— Еще какие-нибудь пожелания? — поинтересовался Джонс.

— Да, — слабо улыбнулась она. — Я бы хотела, чтобы ты раньше об этом догадался.

Коротышка лишь возвел очи горе. Он видел, как Кларк Гейбл сделал то же самое, что Инди, в “Это случилось однажды ночью”. Тогда, в кино, сцена эта показалась ему невероятно глупой. Сейчас тоже.

Индиана пронес Уилли на руках до самых ворот, в которые упиралась дорога. Там он опустил ее, расправил на ней воротничок своей рубашки и улыбнулся:

— Похоже, серьезного ущерба удалось избежать?..

Она встала на ноги, обернулась и, впервые увидев Панкотский дворец так близко, присвистнула от восхищения. Дворец величественно раскинулся перед ними — экстравагантная смесь монгольского и раджпутского стилей. В лучах догорающего солнца он лучился кроваво-опаловым светом. Трое путешественников медленно направились по мраморному мостику к главному входу.

По обеим сторонам моста стояла дворцовая стража: бородатые индийцы в черных тюрбанах, с кривыми саблями на поясе и пиками в руках. Продвигаясь вперед, путешественники привлекали к себе внимание стражников. Уилли поначалу нервничала, но вскоре ей даже стало доставлять удовольствие их внимание, и она приосанилась, стараясь держаться так, как подобает женщине ее изящества. Единственное, о чем она жалела, — что не успела надеть туфли.

Они прошли под темной аркой и оказались в сверкающем дворе, окруженном кварцевыми и мраморными стенами, покрытыми ляпис-лазурью минаретами, сводчатыми окнами, обрамленными позолотой... Больше всего это походило на роскошный мавзолей. И безлюдно здесь было так же, как в склепе.

— Э-эй! — позвал Индиана, и голос его эхом отразился от зловещего великолепия этих стен.

На крик его явились еще трое стражников. Выглядели они не столь почтительными, как те, что встретили их на мосту.

— Привет, — стараясь расположить их к себе, произнесла Уилли.

Единственным ответом ей было эхо.

Спустя некоторое время, пройдя между гвардейцами, из дверей на крыльцо вышел высокий, неприступного вида индиец в белом английском костюме и в очках. Он, с вежливым выражением лица, но подозрительно оглядел красотку в мятом мужском костюме, сжимающую в руках свернутое платье и туфли, грязного китайчонка в бейсбольной шапочке и мужлана кавказского типа с бичом.

Решительным шагом индиец подошел поближе, чтобы внимательнее рассмотреть незваных гостей. Однако впечатление от этого не улучшилось. Наконец, с презрительной улыбкой он произнес:

— Похоже, вы заблудились. Однако трудно представить, кто вы такие и откуда.

Индиана как можно лучше постарался изобразить на лице знаменитую американскую улыбку, означающую: “Я там, где нужно, — где бы я ни находился!”, и парировал:

— Заблудились? Нет, что вы, ничуть. Мы направляемся в Дели. Разрешите представить моих спутников: мисс Скотт, мистер Раунд. А меня зовут Индиана Джонс.

— Доктор Джонс?! —опешил высокомерный индиец. — Знаменитый археолог?

— Трудно поверить, не правда ли? — хмыкнула Уилли.

— Помнится, впервые я услышал ваше имя еще учась в Оксфордском университете. Я Чаттар Лал, премьер-министр его высочества махараджи Панкота, — поклонился тот. — Добро пожаловать в Панкотский дворец.

Величавый премьер-министр повел их через центральные покои, сквозь отделанные мрамором залы с колоннами, мимо головокружительных интерьеров, зеркал, полудрагоценной каменной инкрустации, фонтанов из слоновой кости, замысловатых гобеленов... Уилли разглядывала всю эту роскошь, открыв рот.

В одном из коридоров их ожидала целая галерея портретов правителей Панкота, развешенных в хронологическом порядке. Лица принцев — утонченные и плоские, старые и без определенного возраста — неизменно несли на себе печать некой порочности и чего-то зловещего. Порхая мимо одного особенно характерного образчика, Уилли шепнула Коротышке:

— Ты бы хотел повстречаться с таким на темной улице? Что-то в нем есть... Я могу представить себя его женой. Принцесса Уилли!

Выступающий впереди Чаттар Лал, между тем, допрашивал Инди тоном, в котором звучали любопытство и недоверие:

— Подробности вашей авиакатастрофы и последующего путешествия мне кажутся... просто невероятными, — заключил он.

— Вас бы самого туда! — не выдержала Уилли, расслышавшая последнюю реплику.

— Мы были бы весьма признательны, если бы махараджа разрешил нам остановиться здесь на ночь. Утром мы двинемся дальше, — чистосердечно попросил Инди (а про себя добавил: “После того, как ночью проведем небольшую разведочную вылазку”).

— Я лишь покорный слуга махараджи, — почтительно склонил голову премьер-министр, — но обычно он прислушивается к моим советам.

— Это он? — спросила Уилли, когда они подошли к портрету обрюзгшего и старого раджпутского принца, замыкающему галерею. — Молодым красавцем его не назовешь...

— Нет-нет! — поспешил заверить разочарованную девушку Чаттар Лал. — Это Шафи Сингх, покойный отец ныне царствующего махараджи.

— Слава Богу, — просветлела та. — Надеюсь, нынешний махараджа чуть помоложе и поизящней?

Из боковой двери вышли две служанки. Чаттар Лал кивком указал на них Уилли:

— Они проводят вас в ваши покои и помогут вам переодеться. Вечером вас ожидает ужин с его высочеством.

— Ужин! Да еще с принцем! — просияла девушка. — Удача явно повернулась ко мне!

Но тут взгляд ее упал на собственное отражение в зеркале, и она, ужаснувшись своему виду, поспешила прочь вслед за служанками. Чтобы подцепить принца, необходима была достойная наживка.

— Итак, в восемь часов в Павильоне наслаждения, доктор Джонс, — холодно улыбнулся археологу премьер-министр, и оба обменялись натянутыми полупоклонами.

Над ухоженным садом возвышался великолепный золотой купол. Вечер был пропитан запахами жасмина, гиацинта, кориандра и роз. Звуки ситара, барабана и флейты парили в порывах ветерка, колебавшего пламя факелов. Павильон наслаждения сиял. На дорожках беседовали придворные министры и богатые торговцы в роскошных нарядах: шел торг, в котором намеки и обещания щедрого вознаграждения сулили в ответ некие услуги и желанные привилегии. В эту сеть дворцовых интриг ступили в этот момент Индиана Джонс и его верный телохранитель Коротышка.

На Инди была его профессиональная экипировка: твидовый пиджак, галстук, очки с круглыми стеклами, а также рубашка и брюки, выстиранные и выглаженные прислугой. Трехдневную щетину на подбородке он решил оставить, чтобы произвести на этого чванливого премьер-министра впечатление человека резкого и решительного, а также чтобы Уилли не подумала, будто он старается очаровать ее. Коротышка тоже был вычищен и выглажен, но переодеться во что-нибудь другое и снять бейсбольную кепку наотрез отказался.

— Посмотри вокруг, Коротышка, — произнес Индиана. — Ты бы хотел когда-нибудь стать владельцем такого дворца?

— Еще бы! — ответил мальчуган.

— Ну и зря, — продолжал Инди. — Тут, конечно, красиво, но попахивает коррупцией. Чувствуешь?

Коротышка втянул в себя воздух. В нем и впрямь ощущался какой-то специфический, навязчивый запах — приторное благовоние.

— Ага... похоже, — согласился паренек.

— Вот им молодец, — кивнул Инди, не желавший, чтобы его подопечный после всех выпавших на его долю невзгод попался на столь блестящую приманку. — Выглядит все великолепно, согласен. Здесь приятно погостить. Но жить я бы тут не стал.

— Я буду жить в Америке, — согласился Коротышка.

— Возьми для примера хоть вот эти резные солнечные часы из слоновой кости, — продолжал Индиана (ибо часы эти, превосходный образчик ручной работы тамильских мастеров, и впрямь заслуживали того, чтобы взять их с собой в университет, но Инди хотел сказать не это). — Они явно выкрадены из других краев, чтобы украсить этот дворец.

— В точности как делаем мы: новое место для старых вещей, — кивнул Коротышка.

— Не уверен, что тут есть сходство... — внушительно произнес Джонс.