, втыкали свои шесты в дно канавы и прыгали на другой берег.

Я видела, что Антону тоже хочется, даже спросила:

— И ты будешь прыгать?

Он подумал-подумал и кивнул. А затем подошел к одному мальчишке и попросил одолжить шест.

Тоша прыгнул, раз, два, три…

— Это легко? — полюбопытствовала я.

Парни надо мной засмеялись, а один из них, толстяк в кепке, заявил:

— Легко, только не для девчонок в платьицах!

Тогда я вырвала у него из рук шест, поднялась на пригорок и прошла по мостику.

— Ник, — позвал Антон, — может, не надо?

— Пускай-пускай! — захохотал толстяк.

Я отмахнулась и воткнула шест в вязкую глину. Вода в канавах была темно-желтая, берега блестели от склизкой глины и песка. Я прыгнула без раздумий, подол платья всколыхнулся, продемонстрировав всем мои трусики, и я приземлилась на другом берегу.

Парни восторженно зааплодировали.

Такое классное ощущение полета мне захотелось испытать еще, потом еще и еще. А на пятый раз я рухнула в эту грязнющую канаву плашмя. Мои ноги увязли, я барахталась в грязи, а парни на берегу чуть ли не по земле от смеха катались. Один лишь Антон испуганно тянул ко мне руки. Он подал мне палку, подтянул к берегу, затем схватил за руки и вытащил на берег. Мои туфли остались в канаве, с меня текло в три ручья, платье, волосы, все тело покрылось желтыми лепешками глины. Можно было подумать, я провалилась в сельский туалет.

На дискотеку мы не попали. Я оттанцевала свое.

Вожатые, когда меня увидели, сказали: «Вот так теперь и будешь ходить до следующей субботы». Я думала, они пошутили, но это оказалось не так, все пошли на стадион, где проходила дискотека, а меня оставили у корпуса, посидеть и подумать о своем поведении. Антон, конечно, не бросил меня.

Мимо нас проходили девчонки в нарядных платьях, хорошо причесанные, накрашенные, а я походила на кучу чего-то неприятного.

— Красивые, — заметила я, тоскливо глядя вслед девчонкам из моей палаты.

И Антон сказал:

— Ты все равно красивее!

Я удивленно посмотрела на него, и он поправился:

— Не всегда же ты будешь в грязном платье!

Мы ждали-ждали, а за мной все никто не приходил. Тоша побежал на стадион, чтобы позвать кого-нибудь, но вернулся один. Я уже хотела разрыдаться, а он вдруг предложил:

— А давай возьмем мыло, полотенце, перелезем через забор и пойдем на озеро?

Так мы и сделали!

Ну и скандал был. На следующий же день за нами приехали мамы. Они как послушали наши рассказы, так сразу и забрали нас домой. Вожатым еще и влетело от администрации лагеря за дурное обращение с подопечными.

Я сидела в кресле возле наряженной елки.

Любовалась зеркальными шарами, без аппетита жуя бутерброд с икрой и запивая лимонадом. Мама смотрела телевизор — какой-то концерт звезд. За праздничным столом мы были с ней вдвоем. Раньше мы всегда отмечали праздники с тетей Олей и Антоном. А теперь вот так… скучно. Мама не может пригласить тетю Олю без сына. Хоть на работе наши мамы видятся каждый день, встречаться просто так, как раньше, они стали реже. Я чувствую себя виноватой, но ничего не могу поделать.

— Ники, вкусно? — спросила мама, отрывая взгляд от экрана.

— Да.

— Попробуй колбасную нарезку, сказали, свежая.

Интересно, а с тем мужчиной, из-за которого она все время такая радостная ходила, она встретится сегодня? Вопрос крутится на языке, спросить боюсь. Не знаю, какой ответ я хочу услышать.

— А ты пойдешь куда-нибудь? — решила я начать издалека.

— А ты?

— Я-то нет, спать скоро лягу, что-то устала.

Мама замялась.

— А ты сходи, — торопливо посоветовала я. — Чего дома-то сидеть!

— Может, и схожу… Ольгу нужно поздравить. — Она характерно посмотрела на меня.

— Передашь мне трубку, когда тетя Оля позвонит или когда ты сама ее наберешь.

Мама вздохнула, я видела, что ей очень хочется сказать про Антона, но она, как всегда, промолчала.

Пробили куранты.

Раньше этот звук казался мне волнующим и волшебным. Мы с Тошей всегда обнимали друг друга, пока били куранты. Нам верилось, что если встретим год вместе, то так его и проведем. И ведь всегда срабатывало, кроме последнего раза…

Мы с мамой выпили по бокалу шампанского, обменялись подарками, потом начались звонок за звонком, множество теплых пожеланий, приятных слов.

Немного позже я ушла к себе в комнату, выключила свет, оставив зажженной только гирлянду на маленькой елочке, стоящей на письменном столе, и легла в постель. Некоторое время бесцельно щелкала каналы, уставившись в телевизор.

Ни ожидания чуда, ни светлой радости, лишь стойкое желание остаться наедине со своими воспоминаниями. Я так скучаю по Нему…

Телик я раздраженно выключила.

Новый год, а рекламируют одни прокладки.

Это случилось в конце лета, перед восьмым классом.

В жизни каждой девочки приходят такие дни… вот и у меня они настали. Мама мне все объяснила, и я, преисполненная гордости от своей значимости, побежала гулять с Антоном.

Когда мы встретились и он, как обычно, в приветствии легонько толкнул меня плечом, я заявила:

— Теперь я женщина и ты не можешь пихать меня при встрече.

Тоша озадаченно оглядел меня и, явно не заметив перемен, пообещал:

— Когда стану мужчиной, тоже тебе что-нибудь запрещу.

Я беспечно тряхнула хвостом и весь день очень радовалась своему новому положению и старалась вести себя как подобает взрослой женщине.

А на следующий день Антон при встрече пихнул меня плечом сильнее обычного и вместо «привет» сказал:

— Никакая ты не женщина, а всего лишь девушка! Женщиной тебя может сделать только мужчина… — Он прищурил хитрые глаза и добавил, как само собой разумеющееся: — Догадываешься, наверное, кто из нас станет когда-нибудь мужчиной!

В тот момент у него было такое самодовольное и красивое лицо, у меня даже дух захватило.

Каникулы — это ад. Школьные дни — тоже ад. Вся разница в том, что дома я сижу одна, а в школу хожу с надеждой. И это не одна из моих двенадцати подруг, отнюдь.

Все дни напролет я проторчала у телика. Только пару раз сходила с подружками погулять, правильнее сказать, прошлась по магазинам. Именно такие прогулки у многих девочек. Петров звонил, но я всегда была очень занята просмотром очередной рекламы по телевизору. А сегодня, в последний день каникул…

Я посмотрела на стенные часы. Маленькая и большая стрелки замерли на семи вечера.

В дверь позвонили.

Пунктуальный, однако!

Мама пригласила «сотрудника». Того самого. Я думала, она никогда нас не познакомит.

По случаю встречи с маминым «сотрудником» я приоделась. Выйти к нему в полосатой майке и моих тапках-собаках явно не годилось.

Поэтому на кухню, где был накрыт стол, я вошла — нет, не в платье, сперва, конечно, собиралась в нем, но передумала. Еще не хватало, чтобы этот «сотрудник» подумал, будто я для него старалась. На мне джинсы и малиновая водолазка.

Мама при параде, черное обтягивающее платье, туфли на каблуке. Господи, да у них все серьезно…