У разных игр разные правила, но одни законы. Они не меняются и со сменой, так сказать, материала игры. Это подметил Гоголь в знаменитой сцене игры в шашки в «Мертвых душах». Начинается она, как известно, с попыток Ноздрева заставить Чичикова сыграть с ним в карты. Но карты показались гостю «очень похожими на искусственные, и самый крап глядел весьма подозрительно». Тогда Ноздрев заманивает Чичикова шашками: «Да ведь это не банк; тут никакого не может быть счастия или фальши: все ведь от искусства…» Последовавшие затем трюки с одновременным продвижением по доске с помощью ноздревского рукава нескольких шашек напоминает сбрасывание лишних карт в рукав шулера. Из поколения в поколение повторяют картежники ставшую ритуальной фразу Чичикова — «Давненько не брал я в руки шашек», подставляя всякий раз на место шашек карты.

Общая логика игры и особенно поведения игроков дала основание включить в сборник два рассказа — Л. Н. Толстого и А. В. Амфитеатрова, посвященные бильярду. Его близость картам подчеркивается в одном из рассказов А. Грина, герой которого, проиграв свою судьбу в бильярд, годы спустя выигрывает ее у того же человека в карты.

Карты и судьба — главная тема и всей этой книги.

Вист требует не только серьезности и сосредоточенности, он не терпит суеверных: каждому партнеру сдается по тринадцать карт. Вист уважает максималистов: высшее достижение в нем — взять все тринадцать взяток, то есть сделать большой шлем (простой шлем — двенадцать взяток).

Тут надо бы еще сказать о дополнительных атрибутах игры — жетонах, которые поровну раздаются игрокам и раскладываются на столе в определенном порядке; фишках, разным количеством которых оцениваются разной длины коронки — ряд карт, расположенных по степени своего достоинства. Но чтобы подробно рассказать о всех правилах этой и других упоминаемых в этом сборнике игр, понадобится еще целая книга. Наша же задача дать о них самое общее представление.

Во многом схож с вистом, включая заветные тринадцать взяток, винт, считавшийся самой увлекательной из всех коммерческих игр. Расчетливость, находчивость и сообразительность — непременные качества игрока. Они нужны, в частности, для того, чтобы «подвинтить» партнера на штраф, который накладывается за недобранные, но объявленные взятки. Не дань ли это времени, когда система штрафов была распространена в сфере наемного труда?

Если в винте чеховские герои могли карты обычные заменить на карты с портретами чиновников, расположив их в соответствии со служебной иерархией, то при игре в макао им это не удалось бы. Здесь главенствует девятка, а фигуры и десятка вообще не имеют достоинства. Так что самые важные чиновники ничего бы не стоили. Ценность же наиважнейшего из них — туза — всего одно очко. Младшей картой туз является, кстати, и в висте и в винте.

Бостон, американский вариант виста, выше всех карт ставит валета бубен. Он считается четырнадцатым козырем.

Идея особой карты, имеющей власть над другими, реализована и в покере. В одной из последних книг о картах указывается, что эта игра, также рожденная в Америке, появилась у нас только в середине XX века. У Грина в нее играют на несколько десятилетий раньше. Покер добавил в колоду джокера (есть вариант и с двумя джокерами), который может заменить по желанию любую недостающую карту. С ним, в частности, каре — четыре карты одного достоинства — превращается в покер. Это позволяет до предела заострить игру, внести в нее изрядную долю блефа, важнейшую, кстати, составляющую этой игры.

С особой картой связана и такая, давно известная в России, игра, как цыганка, в роли которой выступает пиковая дама. Ее нельзя ничем покрыть, но и она ничего не кроет, а дожидается своего часа, пока из всех карт не останется одна на чьей-то руке. Подобную же роль выполняет эта, безусловно загадочная, карта и в дамке, где она часто выступает под именем Акульки или Акулины. Когда к вам ходят ею, вы не можете ее бить и обязаны принять.

Хотя в обе эти игры наши литературные герои не играют, вспомнить о них заставляет то зловещее впечатление, которое производит на всех пушкинская дама пик. «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность» — эту сентенцию Пушкин избрал эпиграфом к своей повести, ссылаясь на Новейшую гадательную книгу. Французский живописец Жакмен Грэнгеннер, нарисовавший игральные карты с лицами известных современников, представил в образе пиковой дамы Жанну д'Арк, колдунью, сожженную на костре. Рядом с изображением королевы и двух придворных дам, олицетворявших негу и легкомыслие, черный глаз воительницы-ведьмы должен был производить жутковатое впечатление (церковная канонизация Жанны д'Арк как национальной героини Франции состоялась только в XX веке).

В самой же повести «Пиковая дама» дважды упоминается фараон. В него проигралась старая графиня, прежде чем получила тайну трех карт. На эту игру шла к Чекалинскому молодежь, когда он приехал в Петербург. Без полной уверенности, что говорим об этой самой, пушкинских времен, игре (все меняется в этом мире), отметим, что, согласно последним описаниям, фараон, как и покер, не обходится без блефа. Кладет, например, игрок рубашкой кверху три карты одного достоинства, заявляя, что это тузы. Следующий либо докладывает четвертого, либо требует проверить, те ли это карты. Сомнения не оправдались — забирает их себе; подтвердились — всю колоду забирает проверяемый. Что же касается подробностей того, как Чекалинский в конце повести мечет банк, то рассказано об этом самим автором так ясно, что вряд ли есть необходимость в каких-либо дополнениях.

Описанные выше правила игры близки и к правилам, принятым в штосе[1]. Банкомет кладет карты направо и налево от себя и выигрывает, если карта того же, что у его партнера, достоинства оказалась справа, если же слева — он проигрывает.

Правила еще проще предлагает польский банчок. Снимая после раздачи карт верхнюю в оставшейся колоде, банкомет выигрывает у партнера, если его карта старше, и наоборот.

По сравнению с этой игрой, двадцать одно и очко кажутся играми «профессорскими», хотя их относят к разряду азартных, а не коммерческих. Мало кто у нас не знает их. Стоит, возможно, только отметить разницу между ними. У участников обеих игр одна цель — набрать двадцать одно очко (и лучше уж недобрать, чем перебрать), но достоинства фигур в этих играх разное: в двадцать одно все они оцениваются в десять очков, в очко король стоит четыре, дама — три, валет — два очка.

Старинной русской игрой считаются короли. В ней играющие стараются занять ступеньку повыше в общественной иерархии. Тот, кто первым из четырех игроков наберет десять взяток, объявляет себя королем, кто из оставшихся возьмет девять — принцем, восемь — солдатом. Последний — мужик. Он сдает карты для следующей партии.

Редкую свободу от воли случая дарят игрокам свои козыри. Еще до первой сдачи карт каждый называет козырем ту масть, которую выбрал для себя.

Объяснять сущность самой распространенной у нас и, по утверждениям знатоков, самой русской игры — дурака — очевидно, нет нужды. Интересно, правда, что есть дурак английский, японский, армянский. Есть и такая разновидность дурака, как Пентагон.

В книге «Карточные игры России», изданной в 1991 году, Н. Розалиев сообщает, что в середине нашего столетия появился переводной дурак — модификация дурака подкидного: игрок имеет право, положив рядом с выложенной на него картой свою того же достоинства, «перевести ход» на следующего игрока. Упоминается и такая, появившаяся недавно и совсем уж удивительная, игра, как дурак оборотный. В нем карты держат рубашкой к себе, а лицевой стороной — к партнерам.