— Господин Элхас, — услышала вдруг преувеличенно-добродушный сладкий голос, без сомнений принадлежавший Анамгимару Эльяне. — Вашу Гильдию можно поздравить с приобретением нового советника? Или вы, сейчас, как и во всем — бросаете слова на ветер?

Парень рванулся, освобождаясь от рук направляющего его в нашу сторону Айджида, развернулся, измерил Анамгимара взглядом, процедил сквозь зубы:

— А вы так и не бросили скверную привычку совать нос в чужие дела? Рано меня поздравлять, господин Эльяна. Белобрысая падаль еще не выполнила условий. У него на все времени до утра. Но если он докажет свои способности, отчего такого не взять?

Владелец Иллнуанари делано улыбнулся, поправил манжеты, издевательски поклонился Гаю и, неожиданно заметил:

— Загнанная в угол мышь, бывает, успешно атакует кота. Боюсь, с обещанием палки вы, простите за каламбур, перегнули палку. Этому доходяге и так, судя по всему, море по колено. И потом... мне пришла в голову забавная мысль ссудить ему денег. Чтобы посмотреть, так ли дорого стоит слово Элхасов, как о том говорят.

Гай скрипнул зубами, а мне отчаянно захотелось вцепиться в холеную, почти бабью мордашку Анамгимара, и так же сильно захотелось огреть Гайдуни чем-то тяжелым. Подумалось, что побуждением проявить невиданную щедрость Арвида, так же как и у Анамгимара Эльяны, было желание проучить «борзого щенка», да так, чтобы тому не сразу удалось прочихаться.

Я набрала в легкие воздуха, чтобы сказать пару ласковых и Элхасу и Эльяне, но тут рука Арвида сильно сжала мое плечо, приведя в чувство. «Тихо»! — услышала я жаркий шепот над самым ухом.

— Вы же знаете, господин Эльяна, — раздался спокойный голос Айджида, — Господин Элхас оспорит право этого человека занимать пост советника Гильдии, если будет доказано вмешательство Иллнуанари. И ни о каком нарушении слова чести в данном случае речи идти не может.

Анамгимар в ответ улыбнулся, пожал плечами. Яркий луч света отразился от крупного бриллианта, нашитого на драгоценный ирнуальский шелк, и хлестнул по глазам, ослепляя...

Покачнулись стены, зал поплыл и заныл висок; боль накрыла подобно вспышке сверхновой — неотвратимо. Я хватала губами воздух, словно находясь в бурном потоке и ожидая, когда меня затянет в водоворот. Ощущение из разряда немыслимых. Показалось, что душный, пропитанный запахом азарта воздух вдруг посвежел, а на люстрах заплясали огни коронных разрядов. Да, Несомненно, воздух посвежел, стал хрупким, словно стекло, морозным и колким. И в этом холодном, неживом воздухе неожиданным громовым раскатом раздался тихий голос Дагги:

— Я, Да-Деган Раттера, вручаю себя Судьбе.

И лишь после этого я поняла — полный гула растревоженного роя, перешептывания и смешков, зал отчего-то был объят тишиной, словно его заполняли не люди, а тени. Арвид лишь слегка сильнее сжал мои плечи. Промолчал Анамгимар. Прикусил язык Гайдуни. Протяжно выдохнул Айджид.

В знакомом голосе Да-Дегана, негромком, охрипшем, звучал холод Файми, вымораживая из тела остатки тепла, и не позволяя вырваться из ловушки водоворота:

— Я бросаю вызов генералу Энкеле Корхиде. Пусть нас рассудит Судьба. Я ставлю на кон самое ценное, что у меня осталось — свою жизнь, и клянусь принять смерть, какой бы мучительной она не была, равно, как и молчать о тайнах генерала, которые мне известны... Ответной ставкой я согласен принять состояние Энкеле Корхиды, потому что знаю — он слишком ценит свою жизнь, чтоб играть на нее, но всегда найдет способ набить вновь карман. Все прочие детали я оставляю на усмотрение вызываемого в рамках того, что дозволено правилами...

Морок дрогнул, поплыл, рассеялся, отпуская... Вернулось тепло. Возвратилась способность дышать. Я смотрела на Да-Дегана не в силах понять кто из нас — он или я сошел с ума. Пригрезился мне вызов, или это было на самом деле.

Только вот в зале отчего-то было невероятно-тихо, и взгляды всех посетителей казино были направлены на Да-Дегана — распрямившегося, дерзкого на лице которого появилась высокомерная улыбка, а во взгляде читался вызов.

До этого дня я ни разу не видела Дагги таким, ни единого раза. Сколько не перебирала четки воспоминаний — вспоминались задумчивость и отрешенность. Он прятал взгляд, когда я заглядывала в его лицо. Он предпочитал жить в тени, почти ни с кем не встречаясь. Вспомнилось, как выстроив дом на пустыре, Да-Деган на тяжелой скалистой земле разбил пышный сад, и как цвели цветы — десятки кустов жасмина и роз, за которыми он ухаживал. Вспомнилось, как висли на его плечах дети: Лия, Иридэ, Рейнар и Ильман. И как в их обществе он оттаял — до той поры казавшийся замороженной мумией, бледной молью, человек словно проснулся и научился улыбаться так, что можно было весь мир сложить к его ногам за одну эту улыбку. Но высокомерным и дерзким я его не видела никогда.

Кровь прилила к щекам, подумалось — лучше бы и дальше он сидел, не высовываясь из своей норы, чем вот так отчаянно ставил на карту собственную жизнь.

Собственное бессилие жгло как огнем: я ничем не смогу ему помочь после этого безрассудного вызова.

Пальцы Арвида до боли сжали мое плечо, я услышала сорвавшееся с губ Равэ Оканни крепкое и не вполне приличное словцо, то, как охнул Гайдуни, и заметила как он, устыдившись, непроизвольно опустил голову.

Глава 25

— Как-нибудь можно отменить эту нелепую дуэль?

— Нет.

Лицо Фориэ исказилось, словно от боли. Она остановилась, перестав кружить по комнате, посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Рокше, мотнула головой, словно пыталась удержать слезы и отошла к окну. Узкая ладонь коснулась стекла, словно она искала опоры.

— Не хороните своего друга раньше времени, — произнес я не в силах молчать, пытаясь ее утешить, и понимая, насколько неуклюже и неуверенно это звучит, добавил: — Говорят, Судьба любит дерзких.

— Дагги? Дерзок? — у Фориэ дернулся уголок рта, и она сорвалась с места, снова расхаживая из угла в угол. — Вы его не знаете, Арвид. Он мечтатель, тихоня, чудак. Бесполезное существо в вашем бурлящем мире.

— Это его выбор, — встрял рыжий. — Его выбор и его решение.

Фори резко обернулась, хлестнула Рокше взглядом, но сдержала себя, промолчав. У меня перехватило дыхание, ошпарило ревностью.

— Вы любите его? — догадка была подобна вспышке во тьме. — Вы любите этого мальчишку, мадам Арима?

Она покачнулась, словно налетев на преграду.

— Что за дикие мысли приходят вам в голову, Арвид? — Прошептала удивленно. Ее нижняя губа дрогнула, мне показалось — Фори сейчас расплачется.

Нет, не заплакала. Судорожно вздохнула, села в кресло и с неожиданной бесстрастностью проговорила: — Как выяснилось интересы «Иллнуанари» на Рэне отстаивает Корхида. И я уверена, Да-Деган располагает ключевой информацией, способной уничтожить влияние генерала. Но по условиям дуэли Да-Деган гарантировал генералу молчание. Да еще поставил на карту собственную жизнь. И я очень удивлюсь, если Дагги доживет до поединка: генерал не упустит возможности с ним разделаться.

— Никто Корхиде такой возможности не предоставит.

И снова ее лицо исказила усталая гримаска, обозначив скорбные ниточки мелких морщин возле губ, прежде чем она возразила:

— Арвид, вы плохо знаете генерала.

— Фори, а вы слишком плохо знаете торговцев. Даже Анамгимар не захочет иметь дел с генералом, если только тот решит уничтожить противника до дуэли.

— А если откажется?

— Результат будет тот же. И как бы ни было выгодно сотрудничество с генералом для Анамгимара, он ему даже руки не подаст. Это очень плохой знак — отказаться от подобного вызова. Хуже — только попытаться обмануть Судьбу, подкупить крупье, уничтожить соперника заранее... Можете считать нас суеверными, но ни один из торговцев не рискнет навлечь на себя беды. Говорят, Судьба мстит жестоко.

На ее губах снова появилась улыбка — и вымученная и недоверчивая одновременно. Она не верила ни единому слову. Будь я лигийцем — я бы сам не поверил. Нужно быть сумасшедшим, чтобы верить в Судьбу. Но с правилами этой странной игры не спорили даже эрмийцы: они кривили губы, шептали «кисмет» и признавали результаты дуэлей, какими бы те ни оказались. Просто потому, что...