– Инди Джонс! Вернитесь! Не рискуйте задницей, все равно ничего не выйдет!

Не обращая внимания на Орона, Инди лез вперед.

Но уже ярдов через десять обнаружил, что замахнулся на непосильное дело, даже не подумав о последствиях. Собственно говоря, он и не думал, а действовал. Но трос идет вверх чересчур круто, вдобавок весь в смазке и, главное, ему конца-краю не видать.

Инди закинул ноги на торс, чтобы отдохнуть и поразмыслить над ситуацией. Его шпага свесилась вниз, широкополая шляпа слетела с головы и скрылась во тьме. Окончательно утратив сходство с бойким мушкетером, Инди чувствовал себя подвешенным вверх ногами дуралеем.

“Лучше вернуться”, – решил Инди, но тут же услышал протяжный скрип и ощутил вибрацию троса. Вагончик тронулся, возобновив свой неуклонный подъем. Инди в панике принялся карабкаться вверх, отчаянно перебирая трос руками и лягая воздух пятками, будто участвовал в спринтерском забеге… И в этом забеге явно проигрывал.

– Джонс!… Джонс!… Берегитесь! – эхом загрохотал в мозгу окрик Орона. Вагончик почти догнал Инди и грозил вот-вот врезаться в него. Ужас холодной волной захлестнул Инди – рука соскользнула с масляного троса. Впрочем, какая разница? Гонка проиграна. Проболтавшись еще мгновение на одной руке, Инди развернулся вокруг оси и выпустил трос.

Сахарная Голова

Руки Инди разжались, и он сорвался. Но почти тотчас же натолкнулся на вынырнувший из тьмы передок вагончика. Пальцы скользнули по стеклу и на долю секунды уцепились за раму. Сквозь окно беспомощно глазел Орон. Стертые до крови ладони Инди были испачканы смазкой; он никак не мог удержаться, снова соскользнул и упал. Но на сей раз вытянутые руки наткнулись на передний бампер. Инди повис на нем, дрыгая ногами.

“Держаться, только держаться… Если сорвусь, то я покойник”.

Инди отчаянно старался подтянуться и взобраться на бампер. Но стоило ему забросить наверх одну ногу, как снова стряслось непредвиденное: вагончик рывком остановился, будто кто-то дернул за тормоз. Инди по инерции полетел вперед, перевернувшись в полете лицом вниз, в надежде, что какое-нибудь растущее на склоне дерево смягчит падение. И почти тотчас же рухнул на четвереньки, столкнувшись с чем-то плоским и твердым. Перекатившись на спину, Инди обнаружил, что лежит на деревянной платформе, целый и невредимый. Подняв голову, он увидел пару ног, а затем – испуганное лицо ошеломленного незнакомца.

– Мы уже наверху? – поинтересовался у него Инди.

Тот, все еще не в состоянии прийти в себя, обошел Инди стороной и распахнул дверь вагончика.

– Мистер Джонс, вы живой?! – с недоверием вымолвил Орон, бросаясь к Инди и помогая ему подняться на ноги.

– Смахивает на то, – Инди поправил шпагу. – А где мы?

– Morro da Urca, – сообщил оператор канатной дороги. – На полпути к вершине.

– Почему мы остановились? – настойчиво спросил Инди.

– Вагоны всегда здесь останавливаются, – тупо воззрился на него оператор.

– Нет, я имею в виду – по пути, до того, как подъехали сюда, – не унимался Инди.

– Вагончики останавливаются, когда кто-нибудь высаживается наверху, – будто оправдываясь, отозвался оператор. – Кстати, а что вы делали снаружи?

– Выбрался подышать ночной прохладой.

– Должно быть, они только-только прибыли, – подал голос Орон. – Пошли. Надо ехать.

Но Инди хотел сначала убедиться, что Дейрдра действительно наверху.

– Тут никто не выходил минут пять назад?

– Нет. А если вы хотите доехать до верху, то лучше оставайтесь в вагоне, – изрек оператор.

– Насчет этого он прав, – проговорил Орон, когда дверь за ними закрылась. – Ни разу в жизни я не видел более безумного поступка.

– Иной раз стоит рискнуть.

– Тут не тот случай.

Инди был с ним согласен, но теперь это уже не играло роли. Вагончик снова ехал, и на фоне неба обрисовался силуэт вершины Сахарной Головы.

А в четырех тысячах семистах сорока трех милях к северу от Сахарной Головы Виктор Бернард задрал голову, чтобы взглянуть на часы Центрального вокзала города Нью-Йорка. Четырнадцать минут двенадцатого. Джулиан Рей опаздывает уже на четверть часа. Бернард беспокойно шагал туда-сюда по перрону, будто загнанный в клетку медведь. Поезд вот-вот отойдет, а перед отъездом надо непременно узнать, как идут дела.

Попытавшись отвлечься от тревог об утекающих мгновениях, профессор обратился мыслями к предстоящим в Гватемале мытарствам по возвращению изъятых находок. Придется дать пару взяток, но траты можно будет покрыть – а заодно существенно поправить свое финансовое положение, – продав часть античных драгоценностей на международном рынке.

Несмотря на нужду Бернарда в деньгах, эта поездка вдруг утратила в его глазах свое значение. Куда больше поставлено на карту в Бразилии. Он снова бросил взгляд на часы. “Проклятье! Куда, черт побери, запропастился Рей?!”

Бернард и Джулиан Рей являли собой странную парочку – археолог и мафиозный ростовщик-шулер-букмекер; но Бернард питал лишь одну пылкую страсть, и ему было наплевать на репутацию партнера, если тот мог удовлетворить его неутолимую жажду к игре по-крупному. Когда Фосетт весной 1925 года отправился в экспедицию, Бернард связался с Реем и предложил организовать пари на Фосетта. Сошлись на том, что Рей определил ставку в десять к одному за возвращение Фосетта в цивилизованный мир к первому мая. Бернард пытался подбить букмекера на то, что Фосетт должен еще и предоставить доказательства существования в дебрях Амазонки затерянного города, населенного белокожими индейцами, но Рей в ответ лишь расхохотался и предложил профессору еще одно пари, но уже с другими ставками.

Бернард поставил на кон унаследованные тридцать тысяч долларов, рассчитывая в случае выигрыша погасить пару старых долгов Рею. Тот великодушно продлил окончательный срок расплаты до первого мая. Бернард понимал, что в случае благополучного возвращения Фосетта лишится не одних только денег, и потому принял кое-какие меры. В частности, помог своей прежней секретарше Бренде Хиллард осуществить свою мечту о переезде в Нью-Йорк, устроив ее на работу к Маркусу Броуди – весьма кстати оказавшемуся одним из доверенных лиц Фосетта. До недавнего времени эта мера казалась излишней, но теперь Бернард порадовался своей предусмотрительности.

Проходил месяц за месяцем, а от Фосетта не было ни слуху, ни духу, ставки менялись, и теперь игрок, поставивший на возвращение Фосетта, в случае победы получил бы за каждый вложенный доллар по шесть долларов выигрыша. Рискованное предприятие популярного исследователя получило широкую огласку, и потому желающих ставить против него было не так уж много. Но ставка Бернарда осталась на исходном рубеже, так что в случае появления Фосетта им с Реем предстояло потерять целое состояние.

Наконец, всего за шесть минут до отхода поезд, Бернард углядел букмекера, развинченной походкой выступающего по почти пустому перрону. Одет Рей был в костюм-тройку и фетровую шляпу, а его напомаженные черные волосы лоском не уступали сверканию штиблет. Не стоило бы встречаться с Реем на публике – неразумно выдавать целому свету свои взаимоотношения с пресловутым воротилой подпольного бизнеса, но осуществление вверенной Рею миссии куда важнее.

– Ну, есть какие-нибудь новости? – отбросив всякие формальности, с ходу поинтересовался Бернард.

– Виктор, успокойся! Дело поручено одному из моих лучших людей.

Рей был учтив и невозмутим, как всегда. Рядом с ним Бернард почувствовал себя макакой-переростком с шилом в заднице.

– Я надеялся, что тебе уже что-нибудь известно.

– Они все в Рио. Там обо всем позаботятся. Подробности тебе ни к чему.

– Джулиан, я не хочу никакого насилия. Ты говорил…

– Я говорил, что дело будет сделано, и лучше бы обошлось без крови. Но, мой друг, мир далек от совершенства. Иного типа приходится хорошенько отделать, чтобы убедить в серьезности своих намерений.