Мне неловко быть свидетелем семейных разборок. Родители у Тинки замечательные, и честно говоря я впервые присутствую при таком разговоре. Подруга как-то упоминала, что Виктор Аркадьевич давит на неё по части работы и год назад пытался утащить к себе на фирму, но я не придала этому значения. Думала обычные мечты родителя пристроить своё чадо, но кажется всё куда серьёзнее. Вон какая Тинка взвинчивая, даже про уход заговорила, а она отнюдь не пустослов.

— Дорогие мои, не ругайтесь, всё обсудим завтра — наигранно бодро заявляет тётя Лида пытаясь сохранить идиллию за столом. — Давайте лучше выпьем.

— Тебе лишь бы выпить — фыркает отец Крис брезгливо морщась. Я вижу, как поджимает губы Лидия Вольфовна и совсем теряюсь от неожиданного заявления, но вида не подаю, притворившись глухой. Кошусь на Тинку, а та бледная как мел, струной вытянулась, в стакан с соком вцепилась, что кажется вот-вот он лопнет. Мне становится ещё более неловко. Атмосфера накалена, в глазах всех присутствующих, включая меня ни намёка на былое веселье. Одно успокаивает, скоро придёт Дима и возможно ему удастся разбавить сгустки напряжения.

— А вот и я — слышу за спиной родной голос и едва на месте не подпрыгиваю. Пока родители приветствуют своё чадо, одаривая лестными эпитетами, мы с Крис сидим как два истукана. Я-то понятно, мне даже дышать страшно в его сторону, а что с подругой не так?

— Ты чего молчишь? Димка же приехал — шепчу ей, на что она мотает головой и делает жадный глоток безалкогольного напитка.

Вот сейчас я совсем запуталась. Что вообще здесь происходит?

— Семья, прошу прощение, что вовремя не предупредил, но сегодня я приехал не один

Вот теперь вытягиваюсь я. Резко поворачиваю голову впиваясь взглядом в светящееся лицо Громова. Он ещё не заметил сюрприза в виде меня, а вот я всё прекрасно вижу. И волосы а-ля «бардак» на голове и широкую улыбку украшающую его прекрасное лицо. На Диме обычные джинсы и свободного кроя синяя футболка, но даже в таком виде он выглядит, словно только сошёл с обложки модного журнала. Внутри неприятно давит. Фраза — я не один, наталкивает лишь на одну мысль и озвучивать даже в своей голове до ужаса страшно. Некий пазл начинает складываться.

Поэтому Тинка такая нервная, из-за этого? Но почему не предупредила? Я бы никогда и ни за что не появилась сегодня.

Мои розовые мечты вот-вот разобьются о жёсткую реальность.

— О Господи, Димочка — ахает тёть Лида — Ты что… девочку привел? Какое счастье!

Громов почему-то начинает смеяться.

— Ма, ты же знаешь, когда я соберусь привести кого-то в дом женского пола, ты узнаешь об этом из первых уст и точно не так.

— Тогда кто же наш гость? — Недоумевающим тоном спрашивает женщина.

— Это мой друг. Я как-то рассказывал о нем. Мы в Лондоне пересекались, а потом ещё в Москве. Вы же не против, что он у нас пару дней перекантуется, пока квартиру не снимет, а то в моей ремонт делают.

— Нет, дорогой, ты что, конечно же мы не против. Правда Вить?

— Сынок, ты же знаешь — елейным голосом залепетал Виктор Аркадьевич — твои друзья — наши друзья.

Вот это номер. Я даже чуть не поперхнулась собственной слюной, насколько по-разному этот взрослый мужчина ведёт себя по отношению к своим детям.

— Спасибо, па, ты лучший. Мэт, заходи уже, хватит порог оббивать, стеснительный ты наш.

Меня совсем не интересует, что это за друг такой. Всё внимание сконцентрировано на Диме. Ровно до того момента, пока в комнату не входит тот, кто когда-то был для меня всем и так безжалостно отказался от нашей дружбы. И имя его — Матвей Измайлов.

Прошло поистине несколько минут, казавшимися целой вечностью. За это время в моей душе произошел настоящий переворот: от злости, до беспросветной тоски и плачущего сердца. Мне вновь становится больно. Я погружаюсь в состояние транса, а перед глазами пятно в виде Измайлова. Он улыбается. Сама невинность. Приветствует всех присутствующих, а когда обводит стол взглядом и натыкается на меня лощеная улыбочка слетает с беззаботного лица.

Поджав губы, я резко отворачиваюсь, обрубая наш контакт, который я надеюсь не заметил Дима.

Если честно, в момент появления Матвея его приход уже не казался таким волшебным. Нет, я конечно безумно рада, но сейчас в голове даже мысли не возникает о нашем разговоре, который сегодня должен был состоятся.

Какой там, живой бы уйти.

Я не помню, как прошел ужин. Не знаю специально ли, но Измайлов сел именно напротив меня. Я даже вздохнуть нормально не могла, не то, что шевелится. Сидела, словно замороженная испепеляя взглядом тарелку с едой, к которой почти не притронулась. Несколько раз пересекалась глазами с Димой, но тут же отводила взгляд. Не хочу, чтобы он увидел. Чтобы хоть кто-нибудь это видел, особенно Матвей.

Я чувствовала, как он смотрит, в эти моменты по телу бежал ток, а сердце с болью простреливало грудную клетку. Помню, как улыбалась, отвечая на вопросы Лидии Вольфовны, но все было на автомате. Спроси меня через пять минут, о чем наш разговор, ей богу, не ответила бы.

По окончанию ужина все отправились в гостиную, а мы с Крис вышли подышать воздухом. Точнее это я её потащила, потому что уже не могла сдерживаться.

— Ты знала? — Налетела на неё, стоило вдохнуть летней прохлады. Мы зашли в беседку подальше от посторонних ушей и глаз, где я ощутила немного спокойствия.

Подруга молча опустила взгляд в пол и обняла себя руками.

— Прости — жалобно пролепетала и тут же принялась оправдываться — Я узнала буквально за пятнадцать минут до твоего приезда. Пыталась тебе дозвониться, но абонент находился вне зоны.

— Почему нельзя было сказать при встрече? — прикрикнула я, от злости раздувая ноздри. — У меня просто в голове не укладывается, Громова — как ты могла? Мы же подруги!

— Прости, я такая дура… подумала, раз встречи не избежать, может это судьба. Ты же сама не своя который день ходишь, а здесь такая возможность и увидеть, и поговорить.

Мне хочется расхохотаться, да силы иссякли. Надо же, она подумала, просто поразительно…

— Да я чуть не умерла, когда Измайлов появился. Хороша, подруга, решила она. А спросить-то ты не забыла, нуждаюсь ли я в этой встрече? Так вот: нет, не нуждаюсь! Плевать я хотела на Измайлова, ясно!? Меня не интересует ни его настоящее, ни будущее, а прошлое я давно уже стерла из памяти! Кто он, что он, мне всё равно! Я знать его не желаю, не то, что видеть!

— Так если тебе так пофиг, чего ведешь себя как обиженный ребенок? — Язвит в ответ Кристинка, чем добивает меня окончательно. Она должна была извинится, подбодрить, утешить в конце концов, но никак не нападать.

— Что с тобой происходит? — В неверии качаю головой, ощутив невидимую хлесткую пощёчину — Где моя подруга Тин-Тин, которая горой за меня встанет, а не с обвинениями кидаться будет? Где та, с который мы делили всё, начиная от вещей, заканчивая заботой друг о друге?

— Кто на тебя нападает? Ты сама себя сжираешь, а виноваты все вокруг! Что Измайлов такого плохого сделал, дружить с тобой перестал? Это жизнь, Самойлова, а не розовые мечты о вечном. Так бывает, прикинь. Сегодня дружите, завтра по разные стороны баррикад. Он живой человек, честно признался, а ты даже спустя пять лет его врагом номер один считаешь. Разве это не эгоизм по-твоему? Вот такая я бедная и несчастная, ах, как же так. Достала, честно! Ну сколько-можно-то уже. Отпусти, забудь, живи, дальше не глядя на прошлые обиды. Поговори с Мотом в конце концов, раз эта тема тебе покоя не дает, но прекрати находится в состоянии жертвы. Я тоже не железная, у меня свои заботы и проблемы и подтирать тебе сопли не входит в мои обязанности.

— Сопли значит — усмехаюсь я, а на душе кошки скребут истошно воя. — Вот как значит ты видишь нашу дружбу… Я тебя поняла, Громова. Поверь, я не нуждаюсь в подтирании соплей, а вот в родном человеке, который в трудную минуту придет на помощь, очень даже. Но не волнуйся, тебя это больше не касается.