Маленький чиновник усмехнулся.

— А тебе не кажется, Теренс, что если ты встречаешься с человеком, который подписал твоему другу смертный приговор, ты должен поставить твоего друга об этом в известность?

— Нет.

Шаваш резко откинулся в кресле. Голос его зазвучал глуше и не так ласково.

— Предположим, — сказал Шаваш, — кто-то известил меня о пребывании Белого Старца в «Архане». И о встрече с тобой. Разве я не знаю условий этой встречи и что с тебя просили за то, что земляне перестанут быть бесами?

— С меня ничего не просили.

— Так попросили бы. Мою отставку.

— И тебе, конечно, лучше убить человека, который мог помирить с землянами миллионы людей, нежели уйти в отставку.

— Ах, Теренс, ты ничего не понимаешь. Ну скажи, что такого ты мог бы сказать государю, чтобы государь отправил меня в отставку?

— Что?! Да десятой доли того, что я знаю…

— Вот именно. Ты можешь отправить меня в отставку только на основании дел, в которых мы были соучастниками. И если моя роль в этих делах будет ясна, то неужели я стану молчать о твоей? А если твоя роль будет ясна, то даже не самые оппозиционные газеты согласятся с тем, что ты — бес.

Шаваш развел руками.

— Белый Старец вовсе не хотел помириться с землянами. Он хотел добиться твоими руками моей отставки и твоей же собственной гибели, а убеждения секты не изменились бы ни на йоту. Думаю, что именно это решение было принято в Иниссе, на собрании секты, в присутствии твоего любимого Ашиника.

— Вранье, — сказал Бемиш, — вранье, в которое ты не веришь, потому что если бы дело обстояло таким образом, ты бы просто поговорил со мной и сказал, что Белый Старец водит меня за нос. Вместо этого ты убил его, потому что на собрании секты приняли совсем другое решение.

— Я и собирался говорить с тобой, — ответил Шаваш, — сегодня, после твоей встречи с Белым Старцем. Но кто-то перехитрил нас обоих.

— Кто же?

— Ядан.

— Кто?

— Учитель твоего Ашиника, второй человек в секте, который теперь станет первым. Бьюсь об заклад, он единственный знал или подозревал о плане Белого Старца удавить тебя твоими собственными же руками. Он убил его, чтобы занять его место, зная, что в сложившихся условиях половина Вей обвинит в убийстве меня, а другая половина — тебя.

— Вздор! Я видел достаточно, чтобы понять, что покушение было профессиональным. И я должен поверить, что сайнексовую взрывчатку подложили те самые люди, которые всю земную технику называют мороком?

— Они называют ее мороком, но они прекрасно ею пользуются, Теренс. Не беспокойся. А возможностей устроить покушение у них в десять раз больше, чем у нас: голову даю на отсечение, что бомбу подложил смертник.

Ашиник провел эту ночь в спальне директора компании вместе с Инис, как и все ночи, когда Бемиша не было на космодроме. Он узнал о случившемся из десятичасового выпуска новостей, прямо с одного из многочисленных экранов, развешанных в зале ожидания, через который Ашиник проходил по каким-то своим делам.

Ашиник стоял молча, вперившись глазами в экран. Кто-то из рабочих прошел мимо, и в руку юноши скользнула записка. Тот развернул ее и прочел; записка велела быть на встрече в одном из тайных мест секты — старом храме при харчевенке в трех сотнях километрах к северу от Ассалаха.

Ашиник побледнел и заторопился к выходу.

У выхода его ждали: двое людей в черной-белой форме службы безопасности космодрома молча заступили ему дорогу. Ашиник попытался было свернуть в сторону.

— Пройдемте с нами, господин вице-президент, — негромко сказал один из офицеров, — шеф желает переговорить с вами.

Поднес руку ко рту и проговорил в круглую бляху на запястье:

— Мы поднимаемся, сэр.

Ричард Джайлс, глава службы безопасности космодрома ожидал Ашиника в своем белом, звуконепроницаемом кабинете на двенадцатом этаже башни. При виде вице-президента компании, занимавшего более высокое служебное положение, чем он, Джайлс даже не шевельнулся.

Люди в черно-белой форме усадили Ашиника в кресло и, повинуясь жесту босса, удалились. Двери кабинета с мягким шипением сомкнулись за их спинами, Ашиник и Джайлс остались одни.

— Это вы свели Теренса с Белым Старцем? — спросил Джайлс.

Запираться было бесполезно.

— Да.

— Почему об этом не был поставлен в известность я?

— Это дело господина Бемиша, — ответил Ашиник, — захотел бы — поставил. Когда я пришел сюда работать, Бемиш обещал мне, что я не обязан отвечать ни на чьи вопросы, и до сих пор мне их не задавали.

— До сих пор были другие обстоятельства. О чем говорили Бемиш и Белый Старец?

— Не знаю.

— О чем говорили на собрании вашей секты в Иниссе?

— Не скажу.

— Либо вы, Ашиник, расскажете мне, что происходило в Иниссе, либо я расскажу Теренсу, в чьей постели вы спите каждую ночь, которую он проводит вне космодрома. Включая сегодняшнюю.

Ашиник побледнел.

— И даже покажу кое-какие картинки. Ашиник сидел не шевелясь.

— Так что же было в Иниссе?

— Мы… мы договорились не считать землян бесами.

— Вот как? Почему?

— Это было мое предложение.

— И все его поддержали?

— Белый Старец был за. Этого достаточно.

— А другие? Кто был против?

— Я дан. Ахунна. Человек по прозвищу Дан-Чеснок.

— И отчего же согласился Белый Старец?

— Он сказал, что помирится с начальником космодрома, если тот порвет с Шавашем.

— Так. И кто же убил Старца — Шаваш или Ядан?

— Не знаю.

— Что будет с тобой?

— Не знаю.

Джайлс молчал.

— Ашиник, вы получали какие-нибудь известия от секты после покушения?

— Нет.

Джайлс внимательно смотрел на юношу.

— Когда получите — скажете мне.

Ашиник молчал.

— Ашиник, вы что, не понимаете? Это вы были за союз с землянами! Вы — следующая жертва после Старца! Вас же теперь убьют, если вы будете не с нами!

— Это я понимаю, — тихо сказал Ашиник.

Джайлс вздохнул.

— Слушай, Ашиник, — неожиданно проговорил он, — ну чего ты связался с Инис? Глупая ведь баба. Таких здесь корзинами отвешивают.

А вечером Ашиник сидел за тем же Джайлсовым столом в компании Джайлса и Бемиша. За огромным темным окном подвывали ветер и двигатели, и по летному полю метались сполохи прожекторов, и свалявшаяся пыльца ореховиков, было как раз время их цветения, гуляла туда-сюда по летным пространствам. Техники вполголоса кляли пыльцу, забивавшуюся во все системы, а суеверные местные жители говорили, что это не к добру — издавна вихри пыльцы считались в этих краях ведьмами, а места, где они бродят особенно высоко, — проклятыми.