— А персонал?

— Он сказал, что покамест вынужден задержать тех служащих, чья деятельность необходима для функционирования порта.

— На ваших глазах обращались грубо с пассажирами?

— Не раз. Я видел, как террорист ударил прикладом автомата человека только за то, что тот встал без позволения. Другой раз сидящий на полу парень вытянул ноги, террористу показалось, что ему ставят подножку, и он ударил этого парня коленом в висок.

— О чем еще говорил Киссур?

— Он сказал, что приехал в космопорт защищать своего друга Бемиша. Потом он получил точные сведения, что в одном из садящихся кораблей военные везут газ, который они применят против демонстрантов. Он стал убеждать заместителя Бемиша, кадрового разведчика Джайлса, не применять газа. Тот ответил «замолчи, вейская обезьяна». Киссур застрелил Джайлса.

— Вы видели этот газ?

— Да. В одном из севших последним кораблей половина груза состояла из контейнеров с нервно-паралитическим газом. Контейнеры были помечены как военный груз в соответствии со стандартными правилами военно-космических сил Федерации. Нас провели по этому кораблю первыми, и корреспонденты все снимали.

— Вам известно, что военное министерство Федерации отрицает, что контейнеры принадлежали ему?

— Да, ваша честь.

— По вашему мнению, была у Киссура возможность погрузить эти контейнеры перед тем, как показать их вам?

— Исключено. Когда мы стояли у транспортера, на табло еще горело послепосадочное предупреждение, а экипаж как раз выволакивали наружу.

— Что было дальше?

— Нас провели по довольно большому количеству складов. Там не всегда лежали грузы, соответствующие указанным в таможенных документах. То есть их там практически не было. Автомобили назывались медицинским оборудованием, компьютеры назывались тушенкой. Я видел целые ящики дамасских кружев, которые экспортировались как стекло.

— Вам объясняли, с чем это связано?

— Да. Товары, подлежащие обложению пошлинами, указывались в документах как товары, не подлежащие обложению. Большая часть экспортно-импортных фирм существовала менее двух месяцев. Я не знаю, каковы таможенные злоупотребления в других частях Галактики, но увиденное там просто поразило меня. Там воровали даже не контейнерами, а целыми грузовыми отсеками.

— Что было дальше?

— В конце концов нас привели на часть летного поля, которая почти не использовалась для гражданских полетов. Шахты несколько отличались от гражданских. Нам были показаны документы, из которых следовало, что шахты предназначались для посадки военных кораблей. У них была несколько другая техника отделки: например, керамическое напыление на опорных конструкциях позволяло кораблю стартовать с ускорением, в пять — шесть раз превышающим величину, характерную для гражданских кораблей. Там также…

— Технические особенности военных шахт не являются предметом наших слушаний. Вы видели только шахты?

— Нет, там было несколько складов — 17-А, 17-В и 17-С, с другой конструкцией стен и замков. В частности, склады экранировали излучение. Привели господина Бемиша, и он открыл эти склады.

— Как обращались с Бемишем?

— Его тащили на поводке.

— Как он выглядел?

— Жутко. Костюм разорванный, рубашка в крови, и во-от такой фингал под правым глазом. Однако у Киссура фингал под левым глазом был не меньше, и, насколько мне известно, все, что Бемиш получил, он получил в драке. Со связанными руками его никто не бил.

— Что находилось в складах?

— В 17-А лежали какие-то импортные тряпки, хотя по документам он был пуст. 17-В тоже был пуст по документам. В нем находились контейнеры с медицинской маркировкой. Из контейнеров на наших глазах извлекли конструкции, позднее опознанные как боеголовки типа «кассиопея», находящиеся в состоянии неполной боевой готовности.

— Почему понадобилось присутствие Бемиша?

— Склады управлялись компьютером, которому нужно было предъявить для опознания радужную оболочку глаза. В памяти компьютера имелись только две сетчатки: директора космодрома и его заместителя, Теренса Бемиша и Ричарда Джайлса.

— Стало быть, без соучастия вышеназванных лиц боеголовки не могли попасть в склад?

— Нет, ваша честь.

Бемиш лежал на кожаном диване в собственном кабинете, и руки его были крепко стянуты за спиной. Если скосить глаза, то можно было увидеть из окна кабинета кусочек летного поля и выгнувшийся асфальтовой радугой пандус. По летному полю бродили крестьяне. По пандусу полз жукообразный пассажирский автобус.

Скрипнула дверь: в кабинет вошел Киссур. Бемиш демонстративно отвернулся к стене, ойкнув от вывернутой руки.

— Привет телезвездам, — сказал Киссур, — тебя завтра покажут по всем каналам. Вместе со складом 17-В.

Бемиш повернулся и опять ойкнул.

— Как туда попали эти проклятые боеголовки? — спросил Бемиш.

— Дорогой мой, — сказал Киссур, — это вопрос к тебе.

— Не паясничай! Я их отправил туда по указке Шаваша…

— А Шаваш думал, что импортирует автомобильчики, — докончил Киссур, — Шаваш тоже, знаешь, иногда зарывается… У меня же нет собственных подставных контор, вот и пришлось воспользоваться конторой господина замминистра.

— Чего ты добиваешься, Киссур? — спросил Бемиш. — Ты забыл, что это ты орал от радости, когда тебе сказали, что здесь будут строить военную базу? А меня чуть не убили за то, что я отказывался это делать!

Киссур улыбался, нянча на коленях автомат.

— Ну хорошо. Ты умыл Шаваша. Ты снял, что он вор. Ты снял, что я вор. Ты вляпал в незабываемое дерьмо наших военных, хотя убей меня бог, если я понимаю, как ты раздобыл эти чертовы боеголовки. Чего ты хочешь?

— Как чего? Национализации этого космодрома. Национализации всей дряни, которую тут понастроили чужестранцы. Смены правительства, которое ворует так, как братец Шаваш. По-моему, если на нашей земле без нашего ведома иностранцы размещают запрещенные во всей Галактике виды вооружения, так это достаточный повод, чтобы отобрать у богачей сожранное и вернуть его народу?

Бемиш дернулся.

— Идиот! У тебя ничего не выйдет!