- На наш десяток накрой. Устали и голодные как 'порождения'. Можешь сбегать мяса взять, со склада и на нас приготовить. - Попросил официантку десятник.

- А я уже давно взяла. Двадцать килограмм! - как вновь включенная лампочка засверкала Тонька. - его сёня все только и едят! Вон смотрите сколько народу пришло. - провела она рукой вокруг зала.

- Там же охрана. - я не мог понять почему наше мясо едят левые люди. Илья показался мне надежным и не должен был разбазаривать нашу еду. Ну не могла же она и его вырубить?!

- Еле у Ильюхи выпросила. Все давать не хотел. - сверкая голубыми глазами ответила мне эта 'воровка'. - 'Мясо измененного, хорошее'. - передразнивала голос Ильи. - раз хорошее, значит хорошо продаваться будет. - тараторила она, подводя нас к стойке трактирщика - свободных столов не было.

- Почем хоть продаете? - спросил я, послушавшись нашептывания хомяка.

- По две больших медных за килограмм. - подбоченившись и показывая два пальца в форме 'виктория' гордо похвасталась эта натуральная блондинка. - Я запомнила, как ты дядь мне про цены рассказывал. Измененные по десять медных килограмм.

Парни стали отводить взгляд. Петр сильно нахмурился, но ругаться не стал. Похоже Тоня была всеобщей любимицей и даже такие траты были готовы ей простить.

- Как по две больших? По серебряному за килограмм должны были продать? Двадцать килограмм на два золотых, а не серебряных должно выйти. - я не стал молчать и активно доказывал неверность такой ценовой политики. Честное слово, лучше бы она на тряпки деньги извела, не так обидно было.

- Тихо ты, продала и продала. Там еще полно мяса. - стал осаживать меня Петр.

- Чё правда?! Ну я же не зна-ала, прости-ите - снова ожила сирена.

- Не волнуйся Петр, я видел качество мяса, когда готовил. С килограмма не меньше двух серебряных вышло. - раздался сильный голос трактирщика, уже подносящего нам аппетитно пахнувшие порции - я что своей дочки не знаю, что ли чтобы верить ей, да на слово. - усмехнувшись посмотрел он на свою дочь, раскрывшую рот в форме буквы 'О' и неверяще смотрящую на отца. - Всю готовку смели, на цену почти не глядели. Ты говоришь, что у тебя еще есть мясо. Я бы взял килограмм сто, или даже сто пятьдесят. Думаю, прежде чем испортится, все съесть успеют - кивнул он в сторону зала в котором народ беспрерывно работал челюстями со скоростью год не евшего человека.

- Ну папа! Почему мне сразу не сказал! - нашла виноватого в своем просчете бизнес леди.

- Да как тебя непутевую, еще уму учить? Об твой зад, я за семнадцать лет уже воз розг переломал, а толку нет. Наела понимаешь бронь, а ну брысь. - рыкнул на дочку трактирщик и та, прикрывая зад руками убежала на кухню.

- Молодец Станислав. Я думал с убытком будем. - похвалил прозорливость трактирщика дед Семен.

- Да пустяки, я и подороже мясо готовил - махнул рукой трактирщик.

Дочь явно пошла в отца. Высокий плотный мужчина, с мощными руками и русой бородой лопатой до пупа. Если дочь имела чрезмерно большую верхнюю и нижнюю части тела, то отец имел неменьшую среднюю. Короче пузо у него было огромное.

Я приступил к трапезе. Хоть я и провалялся весь день, но есть хотелось так сильно, словно на мне пахали все это время. Ребята из десятка не отставали от меня, так как они, как раз и пахали весь день.

- Завтра в столовую мясо сдам, так что ты сегодня набери сколько нужно. - успевал разговаривать со Славой десятник.

- Не возьмут они его. - сказал трактирщик.

- Как не возьмут? Всегда брали. Я им даже мясо измененного как-то продал. - доказывал свою версию Петр.

- Может и возьмут, но не за серебряный и не так много. Килограмм пятьдесят по большой медной, больше не продашь. - категорично заверил трактирщик. - Я ему сразу поверил. В голосе была уверенность опытного человека. Петру, имеющему полезный талант, тоже пришлось поверить.

- Тогда придется скупщику сдавать. - немного подумав, с неохотой сказал он. - все равно завтра весь день на торговлю уйдет.

Я уже доел свою порцию и хотел было пойти на кухню, просить у Тони добавку, а заодно и поговорить с ней без толпы. Наше знакомство было слишком быстрым и не очень приятным - нужно это исправить. Я все еще не терял надежду на шикарно ночь.

Мои планы были разрушены на первой же стадии исполнения.

- Куда пошел - дернул меня за рукав Петр.

- На кухню. За добавкой.

- Сам готовь и ешь, а за чужой труд платить нужно. - поучал он меня.

- Но есть же хочется. - пытался вырвать я рукав из захвата.

- На ночь жрать вредно. - вредным голосом сказал десятник. - не заснешь.

- Конечно не засну, я весь день спал. Ну правда кушать хочется. - в подтверждение моих слов даже живот забурчал.

- Завтра с утра и поешь, а сейчас пошли в барак. Спать пора.

- Может я тут комнату сниму, чего в бараке спать. - находил я все новые возможности остаться. - Да и выкинут меня завтра из города. Дай хоть одну ночь нормально провести. - вспомнил я о грозившей беде. Нужно хоть напоследок оторваться.

- Сядь, не мельтеши. У меня для тебя две важных вести:

- Первая. Если полезешь к Тоньке, тебя вся сотня, во главе с сотником, на лоскуты порвет! Только после свадьбы!

- Вторая. Ты теперь наемник третьего класса. Мы с парнями в дороге обсудили твою ситуацию, и они согласны тебя в десяток принять. Я даже документ на тебя у сотника сразу по прибытию оформил. Будешь об опасностях предупреждать и еду для десятка готовить.

Я аж икнул от таких новостей. В голове столкнулись две мысли, пытаясь выдавить друг дружку. 'Я 'уже' слишком молод для женитьбы!' и припев песни 'Теперь Ты В Армии'. Третья мысль, 'Вот невезуха' попыталась было тоже влезть в голову, но была выкинута уже поселившимися там гигантами.

- По-моему они только из-за еды тебя и приняли. - под конец тихо сказал Петр.

Меня так и не пришедшего в себя притащили в барак и указали на деревянные нары. Припев песни победил, голова стала работать нормально.

'Все равно не усну' - подумал я и оказался неправ. Улегшись на мою новую 'кровать', я почти мгновенно уснул. Организм что целый день пролежал в бессознательном состоянии, почему-то посчитал это слишком малым сроком отдыха.

- Вставай давай, светло уже, а тебе еще готовить нужно. Хватит дрыхнуть, - вырвал меня из сна ворчливый голос Ивана.

Утро началось плохо... даже отвратительно. Тело сильно ломило, все чесалось и болело. Глаза слипались, каждая попытка их открытия сопровождалась резью. Я привык спать на своем прекрасном матрасе, на который копил более полугода. По уверению продавца, матрас должен был чуть ли не массаж мне делать, да колыбельные петь. Врал собака конечно, но спать на нем все равно было одно удовольствие. Попав в этот мир, нормальной кровати я еще не видел. Сперва ночь в лесу, потом день на земле, теперь ночь на грубых нарах, накрытых тряпкой. Когда же я буду отдыхать как 'белый человек'?

Побудка была ранней, с первыми лучами солнца. Мне, привыкшему приходить на работу к десяти часам, такой опыт пришелся не по душе. Я был похож на медведя шатуна разбуженного посреди зимы. Злой, опасный, идущий сам не зная куда.

Даже несмотря на то, что половину времени нахождении в новом мире я спал, а другую половину пытался есть, я все еще хотел и спать, и есть. Просто-таки жизнь по правилу трех 'П'. Поел. Поспал. П... вот как раз последнее 'П' мне и нужно сделать. Подгоняемый биологией, я стал активней просыпаться.

Справив нужду в образце передовой техники средневековья туалете типа сортир, он же дыра в земле и умылся из столь же технологически продвинутой бочки с водой. Намывался долго, под конец, плюнул и стянул хламиду. Поливая себя из ковшика представлял, что принимаю утренний контрастный душ. Увидев среди тренирующихся людей свой десяток, поплелся в их сторону. Как по мне, все наемники на площадке вели себя так же бестолково, как и тренирующиеся до них. Хорошо хоть в нашем десятке не оказалось своего 'Париса'.