«Рекс, лезь в переходник», — подумала я.

«Я не могу пошевелиться», — откликнулся Рекс.

«Жабо, открой люк Красного. Потом освободи меня с пилотского кресла».

«Открыл и освободил». Экзоскелет расстегнулся и отодвинулся от меня, псифоны выдернулись из моего тела. Я выбралась из кресла и нырнула в мембрану, отделявшую кокпит от каюты. Потом ринулась к выходу.

Жабо распахнул оба шлюзовых люка — внутренний и внешний. Я проскользнула в них, проплыла по прозрачному туннелю переходника и влетела в Красный корабль — прямо в хаос.

Повсюду плавало в невесомости разбитое оборудование, через которое мне пришлось буквально протискиваться. Одна из секций внутренней оболочки прогнулась внутрь. Ворвавшись в пилотский отсек, я застала Рекса пытающимся выбраться из кресла. Оно было мертво; экзоскелет бессильно висел, сковывая его движения. Он уцепился за мою руку, и тогда мне удалось высвободить его. Но даже когда он выбрался из кресла, его ноги беспомощно волочились. Я попыталась связаться с ним по рации скафандра, но ответа не получала.

— У Блекстоуна кончился воздух в баллонах аварийного жизнеобеспечения, — объяснил вслух Жабо.

Я увидела сквозь стекло шлема задыхающегося Рекса. Он оттолкнулся, швырнул себя через всю каюту к шлюзу и влетел в мой корабль; я — за ним.

Жабо задраил внешний люк, и Рекс сполз по стенке шлюза.

«Жабо, воздух!»

Я схватила Рекса и потащила его в каюту.

Наконец мне удалось стащить с него шлем. Инерция швырнула нас о стену каюты; я сняла свой шлем и зацепилась ногами за медицинский модуль, выдвинувшийся из стены. Схватив Рекса за голову, я зажала ему ноздри и изо всех сил выдохнула ему в рот. Мы снова ударились о стену. Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

«Черт, Рекс, да дыши же!»

Вдох. Выдох…

«Приближающиеся аппараты через сорок пять секунд окажутся в радиусе выстрела», — доложил Жабо.

Вдох. Выдох…

Рекс сделал судорожный вдох. Я отпустила его нос, он открыл глаза и посмотрел на меня. Лицо его в холодном освещении кабины казалось белее мела.

«Позаботься о Рексе». Я могла и не говорить этого: медицинский модуль уже охватил его своими щупальцами.

«Тридцать две секунды до открытия огня, — доложил Жабо. — Они нас засекли».

Я рванулась в пилотский отсек и скользнула в кресло. Стоило мне подключиться к системам, я послала по пси-связи приказ Таасу: «Уноси ноги!

Быстро!»

Ответа не последовало.

«Роботы открывают огонь», — объявил Жабо, но наш корабль уже набирал ход…

Задыхаясь, я отходила от шока, вызванного слишком долгим пребыванием в стазисе. Останавливать движение молекул человеческого организма надолго опасно, поскольку, освободившись, ему приходится адаптироваться к условиям нового окружения. И если это окружение изменилось слишком радикально, катастрофические флюктуации перенастраивающейся системы могут разорвать человека на кусочки — атом за атомом.

Моим молекулам удалось удержаться вместе, но чувствовала я себя кошмарно. Зрение помутилось настолько, что я не могла разобрать цифры телеметрии, хотя псиберпейзаж сказал мне все, что я хотела знать: Жабо инверсировал нас в один прием, погрузив на все это время в стазис.

«Гринжабо, отзовись», — подумала я. Подождав немного, я послала еще одну мысль: «Таас?»

Тишина.

«Я не могу связаться с Зеленым», — доложил Жабо.

«Золотой?»

«Нет связи», — ответил Жабо.

Я всхлипнула. Ни Хильда, ни Таас не уйдут со связи по своей воле.

Хильда могла посадить корабль, но с учетом повреждений могла с таким же успехом разбить его.

«Как Рекс?» — спросила я.

«Его жизненные процессы затухают».

«Так помоги же ему!»

«Он нуждается в помощи, оказать которую я не в состоянии».

«НЕТ!» Неужели я устроила всю эту безумную гонку только для того, чтобы погубить весь мой отряд? Нет. Только не сейчас, после всего, что мы пережили.

Я глубоко вздохнула. «Жабо, введи нас в стазис. — Рексу уже не страшны ни растяжение времени, ни другие релятивистские эффекты. Все, что имеет значение, — это сколько он будет еще лишен помощи на борту моего истребителя. — И не выводи нас из него, пока мы не окажемся на месте».

«И ты, и коммандер Блекстоун можете не пережить еще одного…»

«Есть у Блекстоуна шанс выжить, если ты не введешь его в стазис?»

«Нет. Но у тебя есть».

«Вводи нас в стазис, Жабо. А потом побей все рекорды перемещения во времени, чтобы доставить нас в госпиталь».

Это была моя последняя мысль перед тем, как включилась стазисная катушка.

Когда мы вышли из стазиса, меня вырвало. Стерилизаторы в моем скафандре поспешно убирали следы.

Мы летели через Дьешанскую планетную систему, минуя кольцо за кольцом оборонительные системы, передавая им по Сети мой пароль. Стояла глубокая ночь, когда я опускала Жабо на залитую светом прожекторов крышу госпиталя.

Рекс неподвижно лежал в объятиях медицинского модуля, опутанный паутиной трубок для внутривенного вливания.

Открыв шлюз, я увидела бегущих к нам по крыше людей. Не прошло и несколько секунд, как Рекс уже лежал на аэроносилках. Я бежала следом, стараясь держаться поближе к носилкам, а врачи пытались снять показания относительно моего собственного самочувствия.

Все произошло слишком быстро. Только что мы бежали по ярко освещенному коридору к дверям хирургического отделения, и вот я уже сижу в круглом помещении с белыми стенами, белым потолком, белым полом, окруженная толпой врачей в белых комбинезонах. Врач пытается удержать меня, я сопротивляюсь.

Когда он не отпустил меня, я нагнулась и швырнула его через спину. Он шмякнулся оземь с гулким шлепком; его комбинезон слегка треснул по швам.

Трое других — две женщины и мужчина — схватили меня за руки. Тот, которого я повалила, уже встал на ноги, а медсестра пыталась прижать к моей руке пневмошприц.

— Нет! — Я отдернула руку от шприца с успокоительным. Я хотела оставаться в сознании, чтобы знать, как там Рекс.

— Праймери Валдория, пожалуйста! — Женщина со шприцом откинула с глаз спутанную седую прядь. — Вам нужна помощь…

— Уберите этот чертов шприц, — сказала я. — Или я закатаю вас в тюрьму за насилие над наследницей Имперского престола.

Женщина побледнела и опустила шприц. Впрочем, этим она и ограничилась.

Остальные четверо пытались усадить меня в кресло, несмотря на все мои ругательства.

— Сядьте, — упрашивала меня женщина со шприцом. — Попробуйте расслабиться.

Она что, с ума сошла? Рекс умирает, а эти придурки хотят, чтобы я расслабилась? Я сделала еще одну попытку вырваться, но они держали меня крепко.

— Соз. — Чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо.

Я обернулась, чуть не уронив при этом врачей.

Хильда.

Я зажмурилась, потом снова открыла глаза, чтобы убедиться, что это в самом деле она. Значит, я не всех их убила.

— Ты все рассказала? — спросила я.

— Йа. — Она замялась. — Таас?

— Он не отозвался, когда я приказала ему улетать оттуда.

— Жаль, — вздохнула она.

— Мне тоже, — тихо произнесла я. «Жаль» — не то слово.

Хильда махнула рукой в сторону полукруглого белого диванчика у стены.

— Подождешь со мной?

Я кивнула и вырвала руки у медиков, наконец отпустивших меня. Мы с Хильдой сели на диван. Нервоплексовая поверхность дрожала под моим весом, безнадежно пытаясь расслабить мои напряженные мышцы.

А потом мы просто ждали.

Ждали и ждали.

Мы сидели там восемь часов. Кто-то входил и задавал мне вопросы, потом выходил. Все эти долгие часы я заново переживала бой, мгновения, когда я отдавала приказы Таасу или Рексу. Я проигрывала в уме другие действия, другие приказы, которые могли привести совсем к другому исходу, дав им и Тамсу шанс выжить.

Я пыталась выключить свою память. И все равно продолжала слышать крик того мальчика-пилота, заглушаемый зловещим шепотом аристо, едва не уничтоживших Жабо. Они так жаждали моей смерти! И эта жажда держалась у меня во рту омерзительным привкусом, от которого я никогда не смогу избавиться, как бы я ни полоскала рот. Этот привкус наслаивался на те, что остались от всех боев, которые я вела с ними последние двадцать пять с лишним лет.