— Ну, ты-то не особо, — ехидненько ввернула Абигаль. — Тебе и так было хорошо. До самого вечера просиживаешь за книжками, потом гуляешь по парку… гм, в одиночестве.

Лицо Герти мигом вспыхнуло, она быстро повернулась к одёжному шкафу, открыла его и долго вешала там манто. Такая её реакция окончательно убедила Марка, что Абигаль была права в своих догадках.

— Как раз перед твоим приходом, — произнёс он, чтобы сменить тему, — мы говорили о призраке Нильса. Что ты об этом думаешь?

Герти наконец закрыла шкаф, подошла к своей кровати и присела, расправив на коленях платье. Вид у неё был уже не такой смущённый, хотя щёки продолжали пылать румянцем.

— Даже не знаю, что думать, — ответила она. — Я там не была, не видела того кота и не знаю, призрак он или нет. Надо было пойти и посмотреть, есть ли следы, но Аби не захотела, а я… честно говоря, я побоялась идти одна — а вдруг там действительно призрак.

— И мы не знали к кому обратиться, — добавила Абигаль. — Вас ведь не было в школе.

— Попросили бы Андреа. Уверен, она бы не стала насмехаться.

Герти покачала головой:

— Так она тоже уехала, в среду, кажется. Вместе с госпожой Фицпатрик. Кстати, они до сих пор не вернулись. Когда я шла из парка в школу, их окна были темны.

Ещё немного поговорив с девушками, Марк передал Герти деньги от князя Виллема, после чего все трое отправились на ужин. Абигаль прихватила с собой несколько тетрадей и учебников, а в ответ на вопросительный взгляд Марка объяснила:

— Это чтобы не возвращаться. После ужина у нас на этаже становится слишком шумно, и обычно мы с Герти ходим заниматься в кабинет ритуальной магии. Там тихо и спокойно, а мастер Линдгрен не возражает.

— Понятно, — сказал Марк, а уже в следующую секунду насторожился: — А какой это кабинет ритуальной магии — для младших классов или для старших?

— Для старших. В пятьсот двенадцатой аудитории — прямо под той самой шестьсот двенадцатой, которая замурована, — ответила Абигаль, догадавшись, к чему он клонит. — Но мы не делаем ничего плохого, если вы об этом беспокоитесь. Оно-то, конечно, интересно, что находится наверху, но если нельзя, значит, нельзя.

— А почему вы выбрали именно пятьсот двенадцатую?

— Я выбрала сама, ещё в прошлом году. Просто там мне лучше всего учится. И Герти тоже. Правда, Герти?

— Да, — коротко подтвердила Герти.

— И главный мастер не имеет ничего против, — продолжала Абигаль. — Когда он в первый раз увидел, что я занимаюсь в кабинете ритуальной магии, то просто показал пальцем на потолок — мол, даже не думай. А я твёрдо покачала головой — ни в коем случае. Тогда он кивнул и вышел.

— Ну, раз так, то всё нормально, — сказал Марк.

Спустившись на первый этаж, они расстались. Девушки пошли в ученическую столовую, а Марк — в учительскую. Ни Андреа, ни Гвен там не было, зато он встретил Ульриха Сондерса, который очень обрадовался его возвращению и предложил скоротать остаток вечера за шахматами. Марк охотно согласился — они с Сондерсом обладали примерно равным мастерством, поэтому играть с ним было интересно.

После ужина они сразу поднялись на седьмой этаж и направились к Ульриху. По пути Марк задержался возле квартиры Андреа, постучал в дверь, но ответа не было. Сондерс ухмыльнулся:

— И не надейся, сегодня её не застанешь. Они с Гвен вернутся лишь под утро.

— Откуда ты знаешь? — спросил Марк.

— У них всегда так. Каждый раз они возвращаются из своих поездок рано утром.

— И часто уезжают?

— Нет, не очень. Обычно на каникулы, но в том году пару раз отлучались и на выходные. Причём, что примечательно, никогда не отсутствуют больше пяти дней. Даже во время летних каникул.

— Летом они остаются в школе?

— По крайней мере, так было в прошлом году. Почти весь ноябрь и декабрь я провёл здесь, и Андреа с Гвен тоже. Уезжали только однажды — и ровно на пять дней.

— А куда они ездят, ты не в курсе? — поинтересовался Марк.

— Без малейшего понятия.

Сондерс открыл дверь своей квартиры, они миновали переднюю и вошли в кабинет.

— Но самое странное, — продолжал Ульрих, доставая из шкафа шахматную доску и коробку с фигурами, — что даже эти редкие отлучки совсем не нравятся Ильмарссону. Перед мартовскими каникулами я случайно услышал, как он просил Гвен повлиять на Андреа и убедить её не ехать. А Гвен ответила, что Андреа ни за что не согласится, её просто бесит необходимость постоянно быть в школе. И уже от себя Гвен добавила, что и сама она тоже должна иметь возможность хоть ненадолго отвлечься. Потом они завернули за угол, увидели меня и замолчали.

Марк был заинтригован.

— Что бы это значило?

Сондерс покачал головой:

— Даже не представляю. И хватит об этом, давай играть.

Он щёлкнул пальцами — под воздействием заклинания фигуры вылетели из коробки и выстроились на доске в начальной позиции.

— В прошлый раз у меня были чёрные, — сказал Марк, устраиваясь за столом. — Теперь мои белые. — И он начал со стандартного хода «е2 — е4».

Андреа и Гвен вернулись в школу лишь после семи утра. Марк повстречал их, когда шёл на завтрак. Выглядели они совсем не уставшими, а их дорожные костюмы были довольно чистыми и почти не помятыми, из чего он заключил, что ехать им пришлось недолго.

В ответ на его приветствие, Гвен, как обычно, буркнула что-то неразборчивое, а Андреа тепло улыбнулась и сказала: «Здравствуй. Встретимся на уроках», — и Марк понял, что она искренне рада видеть его. Он тоже был рад её возвращению, всю эту неделю ему очень не хватало общения с ней…

В тот день занятия со школьниками прошли как обычно, разве что Андреа была немного рассеяна и не то чтобы печальна, а скорее меланхолична. Тем не менее, когда Марк спросил у неё, собирается ли она сегодня заниматься по их собственной учебной программе или будет отдыхать, Андреа решительно ответила:

— Конечно, буду заниматься. Я отдыхала больше недели, хватит уже сачковать. После обеда идём в лабораторию.

По понедельникам, с полчетвёртого до полседьмого, Марк и Андреа проводили алхимические опыты. Старший преподаватель алхимии, мастер Алексис, предоставлял в их полное распоряжение свою лабораторию на четвёртом этаже и, что особо ценил Марк, не стоял над ними, контролируя все их действия, а лишь устанавливал в помещении дополнительные защитные заклятия и всё это время находился в соседнем кабинете, занимаясь своими делами, но готовый в любой момент прийти к ним на помощь.

Подобные меры предосторожности были отнюдь не лишними, поскольку Марк и Андреа как раз проходили трансмутацию элементарных веществ — очень сложный и опасный раздел алхимии. Пока они занимались только расщеплением элементов; противоположный процесс, соединение, требовал более углублённой подготовки, и к его изучению предполагалось перейти лишь через два или три месяца; а уже вслед за этим должны были последовать многоступенчатые комплексные реакции, включающие в себя оба типа превращений.

Сегодня как раз настал черёд самой знаменитой и даже легендарной алхимической реакции — получения золота из ртути. Ещё две недели назад, на своём прошлом лабораторном занятии, Марк и Андреа провели необходимую подготовку, разделив десять унций ртути на семь весовых фракций (Андреа называла их изотопами — такое же слово, кстати, Марк иногда слышал от королевы Инги). Первая из них, самая лёгкая, вообще не годилась — из неё нельзя было получить золото путём простого расщепления. Также для простоты эксперимента были отброшены вторая, третья, шестая и седьмая фракции, поскольку первые две при реакции выделяли горючий водород, а две вторые — смесь водорода с гелием. Оставшуюся ртуть — немногим больше четырёх унций от первоначальных десяти — они в равных количествах поместили в две маленькие реторты из сверхпрочного колдовского стекла и в течение следующих полутора часов занимались конструированием сложной системы чар, которые должны были запустить процесс расщепления, а затем поддерживать его в заданном русле.