«Самолюбивые придурки! — выругался он про себя. — Мы же в самой гуще боя! Мне что, попросить тронутых варпом мутантов сделать перерыв на чашечку кофеина, пока вас не залатают?»

Властан и его четвертый взвод получили задание взять приступом западный склон — один из самых сложных маршрутов восхождения, и, соответственно, хуже остальных обороняемый и менее насыщенный минными полями. ШП считал, что естественные преграды Мегидды расслабили мутантов. Возможно, оборона западного и юго-восточного склона была самой непрочной.

По мере того, как усиливался вражеский огонь, высекающий искры из скал вокруг поднимающихся востроянцев, Вогор все меньше соглашался с этой теорией. За каждый метр ему приходилось платить кровью.

Далее, добравшись до стен цитадели, Властан должен был атаковать её защитников, заставив перебросить резервы на западные стены, с тем, чтобы взвод Кабанова встретил минимальное сопротивление при прорыве обороны с юго-востока.

Вогора совершенно не устраивал такой план.

«Дерьмо это всё! — подумал он. — Первенец дома Властанов должен совершить отвлекающий маневр? Да это, варп подери, просто оскорбление!»

Из укрытия впереди выскочило бледное, сгорбленное создание с чрезмерно длинными руками и огромными выпуклыми глазами. Мутант навел стаббер на поднимающихся востроянцев, но не успел открыть огонь, сраженный выстрелом из лазпистолета Вогора. Раздался громкий треск, потянуло резким запахом озона, а тело урода рухнуло ничком. Из крупной жженой дыры, возникшей в его лице, заструился пар.

— Хороший выстрел, сударь! — воксировал комм-офицер Властана, капрал Коргин.

Увидев гибель сородича, остальные мутанты, высунувшись из укрытий за валунами на господствующей высоте, принялись изливать свою ярость смертоносными очередями.

— Бей их, Первенцы! — рявкнул Вогор в микрофон вокс-бусины. — Отделения Боргоффа и Гурелова — на левый фланг! Сержант Нириев, огонь на подавление справа по фронту! Вперед и вверх, мать вашу! Каждый, кто отстанет, будет расстрелян!

Охваченные грохочущим безумием битвы, гвардейцы без колебаний выполняли приказы Властана. Ещё несколько бойцов рухнули с криками, сраженные плотным огнем неприятеля, но атака востроянцев была неудержимой. Мутанты на склонах оказались отребьем, рассчитывающим в бою только на численное превосходство. Они не учились воевать всю сознательную жизнь, как Первенцы. Слишком уверившись в себе после начальных успехов, твари оказались не готовы к столь длительному, непреклонному наступлению на участке, который считали неприступным.

На мгновение остановившись за хорошим, прочным укрытием Вогор вставил новую батарею в рукоять пистолета и посмотрел вверх по склону.

Там, за следующим перевалом, лейтенант увидел колоссальные чёрные стены Мегиддзара — столь могучие, что они могли бы удержать само небо, тяжелое от бурь. По брустверам туда-сюда бродили уродливые фигуры, а справа, так близко, что ошибка исключалась, доносился оглушительный грохот вражеских тяжелых орудий. Гора сотрясалась под ногами Властана.

«Прости, Максим, — подумал он. — Знаю, что ты рассчитываешь на этот отвлекающий маневр, но не могу же я упустить такой шанс заявить о себе. У тебя ещё будут победы, друг, но сегодняшний день — мой».

Мимо, крича и вопя на бегу, проносились солдаты. Одному из них прямо в лицо попал стабберный заряд, и боец рухнул наземь — он погиб мгновенно, только лазган простучал по камням.

Внезапно ощутив на теле что-то мокрое и горячее, Вогор посмотрел вниз. Увидев, что обмундирование и броня залиты свежей кровью, он на мгновение испугался, но тут же понял, что всё порядке. Это была кровь молодого солдата, а не самого Властана.

Облегчение почти сразу сменилось гневом.

— Дави этих уродов! — закричал он, стараясь пока что не высовываться из укрытия. — Никакой пощады мутантам, Первенцы! В атаку!

Отряду Кабанова на другой стороне горы приходилось так же туго. Крутые утесы, острые скалы и витки колючей проволоки сами по себе доставляли неприятности, так ещё каждый раз, когда юный лейтенант отправлял людей на расчистку пути, это оборачивалось мучительными криками бойцов, получивших тяжелое или смертельное ранение.

«Мы зашли слишком далеко, — думал Максим, — чтобы нас остановили их окаянные снайперы или стабберные гнезда. До цитадели, должно быть, меньше ста метров вверх по склону».

Но им медленно овладевала подспудная тошнота. Каждая потеря заставляла желудок сжиматься всё крепче, и Кабанов остро ощущал каждую смерть, каждый агонизирующий вопль. А ведь эти мужчины следовали за ним, рассчитывали на него… повиновались его приказам.

«Едва ли их можно назвать мужчинами», — напомнил себе Максим. Большинство погибших были из его взвода, такие же подростки, как сам Кабанов.

«Отец, — думал лейтенант, — терзался ли ты такими сомнениями? Как я могу предотвратить их смерти и при этом исполнить свой долг? Это кажется… невозможным».

Что, если Тёркин все же был прав? Что, если Максим был дурачком-идеалистом, прочитавшим слишком много писем отца?

Если Кабанов считал, что подсознание сможет само найти ответы на всё вопросы, то его ждало разочарование.

Юноше отвечал только перестук очередей сверху по склону, да сотрясающий землю грохот дальнобойных орудий цитадели.

За его спиной, примерно в двух километрах на юг, среди равнин Самбарской низменности вздымались к небу величественные фонтаны земли и огня. Враг обстреливал город Самбарьянд.

«По крайней мере, — решил Максим, внезапно порадовавшись тому, что он на горе, — здесь мы можем отвечать врагу ударом на удар. Гвардейцам, что погибают внизу, такое не светит».

Эта мысль возродила решимость лейтенанта. Мегиддзар просто должен пасть сегодня.

Тут же стабберный заряд срикошетил от камня рядом с головой юноши, и он плотно прижался к холодному, мокрому склону.

— Святой Трон! — выразился Кабанов.

Высунувшись из укрытия, сержант Сергиев выстрелил в ответ и тут же нырнул обратно.

— Вы поосторожнее тут, сударь. Эти ублюдки с радостью упакуют любого, у кого лампасы на форме.

В вокс-бусине Максим услышал вызов комм-офицера по командному каналу взвода.

— Сообщение из ШП, сударь.

— Выкладывай, Питкин.

— Одно слово, сударь: «Орфей».

— «Орфей», — повторил Кабанов. — Прекрасно, капрал, продолжай держать меня в курсе.

— Так точно, сударь.

— Орфей? — спросил Сергиев. — Как тот Пылающий Святой?

— Это кодовое слово, сержант — наши товарищи на западном склоне начали отвлекающий маневр. Мы немного подождем, чтобы валисийцы перебросили туда свои силы, а потом начнется настоящее дело.

Оглядевшись по сторонам, Властан убедился, что его бойцы не выдают себя. Все лежали ничком, укрывшись за скалистыми отрогами у последнего перевала. Защитники цитадели, несомненно, знали, что их атакуют, но Вогор позаботился о том, чтобы отряд незаметно подобрался к крепостной стене. Несколько секунд назад лейтенант отправил в штаб полка ложное подтверждение о начале штурма, несмотря на протесты вокс-оператора Коргина.

— Я думал, сударь, вы говорили, что мы здесь для отвлекающего маневра?

— Ни один план не выдерживает столкновения с врагом, Коргин, разве ты не знаешь об этом? Отвлекающие силы имеют скверную привычку погибать до последнего человека. Ты этого хочешь, солдат?

Вокс-оператор сглотнул, от его лица отхлынула кровь.

— Но шестой взвод, сударь… Лейтенант Кабанов и его люди…

— Вряд ли имеют больше шансов уничтожить установки ПВО, чем есть у нас. А одновременная атака с обоих флангов удвоит вероятность успеха операции.

Это явно не успокоило Коргина, но тут капрал заметил опасный огонек в глазах Властана.

— Понятно, сударь.

— Прекрасно, — отозвался лейтенант. — Поверь мне, Коргин, за это дело нас осыплют наградами. А теперь вызывай сюда сержантов, пора им услышать новые приказы.