– Это ерунда по сравнению с тем, что устроила нам потом жена Тирка, – мрачно сказал Сульг. Он надел мокрую рубашку и поморщился от прикосновения холодной влажной ткани. – Уж лучше усмирять взбесившегося грифона, чем иметь дело с разъяренной Сурой.

– А шрам на плече? Это след от ножа, точно! Я видела похожие!

– Все, хватит болтать! – отрезал норлок. – Собирай вещи, есть будем на ходу. Надо до поселка добраться как можно скорее…

Румита поспешно уложила в повозку вещи, пристроила сверху посох.

– Когда весть об убитом вире-двойнике дойдет до Доршаты… – она помялась немного, – твои друзья решат, что ты погиб?

– Не думаю, – сквозь зубы сказал Сульг.

Румита стянула с плеч платок, разложила на траве, отвязала с пояса небольшой кожаный мешочек и вытащила толстую колоду гадальных карт.

– Можно пройти еще немного. – Она с облегчением вытянула гудевшие от долгой ходьбы ноги. – Вон до того холма. Я совсем не устала!

– Оно и видно, – хмыкнул Сульг. – Брось карты и разведи костер. Я спущусь к ручью. Если повезет, поймаю рыбу.

Норлок хотел как можно скорее добраться до Терке, небольшой деревни, затерянной среди пологих бурых холмов. На карте деревушка была обозначена крошечной алой точкой и находилась рядом с караванным путем, который носил название Ледяной путь и тянулся с севера в Кадгар через Доршату. На пергаменте Ледяной путь был отмечен пунктиром: знак того, что пользовались им крайне редко. Погруженный в свои мысли, Сульг машинально ускорял шаг и остановился на привал, лишь случайно заметив, что Румита валится с ног. Изредка путники видели неподалеку от дороги жилища людей, ветер доносил запах дыма, но для краткого отдыха Сульг выбрал место за огромными серыми камнями, возле ручья.

Когда он вернулся, неся на ивовом пруте двух выпотрошенных пятнистых рыб, огонь уже горел. Румита сидела на земле, раскладывая перед собой старые потрепанные карты. Сульг разворошил костер, бросил в середину камень и осторожно положил на него рыбу.

– Хочу узнать кое-что, – пояснила Румита, сосредоточенно вглядываясь в карты.

Сульг усмехнулся. Она бросила на него сердитый взгляд:

– Это карты скинхов, так что зря ты смеешься. Их карты не врут. Они могут рассказать то, что произошло совсем недавно, или то, что случится совсем скоро.

– Конечно, – пробормотал норлок, подбросив в костер хворост.

– Но я другое хочу узнать, – озабоченно бормотала гадалка, пристально вглядываясь в карты. – Но не знаю… никогда раньше не делала…

Сульг осторожно перевернул одну рыбину, подцепил веточкой кусочек белого полусырого мяса, подул и отправил и рот.

Вопрос Румиты застал его врасплох.

– Кто эта женщина? – Она подняла голову и уставилась на норлока.

Тот поперхнулся, откашлялся и осторожно переспросил:

– Какая женщина?

Девушка ревниво фыркнула:

– Что, начинаешь верить? Женщина, с которой ты встречался недавно. И там еще была какая-то старуха.

Сульг молча глядел на нее, не зная, что сказать, и Румита смилостивилась.

– Ладно, – она заправила за ухо прядь выбившихся волос, – как хочешь. Убедился теперь, что я правду говорю? Но это – прошлое, а вот в будущем… – Девушка взяла в руки одну карту. – Вот это главная карта скинхов – дорога. Рядом с ней легла еще одна, «сокол в полете». Она означает «друг». Кто-то из близких тебе людей будет искать тебя.

– Это я тебе и без гадания могу сказать, – недовольно проговорил Сульг. Он отломил дымящийся кусок рыбы, дождался, пока тот остынет, и принялся жевать, размышляя.

Если в поиски ввяжется Тирк, то не успокоится, пока не прочешет всю Доршату и не отыщет Великого норлока, живого или мертвого. А начальнику тайной стражи сейчас никак нельзя покидать Серый Замок…

– А впереди… впереди у тебя – тоже дорога, – продолжала Румита.

– Ценные сведения…

– Но ты пойдешь по ней не один.

Норлок встрепенулся:

– А с кем же? Только не говори, что с тобой, – предупредил он. – После полудня мы доберемся до поселка, и я собираюсь оставить тебя там. Поняла?

Румита с досадой дернула плечом:

– Нет… это мужчины.

– Маловероятно, – покачал головой Сульг, осторожно выбирая кости из рыбы.

– Увидишь, – упрямо пообещала девушка. – А в конце пути тебя ждет… – Она прикусила губу. – Не знаю, кто это. Вроде женщина, но ее нет среди живых. Странная карта выпала: «сухое дерево, обвитое плющом», – озадаченно бормотала Румита. – Что же это может значить? Но, возможно, она поможет тебе… возможно. Нет, это не женщина, а… кто же это?

– Упырь, – подсказал Сульг.

Румита обиделась. Она сложила карты и молча принялась за еду.

Маленькая деревушка, раскинувшаяся возле пустынного тракта, была, наверное, самым заброшенным местом на свете. Оживленные дороги лежали далеко в стороне, и лишь дважды в год в Терке бывало многолюдно: когда жившие в Студеных землях северяне везли в Доршату рыбий зуб, шкуры невиданных животных и белые драгоценные камни, похожие на кусочки льда.

– Повезло, можно сказать, – пробормотал Сульг, когда они с Румитой появились в деревне. – Кажется, только что пришел караван, а вон и пастухи-кочевники пригнали на водопой стадо. Значит, полно народу. Хорошо… меньше шансов, что кто-нибудь обратит внимание.

Приземистые дома, сложенные из песчаника, с изъеденными северными ветрами фасадами, жались к каменистому холму. На окраине деревни в большом загоне бродили овцы, пастухи суетились возле колодца, наполняя водой длинную колоду. По улицам бежали мальчишки, из распахнутых дверей трактира неслись запахи горячей еды: для жителей прибытие каравана было шансом заработать немного денег.

Сульг приезжал как-то в Терке, но так давно, что совершенно не узнавал деревню. Он решил не испытывать судьбу и свернул к первому попавшемуся трактиру, велев Румите оставить тележку во дворе.

– Хоть бы какой добрый человек ее украл, – пробормотал норлок, поднимаясь на крыльцо. – Скрипит она так, что кого угодно из себя выведет.

Трактир состоял из одного большого помещения с низким потолком, посреди которого тянулся длинный стол, почти полностью занятый караванщиками – северянами. Это были люди с круглыми обветренными лицами и длинными черными волосами, заплетенными в косы. Все они носили длинные кожаные рубахи, отделанные пестрым мехом. За другими столами, возле стен, сидели пастухи, неторопливо накачиваясь пивом и обмениваясь новостями. Их громкие голоса без труда перекрывали общий шум и гам. Проходя мимо пастухов, Сульг замедлил шаг, надеясь услышать что-нибудь о вирах, но разговор крутился вокруг заболевших овец и пива, которое, по их мнению, было разбавлено просто немилосердно.

Он выбрал место за столом в углу и сел так, чтобы видеть входную дверь. Шаркая войлочными башмаками, подошла седая женщина-служанка. Норлок протянул серебряную монету, предпоследнюю из запаса Румиты. Вскоре на столе появился теплый пресный хлеб, соленое масло, сыр и деревянная тарелка с нарезанными ломтями горячей розовой баранины. Сульг тут же отломил кусок хлеба и щедро намазал его маслом.

Румита уселась напротив, выжидательно глядя на своего спутника. Он молчал, и девушка не вытерпела:

– До поселка мы добрались. Что дальше? Оставишь меня здесь?

– Да. Возвращайся в Брер. – Он протянул кошелек. – Извини, что пришлось взять твои деньги. Надеюсь, там хватит, чтоб купить место в повозке. Добирайся до Шармиша. Оттуда по береговой дороге доедешь до Брера. Так дольше, но безопасней.

Румита спрятала кошелек, продолжая сверлить норлока сердитым взглядом и не прикасаясь к еде.

– А ты? Что будешь делать?

Сульг промолчал.

– Понятно, – еле сдерживаясь, сказала она. – Я ничего знать не должна. Ты же меня видишь второй раз в жизни, правда?

Она тоже помолчала, изо всех сил стараясь успокоиться.

– Это что-то очень важное для тебя?

– Да, – коротко ответил он. – И не только для меня. Сульг отрезал кусок сыра в твердой желтой корочке и снова потянулся за хлебом.