А он выдыхает ей что-то, подтянувшись вверх. Уговаривает жарким шепотом в ухо, оставив свои пальцы там. Все меньше деликатности, все больше нетерпеливых и жадных движений, в такт ее стонам и всхлипам. Затягивая все дальше и глубже себя и ее в этот омут наслаждения. И, наконец-то…

Она взрывается, выгибаясь вверх. Он принимает этот ее порыв всем телом, прижимает к себе, вжимаясь в нее, горячую, пульсирующую. Боже мой, ее наслаждение рвет все внутри, и подстегивает собственное. Как же он хочет ее! Немедленно!

— Ники, я не могу больше… — хрипит он. — Позволь мне…

Ответа он не дожидается, он сейчас будет брать то, что принадлежит ему! Мягкое, нежное, полное неги и томления тело. Подхватывает ее под бедра. Сколько раз он это делал, но сейчас — как будто впервые.

— Кайл…

Дьявол! Только не это! Как бы не был он одурманен, он слышит эти, пропади они пропадом, предупреждающие интонации в голосе!

— Только не говори мне «нет», малыш! Пожалуйста.

Вот, он уже умоляет!..

Она прерывисто вздыхает. Просевшим, тихим и запинающимся голосом:

— Просто… я… должна тебе сказать…

— Говори.

Ну, не время сейчас для разговоров! Он с трудом себя контролирует. Все в нем стремится к ней, тянется, туда, в нее!

Она еще раз вздыхает. Смешно шмыгает носом. А потом и вовсе утыкается ему лицом в шею и оттуда неразборчиво:

— Просто я подумала, что ты должен знать… Я… ммм… девственница, — и после паузы, полной лишь его шумного дыхания: — наверное.

Она все-таки умудрилась завладеть его вниманием целиком!

— Прости, я не понял? Что значит — наверное?

— Ну… вот так вот… — смущенно.

— Это как — вот так вот? — он приподнимается, требовательно заглядывает ей в лицо, пытаясь разобрать выражение глаз в темноте.

— Кайл, не заставляй меня рассказывать!!!

— У меня сейчас комплекс неполноценности образуется, — выдыхает он со стоном, упираясь влажным лбом ей в плечо. — Я до сих пор не предполагал, что можно быть «наверное девственницей».

— Прекрати! — она ущипнула его за бок, сама не своя от неловкости ситуации и разговора.

Кайлу хоть бы хны.

— Расскажи. Пожалуйста.

Она бормочет что-то под нос.

— Нииииик, — предупреждающе произносит он. — Рассказывай. Я жду. А ждать мне, — он прижимается к ней бедрами, — весьма непросто.

— Ну, просто у меня был… всего один раз, — смущенно выпаливает она. — Было адски больно, и мне не понравилось. Я заставила… хм… его остановиться. И теперь вот не знаю — закончил он или нет?! Доволен? — заканчивает раздраженно.

Кайл прислушивается к себе. Доволен ли он? Поймал себя вдруг на странной, парадоксальной мысли. Его чувства к Ник носили самый разный характер. Он безумно злился на нее в начале, потом она стала для него штурманом и другом. А теперь… Теперь, помимо полного букета непонятных чувств, которые буквально разворачивали своим напором грудную клетку, он еще и с ума сходил от ревности из-за того, что какой-то там козел трогал его девочку. Сделал ей больно, идиот безмозглый! Он даже ругнулся сквозь зубы.

— Кайл, — осторожно спрашивает Ник, — ты злишься, да? Из-за того, что я так… неопытна? Я не…

— Лучше молчи! — рычит Кайл.

— Кайл…

— Одно могу тебе сказать, солнышко, — он приподнимается, накрывает ладонями ее грудь. Смотрит ей в глаза, и Ник буквально задыхается от его взгляда. — Через минуту у тебя не останется ни малейших сомнений в том, что ты НЕ девственница.

И слово свое он сдержал. И сам сдерживался из последних сил, потому что его Ник действительно оказалась девственницей. Безо всяких там «наверное». И он очень не хотел, чтобы его она тоже «заставила остановиться». Он был нежен и нетороплив. Он дал ей время привыкнуть. Принять его. И лишь когда почувствовал, как ее бедра подаются ему навстречу, он дал себе волю. Делать и двигаться так, как ему хотелось с самого начала. Потому что сдерживаться дальше было уже невыносимо.

Ник потянулась, не открывая глаз. Прерогатива прекрасно выспавшегося человека, которому некуда торопиться. От ленивых движений поползла вдоль обнаженного бедра простынь. Ник резко распахнула глаза, осознавая последовательно:

Она совершенно голая…

Она провела ночь с Кайлом…

Сейчас она в постели одна…

А потом в память дробным горохом посыпались подробности, и каждая из них добавляла румянца на щеках и перебоев в дыхании.

Неожиданное, нежданное, но от того еще более восхитительное чувство телесного наслаждения. Никакой неловкости… почти. Никакой боли… совсем чуть-чуть. И, самое главное — чувство, неизведанное раньше чувство… близости… принадлежности кому-то. И этот «кто-то» — нежный, чувствующий, кажется, мельчайший нюанс непонятных даже ей самой эмоций. Как будто читает ее мысли, и это, тем не менее, не пугает ее. Наоборот — хочется открыться и довериться.

Это было удивительно. Тем более что ее первый и единственный раз оставил ощущение… отвращения и недоумения. И из-за этого другие поднимают столько шума? Непонятно. Или остальные — дураки, или она… фригидна? Первое не походило на правду, о втором не хотелось думать. И поэтому она постаралась забыть тот эпизод. Есть в жизни масса более интересных вещей, над которыми стоит ломать голову.

А вот теперь… ЭТО стоило того, чтобы поднимать вокруг столько шума. И она, определенно, не фригидна. И… черт, она хочет еще!

И где этот великолепный мерзавец?!

Впрочем, его отсутствие сейчас было скорее, кстати, чем нет. Есть возможность хоть чуть-чуть понять, что с ней… и с ними произошло. Ник села на кровати, подтянув простынь к груди. Движение отозвалось легкой саднящей болью там… где она стала женщиной нынче ночью. Но эта боль лишь заставила ее мечтательно улыбнуться. Сколько же она упускала…

Мужское горячее тело, плотно, близко, кожа к коже. Нежные и невероятно умелые пальцы. Жаркий бесстыжий шепот в ухо. Ощущение растянутости и наполненности им. И потом, после… Снова — влажная кожа к влажной коже. Тихое дыхание на ухо, его чуткие пальцы, рисующие причудливые узоры на ее пояснице, от которых она непроизвольно выгибалась, прижимаясь к нему бедрами и животом. И со сладким замиранием ощущала результат этого «прижимания». А потом неожиданно заснула…

Ник снова мечтательно улыбнулась, вспоминая, и…

Раздавшийся звук был настолько чужероден всему вокруг, что она не поняла сразу, что это. Секунды спустя под пронзительные трели до нее все же дошло — это звонок телефона. И он раздается из-под кровати.

Ники шлепнулась на живот и свесила голову с кровати вниз. Нет, ей не кажется. Под кроватью валялся телефон, который настойчиво трезвонил. А как же вполне понятное отсутствие сотовой связи? Ник протянула руку и взяла источник шума в руку. На сотовый не похож, тяжелее, массивнее. Надпись на корпусе рассеяла последние сомнения: Iridium 9555. Спутниковый телефон. Который продолжал звонить. Она автоматически нажала на кнопку приема вызова и поднесла трубку к уху.

— Падрон, ты превзошел самого себя! — голос в трубке был весел, даже насмешлив, что было заметно, несмотря на легкий акцент. — Скажи мне, неужели она настолько хороша, что ты не можешь вылезти из койки? Я дозваниваюсь до тебя второй день! Чего молчишь? Где мой выигранный в честном споре «Мазератти»?

— Что? — вырвалось у нее совершенно непроизвольно.

— Ой! — пауза и снова: — Ой-ой-ой! Простите меня великодушно! Я думал… хм… я ошибся, кажется. Всего хорошего!