— Вот это дело! — воскликнула воодушевленная Джун.

Я подумал, какими далекими и даже неосуществимыми могут оказаться эти перспективы, но, постоянно ощущая вокруг себя незримое присутствие Гревила, я не мог не попробовать.

— Ну что ж, — сказал я, вытаскивая из кармана марлевый узелочек, — здесь у нас пять неотшлифованных бриллиантов общей стоимостью семьдесят пять тысяч долларов.

У них словно перехватило дыхание.

— Как мы будем их продавать? — спросил я. После некоторой паузы Аннет сказала:

— Нужно заинтересовать какого-нибудь diamantaire.

— Вы знаете, как это делается?

После очередного замешательства она кивнула.

— Мы можем представить документы, — добавил я, — их копии уже высланы сюда от Ги Серви из Антверпена. Возможно, мы завтра их получим. Нам станут известны номер партии и тому подобное, но до прихода бумаг положим камни в сейф, а потом можете дерзать.

Она кивнула, но в ее глазах был испуг.

— Смелее, — подбодрил я. — Судя по всему, дела у «Саксони Фрэнклин» всегда шли удачно. Нам лишь придется, по возможности, сократить кое-какие расходы, вот и все.

— Например, зарплату Джейсона, — неожиданно предложила Аннет. — Половину тяжелых коробок Тина все равно ворочала сама, а я могу пылесосить.

— Замечательно, — с благодарностью откликнулся я. — Если у вас такой настрой, то все будет хорошо.

Зазвонил телефон, и Аннет взяла трубку.

— Внизу вас ждет какая-то посылка, — сказала она.

— Я схожу, — вызвалась Джун, исчезая за дверью и, как обычно, почти тут же возвращаясь с мягким коричневым пакетом с надписью «Джиффи» и аккуратно выведенным «Дереку Фрэнклину». Она торжественно положила пакет передо мной.

— Смотрите, как бы не бомба, — шутливо предупредила она, когда я взял пакет, и я вдруг с ужасом подумал, что совершенно не учел такой вероятности.

— Да я пошутила, — игриво произнесла она, видя мое замешательство. — Хотите, я сама открою?

— Чтобы вы вместо меня лишились рук?

— Ну откуда там бомба, — с некоторым беспокойством возразила Аннет.

— Знаете что, — предложила Джун, — давайте я принесу большие ножницы из упаковочной. — Она на несколько секунд исчезла. — Элфи посоветовал, — сказала она вернувшись, — положить это в ведро с водой.

Она протянула мне громадные ножницы, которыми Элфи резал картон, и, несмотря на весь скептицизм, они с Аннет опасливо отошли, пока я разрезал пакет.

Взрыва не последовало. Напротив, напряжение разрядилось. Я вытряхнул на стол содержимое, состоявшее из двух предметов и одного конверта.

Одним из предметов оказался мини-магнитофон, который я, стремясь поскорее удалиться, забыл на верстаке Просперо Дженкса.

Другим был длинный черный кожаный бумажник, размером почти с «Чародея», с золотыми инициалами Г. С. Ф. в уголке, перетянутый простым резиновым шпагатом.

— Это мистера Фрэнклина, — тут же заявила Аннет, и подошедшая поближе Джун кивком головы подтвердила это.

Сняв резинку, я положил раскрытый бумажник на стол. В нем одиноко лежала визитная карточка с именем Просперо Дженкса и названиями магазинов с одной стороны и единственным словом «простите» — с другой.

— Откуда он взял бумажник мистера Фрэнклина? — произнесла Аннет, недоуменно разглядывая карточку.

— Он его нашел, — ответил я.

— Много же времени ему понадобилось, чтобы вернуть его, — язвительно заметила Джун.

— Гм...

В бумажнике была одна из чековых книжек «Саксони Фрэнклин», четыре кредитные карточки, несколько визиток и маленькая пачка банкнот, которая, как я полагал, уменьшилась в количестве, с тех пор как Гревил расстался с ним.

Потом Аннет и Джун отправились докладывать остальным сотрудникам об их настоящем и будущем, а я, оставшись в одиночестве, вскрыл конверт.

Просс прислал мне письмо и заверенный банковский чек на получение наличных денег.

Недоуменно просмотрев написанные на чеке цифры, я вновь перечитал их уже очень внимательно и только затем принялся за письмо.

Там было написано:

"Дерек!

Я пишу Вам в расчете на достижение договоренности о «согласованном признании вины», о котором Вы как-то упоминали во время нашего с Вамиразговора. Чек выписан на условленную нами с Гревилом сумму за двенадцать слезок и восемь звездочек. Я знаю, что деньги Вам нужны, мне же, в свою очередь, нужны эти камни.

У Вас больше не будет неприятностей от Джейсона. Я даю ему работу в одной из своих мастерских.

Грев ни за что не простил бы мне удар кирпичом, но за бумажник, думаю, долго бы зла не держал. Вы же смотрите на это совершенно по-другому, хотя во многом похожи на него. Мне очень жаль, что его больше нет.

Просс".

«Какая чертовщина», — подумал я. Деньги мне, естественно, были нужны, однако, если я их принимал, подразумевалось, что я тем самым отказывался предпринимать против него какие-либо действия. И в то же время я не знал, какие действия мог предпринять, как бы я того ни хотел. Помимо того, что я едва ли располагал доказательствами, ему было обещано «бездействие» в обмен на информацию, однако это было до того, как раскрылась правда о бумажнике. «Он сообразил, — думал я, — что именно предательство и нападения вызовут наибольшее негодование как у Гревила, так и у меня».

Хотел бы Гревил, чтобы я если не простил, то по крайней мере отказался от мести? Хотел бы он, чтобы я подтвердил его прощение, или предпочел бы, чтобы я гневно разорвал этот чек...

Среди чехарды этих мыслей я услышал телефонный звонок и взял трубку.

— Говорит Эллиот Трелони, — раздался знакомый голос.

— Добрый день.

Он поинтересовался, как дела, и я ответил, что жизнь постоянно подкидывает какие-нибудь дилеммы.

— Иначе не бывает, — с усмешкой отозвался он.

— Вы не могли бы дать мне совет, — неожиданно спросил я, — как судья?

— Конечно, если это в моих силах.

— Тогда послушайте, что я вам сейчас расскажу, а потом скажите свое мнение.

— Давайте.

— Кто-то огрел меня кирпичом по голове... — Эллиот было засокрушался на мой счет, но я продолжал:

— Сейчас я знаю кто, но тогда не знал и не видел его лица, потому что он был в маске. Он хотел украсть у меня одну вещь, однако, перерыв весь дом, так и не нашел ее. Несмотря на то что он меня оглушил, ограбить меня ему так и не удалось. Позже я догадался, кто это был, и рискнул уличить другого человека в том, что именно он и подослал ко мне грабителя. В разговоре со мной тот человек не отрицал этого, но сказал, что никому больше не сознается. Так... что же мне делать?

Вздохнув, он помолчал в раздумье.

— А что вы хотите делать?

— Не знаю. Поэтому-то мне и понадобился ваш совет.

— А вы тогда заявляли в полицию?

— Да.

— У вас были какие-нибудь серьезные последствия травмы?

— Нет.

— Вы обращались к врачу?

— Нет.

Он еще немного подумал.

— Вам будет непросто добиться того, чтобы его признали виновным, даже если ему будет предъявлено обвинение в нанесении телесных повреждений. Вы не можете подтвердить личность преступника, поскольку тогда не видели его. Что же касается вашего разговора с тем, другим человеком, то обвинение в преступном сговоре доказывается с большим трудом. Поскольку вы не обращались к врачу, ваше положение довольно шаткое. И, как бы мне ни было тяжело это признать, я бы посоветовал вам не обращаться в суд.

— Благодарю, — со вздохом произнес я.

— Простите, что не могу вам сказать ничего более определенного.

— Да нет, все в порядке. Вы лишь подтвердили мои опасения.

— Ну что ж... Я позвонил вам, чтобы поблагодарить за записи о Ваккаро. Состоялось заседание комиссии, и мы отказали ему, а теперь выясняется, что нам не стоило и беспокоиться, потому что в субботу вечером его арестовали за попытку контрабанды запрещенных веществ. Он находится под стражей, и американцы просят передать его властям Флориды, где он обвиняется в убийствах и где его, возможно, ожидает смертная казнь. А мы чуть не дали ему лицензию! Смешная у нас жизнь.