— Подавитесь, — последовал ответ.

— Мне бы не хотелось с вами ссориться.

— Но у вас это здорово получается. Он бросил трубку, оставив меня потрясенным его неизменным хамством, помимо всего прочего.

Все тренеры периодически теряли лошадей, когда владельцы продавали их кому-то еще, и, как он сам говорил, Дазн Роузез не был чем-то выдающимся. Этот пятилетний мерин хоть и был неоднократным победителем, далеко не являлся последней надеждой конюшни Николаев Лоудера.

Пожав плечами, я взял свою дорожную сумку с легким ощущением вины за то, что оставляю в доме такой невообразимый хаос. Наверху я минимально прибрался, развесив костюмы и рубашки Гревила. Сложил я и свой костюм с некоторыми вещами, так как, похоже, мне предстояло еще не раз ночевать здесь, однако остальное мне было физически не под силу, и это пришлось оставить до прихода некой миссис П., несчастной женщины, которую ожидало страшное потрясение.

Взяв такси, я приехал в гостиницу к Остермайерам и вновь застал их в приподнятом настроении. Шофером оказался все тот же усатый Симз, которому на вид было лет сорок. Когда я отметил, что он работал и в субботу, и в воскресенье, он, едва заметно улыбнувшись, сказал, что рад возможности подзаработать: с понедельника по пятницу он занимался проявкой пленок в темном помещении.

— Пленок? — переспросила Марта. — Вы имеете в виду фильмов?

— Семейных фотографий, мадам, в срочной лаборатории.

— Надо же! — воскликнула Марта, словно не подозревавшая о существовании подобного занятия. — Как интересно.

— Не очень, мадам, — смиренно возразил Симз, плавно вливаясь в неоживленный воскресный поток машин. Возле Лэмборна он спросил у меня, как ехать дальше, и вскоре мы добрались до дома Майло, который встретил меня сообщением о том, что Николас Лоудер хотел, чтобы я ему сразу же перезвонил.

— Судя по его голосу, — сказал Майло, — он был сильно взволнован, хотя и пытался этого не показывать.

— Я его не понимаю.

— По каким-то причинам он не хочет, чтобы Дазн Роузез оказался у меня.

— Ну а вы, — тревожно спросила Марта, услышав наш разговор, — вы-то хотите?

— Конечно, не волнуйтесь. Дерек, разберись с ним, пока мы взглянем на Дейтпама.

Он увлек за собой Остермайеров, очаровывая их своим искрящимся обаянием, а я отправился к нему на кухню и позвонил Николасу Лоудеру, удивляясь, чем он так обеспокоен.

— Послушайте, — начал он тоном, в котором слышалось намерение убедить меня. — Я знаю одного владельца лошадей, крайне заинтересованного в Дазн Роузез. Он заявляет, что заплатит больше того, что предлагают Остермайеры. Что скажете?

Я ответил не сразу, и он продолжал напирать:

— У вас есть возможность получить солидную сумму. Где гарантия, что лошадь будет успешно выступать в скачках с препятствиями? Вы не сможете запросить за него слишком много по этой самой причине. Тот, кого я имею в виду, заплатит больше, чем они, и еще доплатит вам наличными. Говорите цену.

— Гм... — медлил я, — уж не вы ли тот самый владелец лошадей?

— Нет, — резко ответил он, — разумеется, не я.

— А скажите, — еще более медленно спросил я, — та лошадь, что вчера бежала в Йорке, действительно Дазн Роузез?

— Вы оскорбляете меня!

— Я лишь спросил.

— Отвечаю вам: да. Это действительно Дазн Роузез. Вам достаточно такого ответа?

— Да.

— Ну так что, — с облегчением произнес он, — вы называете свою цену?

Я еще не обсуждал никакой цены ни с Мартой, ни с Харли и только собирался попросить одного из своих друзей-специалистов ориентировочно оценить его. Все это я рассказал Николасу Лоудеру, который уже раздраженно повторил, что его знакомый заплатит больше, да еще в награду приплатит мне наличными.

У меня было твердое намерение продать Дазн Роузез Остермайерам, и перспектива какой бы то ни было награды не переубедила бы меня.

— Передайте вашему знакомому, что Остермайеры уже купили Дейтпама, и, как я говорил, я уже пообещал им, а данное обязательство прежде всего. Я уверен, что вы подыщите этому человеку другую лошадь, ничуть не хуже Дазн Роузез.

— А что, если бы он предложил вам вдвое больше Остермайеров?

— Дело не в деньгах.

— Купить можно кого угодно, — возразил он.

— Нет. Очень сожалею, но нет.

— Подумайте, — сказал Лоудер и опять бросил трубку.

Мне стало интересно, как часто он их ломал. Однако он на самом деле не шутил, да и сама ситуация была далеко не веселой. Мне предстояло постоянно сталкиваться с ним на ипподроме, когда я сам стану тренером, и мне вовсе не улыбалась перспектива вражды с ним.

Я вышел во двор. Майло сразу же подошел ко мне, оставив Остермайеров, которые во все глаза смотрели на прогуливавшегося перед ними Дейтпама.

— Так что хотел Лоудер? — спросил Майло, оказавшись возле меня.

— Он предлагал вдвое больше той цены, которую я назначил за Дазн Роузез Остермайерам. Майло в изумлении уставился на меня.

— Двойную цену? Не поинтересовавшись, что за сумма?

— Именно.

— Ну и что ты собираешься делать?

— А как ты думаешь? — спросил я.

— Если ты согласился, я тебя удавлю. Я рассмеялся. За прошедшую неделю было слишком много желающих сделать это, а у Майло это, без сомнения, получилось бы лучшим образом.

— Так что? — угрожающе спросил он.

— Я послал его.

— Молодец.

— Возможно. Тебе бы лучше побыстрее перевезти лошадь сюда. Например, завтра утром, во избежание какого-нибудь несчастного случая, в результате которого он может отправиться на живодерню, как ты на это смотришь?

— О Господи! — ужаснулся он. — Не может быть. Николас Лоудер не осмелится.

— Хотелось бы верить. Но лучше не искушать его.

— Да. — Он внимательно посмотрел на меня. — С тобой все в порядке? — неожиданно спросил он. — Что-то ты неважно выглядишь.

Я вкратце рассказал ему о том, как меня нейтрализовали в палисаднике Гревила.

— Все эти телефонные звонки были сделаны специально для того, чтобы вычислить меня в нужное время в нужном месте. Так что я прямехонько отправился в ловушку и, если это тебя интересует, чувствую себя идиотом.

— Дерек! — Несмотря на свое потрясение, он не забывал и о деле. — Но надеюсь, ты скоро все равно будешь в форме?

— Да, не беспокойся.

— Ты рассказывал Остермайерам?

— Нет, нечего их беспокоить. Им не нравится, когда я не в форме.

Он понимающе кивнул. Как Марта, так и Харли, — правда, в несколько меньшей степени — считали право собственности на жокея не менее важным, чем право собственности на лошадь. Мне и раньше доводилось встречаться с подобным мнением, и я никогда не пренебрегал им: выступать за них было приятнее всего, хотя порой они бывали слишком требовательными. Однако подобная любовь могла тут же превратиться в уничтожающую ненависть, стоило кому-нибудь пренебречь их расположением. Поэтому-то я ни за что бы не стал рисковать возможностью выступать на Дейтпаме из-за кругленькой суммы за Дазн Роузез. Практичным людям этого не объяснишь, но, будучи жокеем, я был побуждаем не денежными стимулами, хотя и не отказывался от честно заработанных денег.

Когда все вопросы и восторги Марты и Харли по поводу Дейтпама иссякли, мы все вместе вернулись в дом и, расположившись в уютной гостиной Майло, позвонили моему знакомому эксперту относительно ориентировочной цены и сошлись на меньшей, чем он предлагал, сумме. Майло сиял. Марта радостно хлопала в ладоши. Харли, вытащив свою чековую книжку, аккуратно вывел: «Саксони Фрэнклин лимитед».

— Действительно при наличии ветеринарного свидетельства, — добавил я.

— Ну конечно, — улыбаясь, заметила Марта. — Словно вы могли нас надуть.

Майло достал бланки передачи собственности, которые подписали Марта, Харли и я, и сказал, что официальным оформлением он займется утром.

— Значит, теперь Дазн Роузез наш? — с сияющими глазами спросила Марта.

— Конечно, — подтвердил Майло, — если он доберется сюда целым и невредимым. Если нет, то договор о продаже теряет силу, и он остается собственностью «Саксони Фрэнклин».