— Об этом не беспокойся, я что-нибудь придумаю.

Он что-нибудь придумает… Ради меня… не уволит и возьмет кого-то менее проблемного, а сделает так, чтобы я осталась с работой. И почему от его, казалось бы, ненавязчивой заботы, по телу растекается сладостная патока? Обо мне редко кто заботился, а сейчас и вовсе никого не осталось. Даже Дима, о котором я грезила днями напролет, только душу мне бередит, а Матвей…Ох, Матвей всегда был особенным, и даже спустя столько лет ничего не изменилось. Он остаётся верен своим привычкам. А я — своим. Чувствую, как в носу начинает пощипывать и стараюсь урегулировать эмоции: вдох-выдох. Дыши, Лера, перестань распускать нюни. Не веди себя как дура, тем более при Измайлове. Где твоя стойкость, стервозность?

Куда всё пропало?

Оно умерло, проталкивая на свет прежнюю Леру: плаксивую, романтичную мечтательницу. Ту, которую всегда видел Матвей.

— Спасибо — шепчу хрипло, не в силах строить из себя уверенную и стойкую.

Остановившись на светофоре, Матвей не спускает с меня внимательных глаз. Нахмурившись, отстегивает ремень безопасности и перекинувшись через сидение, замирает. Между нашими лицами по меньшей мере сантиметров пять, не больше.

Слежу за его движениями затаив дыхание.

Протянув руку, он проводит ладонью по моим волосам. Спускается ниже, коснувшись пальцами моей щеки, отчего волоски на руках встают дыбом.

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, тебе показалось. — Я хочу отвернуться, постыдно спрятав лицо, но он не позволяет, сцепляя пальцы на моём подбородке.

— Если это из-за меня — прости — большим пальцем руки, Матвей гладит мою щеку и от удовольствия закрываются глаза. Сердце клокочет под ребрами, заглушая окружающие меня звуки.

Почему его близость так волнительна? Почему внутри странно ёкает? Я не могу разобрать свои эмоции и ощущения, но приятное тепло чувствую отчетливо, а еще я чувствую горячее дыхание на своих губах. Или мне просто кажется, потому что понять, что произойдет дальше не позволяет резкий звук клаксона позади нас. Он приводит в сознание, яркой вспышкой возвращая в реальность.

Матвей отстраняется и давит на газ, я отворачиваюсь к окну, наблюдая за городом.

Дальнейшая поездка проходит в тишине.

Придя утром в Отель, я ожидала увидеть Лану, чтобы наконец-то поговорить и закрыть тему, связанную с Громовым. Но Костя, её сменщик, оповестил, что в ближайшее время она не выйдет, так как Светин сын попал в больницу. Что именно произошло не сказал, но предложил позвонить самой. Я согласилась и под диктовку вбила в телефонную книжку номер. Возможно Свете нужна помощь или хотя бы моральная поддержка. Насколько мне известно, родственников у неё нет, а отцу Миши, на сына глубоко плевать.

Спрятавшись в раздевалке, без колебаний жму на зеленую трубку. В душе проскальзывают сомнения в правильности своих действий. Мы не подруги, да и последний разговор получился через чур напряженным. Но в любом случае отступать некуда. После нескольких гудков, на том конце провода раздается уставший, тихий голос:

— Алло

— Привет — сконфужено отвечаю я, сминая пальцами одной руки край футболки. — Это Лера, эээ, с работы.

— Я тебя узнала. Привет.

— Эм, как дела? Костя сказал, что ты с сыном в больнице, может помощь какая нужна?

— Нет, спасибо, у нас всё есть. Но в любом случае, я рада твоему звонку — от её голоса веет теплом и я расслабляюсь.

— Я боялась, что ты будешь мне не рада — выпаливаю как на духу.

— Почему я должна быть не рада?

— Ну мы ведь повздорили немного по поводу, кхм, сама знаешь кого.

— Погоди, я сейчас — шепчет, и в трубке повисает тишина, через минуту сменяющая галдежом в перемешку с детским плачем. — Всё, я здесь, в коридор выходила. Мишка спит, разбудить побоялась.

— Угу.

— Лер, насчет Димы.

Ну вот, эта тема так или иначе всплывает в нашем разговоре. Если честно, я не готова, и кажется неуверенна, что нуждаюсь в правде. Возможно, причина в Матвее так внезапно ворвавшегося в мою жизнь, а быть может, я просто перестала питать иллюзию на счет Димы.

— Можешь не объясняться — вздыхаю — Кажется, Громов больше не герой моего романа.

— Правда? — Удивляется она — Ты ведь говорила, что любишь.

Да что там говорила, я верила в нашу связь еще со школы. В совместное будущее, свадьбу, детей. Но давайте будем честны: Диме на меня плевать с высокой колокольни. Он человек одиночка, любитель секса без обязательств и ярый противник отношений. После нашего последнего якобы свидания, я много думала, но так и не поняла, что между нами происходит. Наверное ничего, за что можно было бы зацепится и уверенно к этому следовать. Чувствами там и не пахнет, причем с обеих сторон. Потому что если бы я любила, то не сдавалась до последнего.

Вот такие вот пироги.

— Я много чего говорила. И еще утром ждала тебя, чтобы узнать о вас с Димой.

— Нет никаких нас с Димой — резко обрывает, а затем продолжает, но уже в более спокойном тоне — Мы знакомы с Громовым еще со школы.

— В смысле со школы? — Я даже поперхнулась от такого неожиданного заявления. — А что это тогда в кафе было? Вы общались как незнакомцы.

— Да Громов просто клоун. Я сначала подумала, что он меня не признал и решила подыграть, а когда ты с Матвеем Дмитриевич вышла… в общем, он так пошутил.

— А как ты поняла, что Дима и есть тот человек, которого я люблю или любила, не важно короче. Так как?

Раз уже начали, почему бы не довести эту тему до логичного финала. Мне и правда любопытно.

— Во-первых, я заметила, как ты на него смотрела. А во-вторых…

— Что во-вторых? — У меня перехватило дыхание.

— Ну раз ты уже сказала, что Громов тебе не интересен, то…

— То, что?

— Я спросила Диму, откуда он тебя знает. Он ответил, что ты подруга его сестры и прилипала. Мол, бегаешь за ним собачкой, слюни пускаешь. Я просто сложила дважды два.

В груди неприятно ноет. Значит так он ко мне относится. Собачка я, прилипала. Боже, вот же дура! Нафантазировала себе невесть чего, а оказалось, всё куда проще. Дима не просто так держал меня на коротком поводке, он хотел, чтобы я легла под него и успокоилась.

— Лер, ты чего молчишь? Всё нормально? Прости, если задела твои чувства.

— Скорее уж гордость-с усмешкой заявляю, стирая со щеки одинокую слезу. — Знаешь, я даже рада, что ты всё это сказала и открыла мне глаза на реальность. Пусть жестокую, но теперь я точно понимаю, что Дима Громов для меня, как мужчина умер навсегда.

— Прости.

— Не стоит. Спасибо за правду и скорейшего выздоровления сыночку. Я пойду, работать нужно. Если что, звони.

— Пока.

Отключившись, я забираюсь с ногами на стул и обнимаю колени руками. Ощущение, что в душе что-то лопнуло, а на смену пришла пустота. Если до этого разговора я еще питала надежду, хоть и маленькую, почти невесомую, то сейчас точно всё. Любовь, о которой я когда-то мечтала с конкретным человеком, оказалась фальшивкой. Чувства — обычной привязанностью. А моя жизнь в одно мгновение всколыхнулась с ног на голову. Вот и всё. Занавес. Антракта не будет.

После разговора со Светой, на своем рабочем месте я появилась спустя десять минут. Еще утром, Матвей написал, что будет ближе к обеду и накидал ряд обязанностей, которые я должна буду выполнить. Но, ни в час дня, ни даже в пять он так и не пришел. Звонков и сообщений от него тоже не поступало, из чего я сделала вывод — на работу Измайлов сегодня не выйдет. Ближе к семи, мои нервы дали сбой, и не выдержав, я набрала его номер. Гудки шли, но трубку никто не поднимал. Это странно, не в стиле Мота.

Может что-то случилось — промелькнула паршивая мысль, набросав худшие варианты развития событий. Но я сразу же попыталась себя успокоить, что скорее всего он занят или не слышит. В любом случае, через три часа у нас сеанс в кино, и к этому времени станет ясно — стоит ли паниковать, или это была ложная тревога.