Скальд взглянул на своих собеседников. В глазах Альмы он увидел настороженное любопытство, а в глазах Иштвана — надежду на то, что наконец он узнает правду о том, что принесло ему столько несчастий.

— Проект крысиных бегов был осуществлен в поразительно короткие сроки, всего за три месяца, тогда как в обычных условиях на его разработку и осуществление ушел бы год. Они очень тщательно провели всю подготовительную работу, учли каждую мелочь, продумали каждый пункт правил — направленных на достижение нужных им целей. Не случайно в разработке проекта участвовали три главных лица компании. Настоящие его создатели знали, что если бы правила разрабатывали другие люди, а не Дронт, Дронт и Лем, изъяны проекта тотчас были бы обнаружены. Направленность чужого воздействия на определенных людей — вот самое главное, что всплыло в результате проделанной мной мыслительной работы. Помните, Иштван, вы говорили мне, что едва только Лем принимался обсуждать с вами некоторые технические подробности бегов, вам начинало казаться, что вы об этом уже думали и заранее были с ним согласны — у вас не возникло ни единого противоречия! Такое единодушие вас обоих очень вдохновляло, вам казалось, что жизнь наконец наладилась и на смену черной полосе пришла белая…

Иштвану было тяжело слушать Скальда, он отошел к окну и отвернулся.

— Я попробовал обобщить обнаруженные и осмысленные мной факты, выделив главное. По всем признакам, наблюдалось чужое воздействие, не осознаваемое тем человеком, на которого оно было направлено. Бессознательность этого воздействия достигалась внушением образов. Любая идея, касающаяся крысиных бегов, приходила к господину Иштвану в виде ярких, запоминающихся видений. Огромный крысотрон, кабины зрителей, бегущие крысы… Эти образы, всплывающие в сознании, воспринимались им как результат собственной фантазии, а не как навязанная воля, поэтому резко притуплялось и критическое отношение к приходящим идеям. Ну, и, конечно, они постарались, чтобы в их плане не было логически не обоснованных требований… Итак, я пришел к выводу, что и господин Иштван, и господин Лем подвергались атакам на их подсознание. Я стал искать источники этого воздействия.

Детективу не доставляло удовольствия вести свой рассказ — констатация печальных фактов давалась ему тяжело, ведь ничего нельзя было вернуть и исправить. Он помолчал, думая о том, как тяжело, наверное, Иштвану было потерять обоих самых близких ему людей.

— Удивительно, как много говорит нам о характере человека его дом, — заговорил он снова. — В доме господина Дронта я не обнаружил ничего необычного, а дом господина Лема, это хрупкое, непрочное царство стекла, поразил меня. Он рассказал мне, что его хозяин был очень ранимым и одиноким человеком. Его личная жизнь не сложилась, и, кроме работы, у него были только бездушные холодные стекляшки — посуда, часы, какие-то шары, безделушки, хрустальные цветы… Мне показалось, что, несмотря на насыщенную деловую жизнь, господин Лем был глубоко несчастным человеком. Его единственно верным другом стал стеклянный цветок с чуждой планеты. Он сам привез его с Даррада, он гордился этим удивительным созданием природы, совсем не похожим на известные нам, таким древним и, возможно, бессмертным… Он дал ему нежное, редкое имя. Он ухаживал за ним, как за ребенком, разговаривал с ним часами, делясь своими мыслями. Его красота завораживала, она притягивала взгляд, как шарик в руках гипнотизера — я сам убедился в этом. Этот цветок — чудо. Но и обман… Это неподвижное, похожее на камень, создание — живое. Хрупкое на вид — неуязвимо, как броня. Структурированным би-азотом кормят животных, а не поливают цветы. В подводном мире это встречается часто — там растения похожи на животных, а животные — на растения. Аи — это живое существо. Лем общался с ним. Вы могли бы на протяжении многих лет разговаривать со стенкой? — обратился Скальд к Альме. Он встал и принялся ходить взад-вперед по гостиной. — С красивой безделушкой на вашем столе? По нескольку часов подряд? Если вы не сумасшедшая? А господин Лем не был сумасшедшим. Общение предполагает диалог. И я знаю, как они общались, человек и животное, похожее на цветок, — посредством внушаемых образов. Когда я стоял рядом с этим цветком, в моем сознании постоянно возникало одно навязчивое видение: мы с Иштваном уезжаем из стеклянного дома, мы мчимся на автомобиле прочь, все дальше и дальше… Аи чувствовал, что я опасен для него. Я не сразу это осознал. Только когда выяснил, что би-азот — корм для животных. И тогда все выстроилось в короткую и понятную цепочку. Чтобы разорить Вансею, Даррад использовал и новейшую, по нашим представлениям, технологию в виде человека-оборотня, и Аи, это агрессивное существо с Даррада, обладающее телепатическими и гипнотическими способностями. Что мы знали о первом и о втором? Ничего. В галактике много интересного.

— Не верю, — глухо произнес Иштван. — Как в дешевых фантастических фильмах.

— Господин Икс, продолжайте, пожалуйста, — нетерпеливо сказала Альма. — Они были связаны? Каким образом?

— Чудо чудное встретилось с дивом дивным здесь, на Вансее. Думаю, когда Лок и вся его компашка взяли в оборот такого человека, как господин Хайц, перед ними замаячили потрясающие перспективы быстрого обогащения. Пока пещерными цветами никто не занимался всерьез — а ведь это Лем ввел моду на черные цветы — никто и не подозревал об их способностях, возможно, даже сам Лок. Но, видимо, это не являлось тайной для господина Хайца, умеющего имитировать любое живое существо, ведь, приняв чужой облик, он приобретал и качества тех, в кого перевоплощался.

— Ну, и как вы это все себе представляете? — спросил Иштван. — Какая между ними связь?

— Однажды утром Лем, к великой своей радости, обнаружил, что Аи разродился множеством себе подобных. Я нашел этот снимок: Лем стоит рядом с цветком, а весь пол вокруг усыпан крохотными черными отростками. Лем снабдил каждый офис вашей корпорации черным цветком и успешно продал часть их на другие планеты Зеленого Кольца. Я уверен, что материнский цветок не утратил связи со своими… детьми… Они общались и между собой.

— Межпланетное общение? Чушь! Простите меня, Скальд, но вы сами не понимаете, что говорите! — возмутился Иштван.

— Это все просто, Иштван, если принять во внимание возможности и цветка, и человека-оборотня! — разгорячился Скальд. — Даррад разработал план проведения крысиных бегов, этот план очень легко представить в виде образов. Хайц общался с Аи, Аи внушал Лему и Иштвану всю эту бредятину про крыс… жокеев… про коробки с прозрачными крышками…

— Значит, вы обвиняете Лема? — горько произнес Иштван.

Скальд покачал головой.

— Нет. Я не обвиняю господина Лема. Виной всему чужой злой умысел. Я уже подчеркивал свою мысль о воздействии цветка на подсознание человека. Они все — и Аи, и Хайц, и Даррад — действовали очень осторожно. А если Лем и догадывался о чем-то, к примеру, о том, что Аи им манипулирует, то мы должны понимать, что Лем не знал самого главного — что крыса номер двести тринадцать победит четыре раза подряд… Ведь без этого факта правила работали бы на компанию Дронтов, и крысотрон приносил бы большие деньги. Скорее всего, Лем воспринимал подсказки Аи как помощь. Когда кошмар стал явью, Лем понял, как это все произошло. Он понял, что Аи, его верный друг, предал его, а он сам предал близких ему людей.

Альма казалась очень встревоженной. Она тоже вскочила на ноги.

— Довольно про этот чертов крысотрон! Что с проектом «Росток»? Пока я не слышала о нем ни слова. А ведь мы договаривались с вами, господин Икс!

— Да мы ведь только об этом и говорим, — удивился Скальд.

— Фотографию шпиона! — потребовала Альма.

— У меня ее нет, госпожа Альма, это я так, для красного словца, сболтнул, — улыбнулся Скальд, — но если вы пройдете в соседний номер — или куда там унесли мои роскошные черные цветы? — вы можете вдоволь налюбоваться своими шпионами.