Ник потрясенно смотрит в смеющиеся золотистые глаза. И та же самая ироничная улыбка!

— Да, я знаю, в это трудно поверить, — произносит он мягко, с чуть заметным акцентом, — но я действительно его брат. Несмотря на то, что я божественно хорош, а он, — кивок в сторону Кайла, — жалкий уродец.

Ник поперхнулась ответным приветствием. Кайл фыркнул.

— Он просто невозможно избалован, как видишь. Уродился блондином в стране, где все нормальные мужчины — брюнеты. Вот и считает себя красавцем.

— Вы знаете, Ники, — как ни в чем не бывало, говорит Тома, беря Николь под руку и увлекая ее к выходу, — мне кажется, что зависть — это очень плохое чувство. Особенно для мужчины. Вы не находите?

— Эй, ты! — но Тома его не слушает, и Кайлу приходится, подхватив пару сумок, догонять своего брата, уводящего (вот скотина!) его девушку.

— У тебя машина для пенсионеров, ты в курсе?

— Это комфортабельный седан бизнес-класса стоимостью шестьдесят тысяч евро. Полноприводный, между прочим!

— О, для зануды-банкира ты великолепно разбираешься в машинах. Я потрясен.

— Не обращайте внимания, Николь. Если кто тут и зануда, так это Кайл. Считает, что только он знает о машинах все, — Падрони-младший открыл перед ней переднюю дверь. — Прошу. Впереди удобнее. Заодно я вам проведу небольшую обзорную экскурсию.

— Я сам проведу обзорную экскурсию! — Кайл буквально впихнул Ник на заднее сиденье, сел следом. — А ты постарайся обогнать по дороге хотя бы пару грузовиков. Я тебе подскажу, как это сделать, если что.

Экскурсия вышла со стереоэффектом. Братья перебивали и спорили друг с другом, показывая попадающиеся по дороге достопримечательности. Причем в число достопримечательностей попали как замок XIV века, занесенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, так и чуть более юная возрастом бензозаправка. Которая была примечательна тем, что в детстве братья Падрони на спор помочились на топливораздаточную колонку на глазах у владельца, и улепетывали, теряя штаны и едва не получив заряд соли в мягкое место. Периодически экскурсия прерывалась нотациями одного из экскурсоводов по поводу скорости передвижения, стиля вождения и умственных способностей другого. Другой не оставался в долгу и тоже высказывался аналогичным образом. Но, несмотря на все эти взаимные подколы, Ники чувствовала — братья искренне любят друг друга. Как же, наверное, это здорово — иметь родного брата! Все эти сожаления она изжила еще в детстве, быстро поняв, что у нее двое родных людей — бабушка и дядя. А теперь и вовсе остался один дядя. Это ее жизнь, и она сложилась так, как сложилась. И все-таки она чувствовала легкий укол зависти к Кайлу, у которого была, судя по всему, большая и дружная семья.

Но дорожные размышления о семье Кайла совершенно не подготовили ее к встрече с членами этой самой семьи в реальности.

Падрони-старший, а точнее — самый старший, был сыновьям чуть выше плеча. Но в ширину, пожалуй, превосходил их обоих, вместе взятых. А еще он мог похвастаться живыми темными глазами, шикарной вьющейся шевелюрой с легкой проседью, и аналогичного качества и эффектности бородой. Пока этот необыкновенный представитель совершенно новой для Ники породы сицилийских мужчин горячо приветствовал старшего сына крепкими объятьями и громкими фразами на итальянском, она пыталась сообразить, кого он ей напоминает. А когда поняла, едва сдержала удивленное восклицание. Просто двойник великого итальянского тенора Лучано Паваротти!

Между тем, «Паваротти», выпустив из объятий одного сына, уже стискивал другого. Тома терпел проявления отеческих чувств со снисходительной улыбкой.

— И это при том, что мы виделись сегодня утром, — сказал он Ники через голову отца.

Эти слова младшего сына заставили главу семейства обратить внимание на гостью.

К поцелую руки она, благодаря Тома, была худо-бедно готова. А вот к тому, что ей буквально на своих плечах и спине придется ощутить крепость объятий Падрони-старшего, она не подготовилась. Только пискнуть успела жалобно. Кайл за спиной у отца виновато развел руками и страдальчески приподнял брови.

Наконец, Джо (она откуда-то вспомнила, что именно так зовут отца Кайла) отпустил ее, схватил ее ладошки в свои огромные ручищи.

— Ай, Николь, la mia bella (ит. моя красавица — прим. автора)! Как же я счастлив наконец-то познакомиться с тобой! — по-английски сеньор Падрони говорил весьма прилично, с этаким рокочущим акцентом. — Сам Господь послал тебя нашему мальчику, чтобы он стал чемпионом! Господь услышал наши молитвы! Вы вдвоем с моим сыном просто непобедимая команда!

Находящийся за спиной отца Кайл упражнялся в жанре пантомимы, цель которой была убедить Ники не воспринимать эти слова слишком серьезно. Стоящий рядом Тома откровенно веселился.

— А ты чего хохочешь? — неожиданно напустился на младшего отец. — Брал бы пример со старшего брата — вот кто сумел устроиться в жизни!

— Да ну? — иронически ответствует Тома.

— Без «ну»! Гоняет на шикарных машинах в обществе красивой девушки, еще и деньги за это получает!

— Да-да, — совершенно подхалимски поддерживает отца Кайл, одновременно, все также за спиной у него, корча рожи брату. Ник не выдерживает и прыскает. Мальчишки!

Тома страдальчески закатывает глаза.

— Я бы сказал, что в жизни сумел устроиться тот, кто в двадцать семь лет добился должности заместителя управляющего банком. А не тот, кто, надев большой шлем, бездумно носится на огромных скоростях, рискуя свернуть себе шею в свои почти тридцать.

— Ты просто завидуешь!

— Да конечно!

— А кстати, — прерывает их спор отец. Обращается к младшему: — Ну-ка, скажи мне сиятельный банкир и заместитель управляющего, ты пригласил к нам на Рождество ту девушку? Габриэллу?

— Нет.

— Почему?! — негодует сеньор Падрони.

— Не вижу смысла, — пожимает плечами Тома. По всему видно, что разговоры на эту тему ведутся в семье не впервые.

— Ей давно пора познакомиться с нашей семьей! А тут и брат твой как раз в кои-то веки дома!

— Не понимаю, зачем ей знакомиться с семьей, — отвечает Падрони-младший уже с легким раздражением. — Я же не собираюсь на ней жениться.

— И очень плохо! — безапелляционно заявляет отец. — Давно пора уже, не юноша ведь, взрослый состоятельный мужчина!

Тома ехидно улыбается.

— Ну, я же не могу жениться раньше старшего брата, — отвечает он голосом пай-мальчика. — Вот Кайл женится, а потом уж и я.

На этих словах Кайл отчетливо вздрогнул. От необходимости отвечать его избавило появление на сцене очередного персонажа.

— Сынок! — раздается женский голос.

Знакомство с семейством Падрони продолжается.

Если внешность отца Кайла Ники удивила, то наружность матери ее просто потрясла. Она слышала, конечно, что мать у Кайла — шведка. Но что она НАСТОЛЬКО шведка…

Примерно одного с Ник роста, и почти такой же комплекции, что крайне удивительно для женщины, родившей четырех детей. Убранные назад светлые волосы, тонкие черты лица, узкие губы, пронзительные глаза, которые сейчас светятся радостью от встречи со старшим сыном. Короткое и довольно сдержанное объятье, материнский взгляд-рентген в одну секунду охватывает сына всего — от макушки темных волос до носков кроссовок, и, убедившись, что с ним полный порядок, переключается на Ники.

— Николь, — хоть кто-то здоровается с ней нормальным цивилизованным образом. Легкое рукопожатие, улыбка и сдержанный кивок. — Добро пожаловать. Мы давно и с нетерпением ждем вас в гости. Друзья Кайла — дорогие гости в нашем доме.

— Спасибо… гхм… — Ник не сразу соображает, как правильно обратиться, — сеньора Падрони.

— Нет-нет. Прошу вас, просто Тереза, хорошо?

— Хорошо… Тереза.

Мать Кайла ободряюще улыбается ей, отчего становится заметной сеть глубоких морщин вокруг глаз и в уголках губ. Но ее это вовсе не портит. Совершенно удивительная женщина, хотя и совсем не похожа на типичную итальянскую матрону.