Почти лысое тельце спрыгнуло с титанового плеча и затерялось в густом дыму над полом.

— Ах ты гаденыш!.. — Далее киборг дал бы фору даже Гургену Бадоеву, обожающему измываться над своими замами на светских раутах.

Бадоев… отец Лали… Из-за обрывка мысли, мелькнувшей на краю сознания, Иван едва не упустил отличный момент для контратаки. Он метнулся к киборгу, угодившему в ловушку.

Очередной рывок Мамонтенка натянул черный кабель, ведущий прямо к гондоле. Мужчины, что недавно суетились около нее, демонстрируя рвение начальнице, принялись размахивать руками и кричать, чтобы прекратил, конструкция плохо закреплена. Увы, дезертир обезумел от ярости и ничего не слышал из-за своей же ругани. Тросы то провисали, то натягивались. Пол под массивными ногами дрожал — топал киборг так, будто задумал проломить его.

Из дыма у колонн вынырнул Тарсус — да так и застыл с открытым ртом, обведя взглядом поле боя. Даже очередную пачку сока к губам не поднес.

Ивана и Мамонтенка разделяли считаные метры, когда бедро обожгло болью — кибокошка атаковала, вцепилась. Там, где у сфинкса не хватало кожи, нити искусственных мышц напрягались, выпячивая трубки «кровеносных сосудов» — маслопроводов. Иван схватил тварь за шею, оторвал от себя. Та извивалась у него в руке. Крохотные зубки хищно щелкали в бессильной попытке достать горло союзника. Если бы у кошки и ее хозяина было чуть больше мозгов, она впилась бы в предплечье союзника, когтями располосовав плоть до костей. К счастью, этого не произошло. Да и Жуков-младший не дал им ни секунды на размышления — воткнул фонарь прямо в оскаленную пасть. Острые, точно иглы, зубы вмиг разгрызли пластик, сверкнуло, запахло паленой изоляцией — кошка замерла, лапы и хвост опустились.

На станции стало тихо-тихо — опутанный кабелями и тросами киборг замолчал и замер, выпучив на врага объектив. Горе у него: любимая зверушка превратилась в хлам.

Посочувствовать? Как-нибудь в другой раз.

Отбросив кошку, лавируя в «паутине», Иван подобрался к Мамонтенку. Увернувшись от удара ногой, хорошенько — удачно! — боднул носком ботинка под титановое колено. Киборг потерял равновесие и повис на тросах. Его стопы заскрежетали по полу, пытаясь найти опору.

Но у союзника были иные планы на сей счет.

— Вот и все, ржавая жестянка! — Он ловко вскарабкался на спину Мамонтенка и, отщелкнув крышку на затылке, обнаружил то, что должен был увидеть, — головной мозг: микс из чипов и органики, перевитый тончайшей — тоньше волоса — иридиевой проволокой. Оставалось только ткнуть туда кулаком и…

— Нет! — услышал Иван крик Эльвиры. На этот раз звуки, издаваемые ее глоткой, напоминали голос человека, а не карканье вороны из зоопарка. — Не стрелять!

Пока Жуков-младший сражался с киборгом, на него нацелили десятка три стволов. Уже больше — обитатели подземелья постоянно прибывали, все с оружием: кто с дробовиками, кто с «винторезами», давно снятыми с вооружения; самопальных пистолетов тоже хватало.

Не стрелять так не стрелять. Иван очень даже «за».

— Не смей!

Это уже ему. Выставив перед собой руки, девушка умоляла не причинять громиле-киборгу зла. Бледное лицо ее стало пепельным, дубленка распахнулась.

А ведь ситуация патовая, понял Иван. Убьет киборга — от самой этой мысли бросило в дрожь, — и его самого казнят. В лучшем случае расстреляют. Про худший вариант он не думал даже — в такой ситуации поневоле станешь оптимистом. Но и пожалей он Мамонтенка, все равно его, Жукова-младшего, упокоят с миром.

Дернул же черт влезть в драку! Сколько раз обещал себе не поддаваться на провокации!

Провокации…

И вот тут Иван понял, что нужно делать.

— Эй, малыш! — крикнул он Тарсусу, копируя его манеру общения. — Я тут самый крутой, видишь?! Уделал твоего дядюшку!

— Чего?.. — Из ладони Тарсуса выпал пакет и, брызнув желтым, шмякнулся на пол.

— А слабо? махнуть еще по крышам?! Уделаю тебя, как последнего сопляка из гетто. — Защелкнув крышу на затылке киборга, Иван спрыгнул на пол и, увернувшись от удара искусственной ноги, неспешно, вразвалочку двинул к фигуре в черном. — На раз-два-три.

— Ты? Меня?! — Видно было, что Тарсус не прочь размяться и заодно поставить наглеца на место. — Нет, но я должен… Что скажет командир?..

— Ничего не скажет, — подмигнул Иван. — Ему незачем знать о нашем забеге, точно так же как тебе — о том, как он выглядит. Это называется «конспирация».

Только не смотреть по сторонам!.. Иван изо всех сил сдерживался, чтобы не выказывать страха, ведь в любой момент по нему могли открыть огонь. Надо вести себя так, будто тут нет никого, кроме него и Тарсуса, — и возможно, это сработает.

Уже сработало!

Тарсус поднял руку, показывая, что сам разберется. Десятки глоток одновременно выдохнули с облегчением. Защелкали предохранители, стволы опустились.

В кармане черного комбеза вжикнул коммуникатор — пришло сообщение. Пока Тарсус молча читал его, Ивану швырнули под ноги «подвеску» — Эльвира распорядилась. Вновь глядя сквозь него, велела обоим — ему и дружку — убираться подальше и прокаркала чуть ли не слово в слово предыдущую ругань киборга. Затем она подошла к Мамонтенку — тому уже помогли выпутаться — и, нежно гладя его клапаны и патрубки, принялась выспрашивать, все ли с ним в порядке, не ушибся ли. Мамонтенок что-то сопел в ответ, то выдвигая, то пряча объектив под косматую бровь.

Если это не любовь, то что?

— Ладно, уговорил, — сцедил сквозь зубы Тарсус. — Вот только извинюсь перед дядюшкой за тебя.

«Крот», внедренный в банду маргиналов, сообщил координаты Ивана Жукова в ноль сорок три. Коммуникатор завибрировал, когда ты тушил окурок в пепельнице и одновременно клацал зажигалкой, чтобы обуглить новый табачный кончик.

Итак, что там у нас?.. Заброшенная подземка, чудом уцелевшая до сих пор станция. И в самом деле — не в Новом же Кремле террористу Жукову прятаться?..

Захлопнувшись за тобой, дверь едва не прищемила полы плаща. Покрышкам опять досталось — тачка рванула с места, оставляя за собой черные полосы, только что бывшие протектором.

Босс ждал звонка, ответил сразу — разорался, но, узнав, в чем дело, взял себя в руки и вмиг решил вопрос с группой захвата, ибо лучшие твои люди погибли в милицейском участке, а набрать новую команду времени не было. Так что порядок. Единственное, что тебя смущало в раскладе, — это… крысы. В подземельях всегда уйма мерзких хвостатых тварей!..

Четыре сигареты спустя ты вдавил педаль тормоза.

Осназ МВД — взвод парней не ниже двух метров, с повадками прирожденных убийц — прибыл раньше, но пока не предпринимал активных действий. И хорошо, и молодцы, раз ждут указаний.

— Все готово!

Тебе понравилось, как бодро отрапортовал майор-осназовец, не любивший, похоже, опускать забрало шлема и щеголявший аккуратными усами.

АК с глушаком, тем еще довеском НСПУМ[3] и коробчатым магазином на сто двадцать патронов он держал уверенно, цепко. И парни его действовали профессионально: слаженно, тихо — амуниция не бряцала, ни слова лишнего. Охрану станции нейтрализовали вообще без единого выстрела — руками и ножами, крик поднять никто не успел.

А потом началась грамотная зачистка.

Глушители автоматов превратили расстрел подпольщиков в пантомиму. Тела падали, кровь выплескивалась. К сожалению, скрыть факт вторжения не удалось. Загрохотали ответные выстрелы. Но силы были и близко не равны. Да и светошумовые гранаты помогли подавить сопротивление.

Приятно наблюдать за работой мастеров со стороны, делая затяжку за затяжкой.

Когда все успокоилось, ты перебрался из туннеля на платформу. К затхлому воздуху подземелья тут примешивался чад сварки, вонь старого машинного масла и соляры — и это притом что обоняние у тебя почти отсутствует.

Подбежал командир служивых — забрало гордо поднято, АК на плече — и, козырнув, с ходу доложил: