– Не сомневаюсь, – я подмигнул ему. Потом снова спросил серьезно: – А что Маргарет делала после того, как старик ушел?

– Ничего. Нет, правда ничего. Она закрыла дверь, прошла в комнату – туда, где они разговаривали, – села на диван. И все.

– Как все?

– Ну, так она там и сидит… Сидела, – поправился Анри, – когда я там был.

Размышляет о смысле жизни после нашего разговора? Кто ее знает.

– Больше никаких новостей?

– Не-а.

Я улыбнулся:

– Хорошая работа. Такое впечатление, будто вы всю жизнь за ней следили.

– Нет, – замотал головой мальчишка. – Раньше мы только за яблоками лазили. Ну я пошел?

– Давай.

Закрыв дверь, я с удовольствием повалился на кровать. Сейчас я слышать ничего не хотел о каких-то там проблемах. Какие могут быть проблемы, если под головой мягкая подушка?.. Помню, последней мыслью было: интересно, как там сейчас Алек?

Проснулся я лишь утром следующего дня. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но день обещал быть безоблачным. В отношении погоды Калго оставлял далеко позади столицу практически любой планеты. Я, правда, не совсем понимал, как здесь может существовать такое растительное разнообразие, не испытывая потребности в дожде, но мне уже и раньше приходилось видеть подобные экологические несуразицы, впоследствии объяснявшиеся просто, поэтому я не удивлялся.

За окном мирно шелестел клен, слышались шаги случайного прохожего, шум редких еще в это время машин. Где-то далеко прокричал петух, резко залаяла и тут же замолчала собака. Восточный край неба посветлел, звезды неохотно гасли, уступая место приближающемуся хозяину небосвода. В этот ранний час особенно чувствовалась тишина, город еще не проснулся и не наполнил невнятным вездесущим гулом свои улицы. Доброе утро.

Я умылся и заказал себе небольшую чашечку кофе. Потом открыл пошире окно, придвинул к нему кресло, сел и начал наблюдать за рассветом. Мысли текли четко и спокойно, не пробуждая всплесков эмоций.

Не пошел ли я по ложному следу? Может, Маргарет в действительности не имеет отношения к покушению на Сайгусе?

Может быть, и не имеет, подумал я равнодушно. В конце концов, я не собирался заниматься расследованием уголовных преступлений. Главным для меня было уйти из-под опеки службы безопасности одной из секретных лабораторий на Земле. Да, они там совершенно не ожидали от меня такого поведения, я считался надежным. Но это еще не значит, что теперь за меня не смогут взяться по-настоящему. Еще как смогут!

Впрочем, переоценивать их излишне. У меня не такой уж и слабый опыт в подобных вещах. Ручаюсь, после Мертеи они слегка растеряются.

А насчет Маргарет…

Я мысленно хмыкнул. Вот так и бывает в жизни: кто-то преследует меня, я преследую еще кого-то, этот третий тоже за кем-то гоняется, и в итоге оказывается, что все бегают по кругу. Кто бегает быстрее всех, тот и победитель.

Но я отвлекся… Маргарет, как я тогда понял из разговора в кафе, еще на Сайгусе, действительно не причастна к покушению. Однако она напрямую связана с организаторами. Этого достаточно, если нужны основания для того, что я сейчас здесь, на Менигуэне…

Тихо прозвучала простенькая мелодия, известившая, что кофе готов. Я взял чашку и хотел снова вернуться в кресло, но вдруг запел дверной звонок. Недоуменно взглянув на часы (было начало шестого), я попытался сообразить, кто это может быть. Анри!

Однако на пороге стоял совершенно незнакомый мне парень лет двадцати пяти – тридцати.

– Вы господин Шенгоур Уоллес? – поинтересовался он.

Под этим именем я вчера зарегистрировался, снимая квартиру.

– Да.

– Вам срочное письмо, – он протянул мне бумажный конверт.

Обычный бумажный конверт. Письмо? Срочное?

Парень на прощание кивнул и ушел. Я закрыл дверь, свободной рукой подхватил с журнального столика поставленную туда чашку с кофе и вновь сел у окна.

Забавно. Если со мной нужно было бы связаться действительно срочно, то это можно было сделать как минимум тремя гораздо более быстрыми способами: позвонить по телефону (сквилтура у меня в квартире не было), прислать электронную записку, прийти самому. Причем во всех трех случаях получается более содержательное общение, чем при посредстве бумажной почты. Вот уж, кстати говоря, не знал, что она еще существует на Менигуэне. Наверняка считается престижной и стоит немыслимо дорого.

Повертев конверт в руках, я убедился, что на нем написано только мое нынешнее имя. Осторожно оторвал краешек. Внутри – лист бумаги, сложенный вчетверо. Я извлек его и развернул.

Написано от руки, красивым и четким почерком. Ясно, что рука была женская, мужчины так не пишут, и привычная к письму, что в наше время – большая редкость. Мои глаза пробежали по странице. И если до этого я еще сохранял невозмутимое спокойствие, то от первой же строчки меня бросило в жар:

«Алексей, нам нужно встретиться. Не пытайся догадаться, кто я, – это пустая трата времени. Будь сегодня в 10.00 в парке (дальше было пояснение, как найти этот парк и человека, приславшего письмо). До этого времени ничего не предпринимай. Возможно, тебе угрожает опасность. И отзови мальчишек».

Разумеется, в жар меня бросило не оттого, что мне угрожает опасность. Меня назвали моим настоящим именем! И я даже не знаю, кто он, но он явно обладает избыточными сведениями на мой счет. Не уверен, что это мне нравится.

Или это провокация? Некто подозревает, кто я такой, но не знает точно. И если я приду, он получит подтверждение… Правдоподобно.

Я положил письмо на колени и отпил кофе. Многовато загадок скопилось в моем мозгу. Я понимал, что мне не хватает какого-то общего ключа. Слишком мало информации, чтобы размышлять логически. Слишком много допущений.

Но на встречу нужно сходить. Мне даже любопытно стало, что это за человек смог так быстро вычислить меня на Менигуэне. Вдруг товарищ по школе? Вот весело будет!

Подписи не было, да я и не ожидал ее увидеть. Ну, в крайнем случае, что-то вроде «доброжелатель», однако, похоже, писавший был настроен весьма серьезно и решил обойтись без пошлостей. И все же… Кто бы он ни был, заинтриговать меня ему удалось. То есть своей цели письмо достигло. Теперь я полдня буду ожидать разрешения хотя бы одной загадки из моей великолепной коллекции.

Допив кофе, я занялся маленькими приготовлениями «на всякий случай», продолжая обдумывать странное письмо. Верх краткости и сухой официальности, минимум информации. Как это все понимать?

Часов в восемь зашел Анри.

– Ничего, – объявил он с порога. – Никто не приходил, и она никуда не уходила.

– И не собирается никуда?

– Не-а. Спит.

– Хорошо. Что ж, со своей задачей ты справился, – я достал пачку денег. – Вот обещанные кредиты.

При виде пачки у Анри округлились глаза, но он быстро совладал с собой.

– Я думал, нам еще придется поработать.

– Пока все.

Он пожал плечами и, рассовав кредиты по карманам, повернулся к двери.

Но на пороге, обернувшись через плечо, бросил нарочито небрежно:

– Если вам еще что-нибудь понадобится от нас, только скажите. Мы всегда где-то рядом.

– Если вы мне будете нужны, я вас найду где угодно, – не остался в долгу и я.

Мальчишка ухмыльнулся и выбежал.

В полдевятого я решил подышать свежим воздухом.

Небо над Калго утратило свою утреннюю свежесть и подернулось легкой дымкой. Подобное явление я наблюдал почти во всех крупных городах, в которых побывал, независимо от их уровня развития. Просто в одних случаях смог – или что там еще – был более густым и осязаемым, в других менее.

По дороге уже вовсю сновали машины, с сосредоточенным видом спешили куда-то пешеходы. Мое вчерашнее чувство неприятия и отчужденности прошло полностью, и теперь я чувствовал себя среди всего этого движения, как рыба в воде (правда, я не знаю, как чувствует себя рыба в воде, потому что она об этом обычно предпочитает помалкивать, исходя, конечно же, из политических соображений). Теперь меня полностью устраивало почти все вокруг.