— Так точно, сударь! — хором ответили юные лейтенанты.

Более ничего не комментируя, генерал Крупков, командующий востроянской Третьей армией и прославленный герой Адского перевала, повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив Вогора и Максима стоящими навытяжку во внезапно тихом вестибюле.

Впрочем, безмолвие продолжалось совсем недолго.

— Георгиев! — раздался усталый и нетерпеливый голос. — Где, варп их подери, эти два мокрозадых щенка, которых я должен проинструктировать?

Примерно десять минут спустя Властан и Кабанов стояли вместе с капитаном Тёркиным и его адъютантом на размокшей, вязкой почве под проливным дождем. Сильно пахло сыростью и влажной землей; на горизонте мелькали вспышки далеких взрывов.

Капитан, над которым Георгиев держал раскрытый зонт, указал на нечто огромное и окутанное тенями.

— Вот она, господа — гора Мегидд, все её девятьсот семьдесят три метра. А на вершине находится печально известная крепость врага, Мегиддзар.

Вогор и Максим ежились под ливнем. Чёрная, предвещающая что-то скверное громадина горы высилась на фоне низких грозовых облаков, но, присмотревшись внимательнее, Кабанов понял, что лишь малая часть проблесков и раскатов у её вершины рождена непогодой.

— Тяжелая артиллерия, сударь? — спросил он.

Тёркин кивнул.

— С господствующей высоты их дальнобойные орудия могут совершенно безнаказанно обстреливать наши силы в долине. Пока три дня назад Император не послал нам эти ливни, через реку Эймс не существовало безопасной переправы. Даже сейчас удается перевозить только небольшие отряды пехоты, а любая попытка доставить на тот берег бронетехнику вызывает мощнейший обстрел. Наша собственная артиллерия и близко подойти не может.

— А поддержка с воздуха, сударь? — поинтересовался Властан. — Бомбовые удары, сброс десанта?

Обернувшись под зонтом, капитан посмотрел на высокого, мрачно красивого юношу.

— И то, и другое неосуществимо, лейтенант, пока мы не сделаем что-нибудь с их проклятыми установками ПВО. Всё, что отправлялось туда, батареи крепости разносили ещё на подлёте. Говорите об этих варпом тронутых мутантах что вам угодно, но Самбарскую низменность они держат крепко. Если мы не пробьемся через линию Мёргота в ближайшие пять суток, то наступление на Терабург будет отменено, и кто знает, сколько тогда продлится война?

Лицо Тёркина избороздили глубокие морщины.

— Генерал Крупков требует, чтобы кто-нибудь проник внутрь цитадели и вынес эти проклятые установки, причем к завтрашнему дню.

Кабанов знал, что Вогор уже взвешивает в уме почести, которые можно заслужить таким деянием. Властан не делал секрета из своих обширных амбиций — он часто хвалился, что в их семье способности к военной карьере передаются по наследству, и полковые архивы Вострои подтверждали это.

Отец Максима, напротив, дослужился лишь до майора, но обрел некоторую известность в другой области. Несравненное владение оссбок-вяром, жестоким востроянским искусством ближнего боя, год за годом приносило Кабанову-старшему полковые награды, и юноша явно перенял мастерство отца — хотя не собирался твердить об этом на каждом углу.

Ему не нравился вид горы Мегидд, сколько бы славы она не обещала. Склоны, неровные и зазубренные, словно нож дикаря, казались полными опасностей. Высокая и мрачная, гора одиноко и властно возвышалась над фермерскими полями в округе. Максим слышал, что бойцы прозвали вершину «Чёрный зуб», поскольку она сжевала каждого, кто пытался взобраться на неё.

Прежде эта область являлась одной из самых щедрых агрозон на планете, но сейчас, истерзанная постоянными артобстрелами и проливными дождями, она превратилась в пропитанное кровью болото. Среди мертвецов, устилавших равнину, было слишком много сынов Вострои.

Властан, казалось, не замечал всего этого.

— Если генералу нужна эта гора, сударь, — заявил он, — то не сомневайтесь: мы — именно те, кто захватит её. Лейтенант Кабанов и я намерены как можно скорее заявить о себе.

Ответная улыбка Тёркина была скорее вежливой, чем искренней, поскольку капитан знал, сколько жизней забрала гора Мегидд с тех пор, как здесь остановилось наступление Третьей армии. Тем не менее, он сказал:

— Прекрасный боевой дух, лейтенант. Знаете, ваши отцы гордились бы вами — я имел честь служить с ними, прежде чем Император забрал обоих к Себе.

— Неужели, сударь? — вскинулся Вогор.

— Именно так, и они были великими людьми. Ваш отец, Властан, обладал большим весом в офицерском кругу — традиционалист до мозга костей, его очень не хватает всем нам, — капитан повернулся к Максиму. — А ваш отец вдохновлял всех своим мастерством на полковых соревнованиях. Если вы унаследовали его навыки, буду рад видеть вас на очередном турнире.

Кабанов благодарно поклонился в ответ, заметив, что Властан снова смотрит на гору. Тёркин, меж тем, ещё не закончил.

— Поскольку отцы не дожили до вашей первой битвы, я чувствую некую ответственность за то, чтобы наделить вас мудростью старшего поколения. Несомненно, родители сказали бы вам, что почти все новоиспеченные офицеры совершают одни и те же ошибки. Они могут быть готовы к схватке с погаными зеленокожими, коварными эльдарами или омерзительным мутантским отродьем, но немногие способны одолеть врага в своем сердце. Мало кто в силах побороть собственную совесть.

Вогор и Максим слушали, а дождь ровно стучал по их плечам и шапкам. Капитан поочередно смерил молодых людей взглядом.

— Эта истина может показаться горькой — если вы ещё не избавились от юношеского идеализма, — но запомните: всякая победа оплачивается жизнями ваших солдат. Мы, высокорожденные офицеры, должны нести бремя своего класса. По праву рождения мы командуем рядовыми бойцами, которые, в свою очередь, появились на свет, чтобы умереть во имя Божественной Воли. Уясните это с самого начала — я уверен, ваши отцы очень рьяно настаивали бы на том же самом.

Уголком глаза Кабанов заметил, что Властан кивает, искренне соглашаясь со словами Тёркина. Максим же отреагировал на них совершенно иначе.

Письма и дневники его отца вскрывали ложь в словах капитана — майор Юрьен Кабанов был гуманистом и, ведомый догматами оссбок-вяра, не потратил впустую ни одной человеческой жизни. Дома, на Вострое, мать Максима твердо поддерживала убеждения мужа.

Кабанов понял, что Тёркин внимательно наблюдает за ним, выискивая признаки того, что урок принят к сведению — поэтому юноша мрачно кивнул, продолжая думать о своем.

Это удовлетворило капитана, который что-то пробормотал Георгиеву, и оба повернулись к стоявшей рядом «Химере».

— Идемте, господа, — позвал Тёркин через плечо. — Я высажу вас возле казарм. Пора вам провести инструктаж для своих бойцов по поводу наступления.

— Не останавливаться, вы, жалкие псы! — орал Властан. — Что на вас нашло, варп вам в дышло? Клянусь Троном, так не сражаются за Императора!

Уловив его настрой, сержанты немедленно принялись подгонять бойцов вперед, метр за метром вверх по скалистому склону, насквозь простреливаемому стабберным огнем.

При штурме перевала Вогор уже потерял четверых солдат — первых, кто взобрался наверх. Попав под плотный огонь обороняющихся, гвардейцы какое-то мгновение конвульсивно дергались, терзаемые пулевыми очередями, а потом, завалившись навзничь, пролетели мимо лейтенанта и рухнули с утеса на острые камни внизу.

Потеря взбесила Властана.

Слева и справа доносились крики агонии — вражеские выстрелы отыскивали новых невезучих жертв. Хотя обляпанные грязью панцири защищали жизненно важные органы, некоторые свистящие пули вонзались в неприкрытые руки и бедра, разрывая артерии.

Раненые, истошно крича, сползали вниз, поливая кровью холодные скалы. Их жалобные крики о помощи ещё сильнее злили лейтенанта — то, что бойцы были мальчишками его возраста, не имело для Вогора никакого значения.