Вы считаете меня психически больным? Вы обещали ответить честно.

Хорошо, давайте по пунктам.

Те проявления страха, которые были у меня, ненормальны. Согласен. Обычный человек, по крайней мере, из тех, кого я знаю, таких ощущений никогда не испытывал — это вы верно заметили. В нормальной жизни их просто не может быть. Хотел бы я, чтобы они снова вернулись? Нет, конечно! Значит, помочь мне справиться со страхом было необходимо? Само собой! Давайте дальше. Вы говорите, что страх — это лишь видимый эффект, внешнее проявление переживаний, мыслей, убеждений, поведения. В основе моего страха лежат какие-то переживания, какие-то мысли? Да, конечно. Само собой. Хм... Постойте! Получается, я сам признал, что я болен?! Раз мой страх — проявление болезни, значит и то, чем он вызван — тоже проявление болезни? Что? Вы не можете ответить на этот вопрос? Но почему?! Потому что не знаете, чем вызван мой страх? А если вы будете знать его причину, то сможете отделить нормальное от болезненного, и даже сумеете помочь мне решить те проблемы, которые я захочу решить сам? Вы говорите, что причина моего страха может оказаться совсем не там, где я думаю? Хм... Знаете, я очень хотел бы верить вам...

Вы обещаете, что каждый ваш шаг будет согласован со мной, и что вы ничего не сделаете во вред мне и против моей воли? Вы или обманываете меня, или... Или вы тот человек, которого я искал, который был мне нужен всё это время! Почему я не встретил вас раньше?

Да, я о многом хотел бы рассказать. Мне очень, очень нужно, чтобы люди узнали об этом. Я только боюсь, что вы не поверите мне... Что вы говорите? Если человек убедительно доказывает свою правоту, то ему верят? Что ж, вы правы, как всегда. Но это очень долгая история. Вы не спешите? Ну, хорошо. Я расскажу...»

Профессор П.В., научный руководитель Дениса:

«Скажите, насколько серьезно то, что случилось с Денисом? Поймите, я не просто так спрашиваю. Я очень обеспокоен состоянием Дениса. Это необычайно талантливый мальчик. У него великое будущее. Я могу утверждать так с полной уверенностью — за тридцать лет работы в науке у меня не было такого способного ученика. Дело даже не в том, что он понимает такие вещи, которые поймёт не всякий профессор, главное - что он способен рождать идеи. Великие идеи! Я не боюсь этого слова. Пройдёт несколько лет — и он перевернет науку, поверьте мне!..

Скажите, чем я могу помочь? Вы хотите, чтобы я рассказал вам, с чего и как всё началось?

Мне кажется, срыв произошёл позапрошлой зимой. Тогда Денис готовился к международному конкурсу, и очень напряжённо работал. Он поставил перед собой чрезвычайно сложную задачу, пожалуй, я бы сказал, почти неразрешимую. Но если бы ему удалось сделать то, что он задумал, это означало бы безусловную победу - Денис был бы на две головы выше, чем любой из конкурсантов. Но сделать это было не так-то просто. У него очень долго не получалось ухватиться за нужную идею. Он нервничал, переживал, извелся весь. Он работал на каком-то невероятном, нечеловеческом надрыве. Я много раз уговаривал Дениса оставить эту работу и взять тему попроще, но он уперся и ни в какую не хотел отступать. Временами я просто боялся, что он не выдержит и сгорит. Помню, достал ему через профком путевку в профилакторий, запретил брать с собой книги и ноутбук, но он сбежал оттуда на третий день - обратно, в библиотеку. Захожу в аудиторию - а там Денис, сидит, обложившись книгами, что-то чертит. Я спрашиваю: «Денис, когда ты ел в последний раз?», а он смотрит на меня непонимающими глазами: «Вроде вчера. Нет, позавчера...» Потом он вдруг пропал куда-то на неделю, а в феврале неожиданно появился на кафедре. Пришёл ко мне в кабинет и положил на стол готовую работу. Знаете, я никогда не видел ничего подобного! Эта работа была необычайно, невероятно сложна, и в то же время невероятно изящна и красива. Это был подлинный математический шедевр — торжество чистой мысли, настоящий бриллиант! Я понял, что Денис сумел таки добиться своего, решил поставленную задачу, и, конечно, очень обрадовался за него. Но когда он рассказал мне, как он сделал эту работу, я, честно говоря, пожалел о том, что позволил Денису заниматься ею. Я просто испугался за него. Он сказал, что несколько дней не спал, пытаясь найти решение своей задачи, а потом впал в какое-то странное состояние, в котором цифры разговаривали с ним и сами подсказывали, как нужно решать задачу. Якобы они даже начертили готовое решение, а ему оставалось только переписать его. Я тогда очень обеспокоился, даже хотел тайком от Дениса показать его психиатру, но не успел. После этого случая Денис почти сразу уехал на двухнедельную стажировку во Францию, а когда вернулся, о своих переживаниях уже не вспоминал.

А потом вроде всё успокоилось. Разумеется, конкурс он выиграл, было множество хвалебных отзывов, про Дениса даже сняли репортаж для телевидения. Денис был очень счастлив и горд, что ему удалось решить эту задачу. Тогда его буквально носили на руках. Денису было приятно всеобщее внимание и любовь, хотя он начисто лишен тщеславия и рисовки. Он вообще очень скромный мальчик, замкнутый, я бы сказал, даже слишком. Он очень требователен к себе. Я думаю, в этом одна из причин его нынешних проблем...

Ну вот, а после этого начался его триумфальный взлет. Денис — не просто способный мальчик, он исключительный талант. В течение второго года он сделал несколько необычайно ярких и интересных работ, которые были отмечены не только у нас, но и за рубежом. Денису предложили годичную стажировку в Америке, но он отказался. Честно говоря, в глубине души я был рад, что Денис не поехал за границу. Я уверен, что он там бы и остался. Там умеют ценить таланты, в том числе и в фундаментальных науках, и умеют привлечь их, заинтересовать, не то, что у нас... Но Денис, говоря о причинах своего отказа, бросил очень странную фразу. Он сказал что-то вроде: «мне запретили» или «мне сказали сидеть здесь», я точно не помню. Я пытался расспросить, о ком он говорит, кто ему запрещает, но Денис замкнулся и быстро перевел разговор на другую тему. Ещё он говорил, что открыл какую-то очень важную вещь, но пока не может об этом говорить. Кажется, он даже сказал, что ему запрещают об этом говорить... Да, да, он именно так и сказал: «Мне нельзя об этом говорить». Я принял это за неудачную шутку или фантазию... В общем, он производил тогда довольно странное впечатление, вроде как не от мира сего. Но ведь речь идет не об обычном человеке! Денис — уникальный талант, а на таких, как он, общие правила не распространяются.

В общем, Денис остался в университете, и проявил себя блестяще. Неудивительно, что я настоял, чтобы одну из его наиболее ярких работ включили в фундаментальный сборник академических трудов. Конечно, было некоторое сопротивление со стороны Академии — мол, мальчишка, сопляк, а туда же - с академиками равняться. Но те, кто знал Дениса, знал его работы, встали на его защиту, и публикацию мы в конце концов пробили.

И вдруг, именно в этот момент — это было в начале третьего курса — он резко изменился. Он и раньше был стеснительным, замкнутым, а тут стал каким-то угрюмым, мрачным, раздражительным. Перестал интересоваться своими научными работами, забросил диссертацию. Я пытался откровенно поговорить с ним, выяснить, что его тревожит, помочь ему, но Денис совершенно замкнулся в себе и упорно не желал говорить со мной. Несколько раз он случайно ронял какие-то загадочные фразы об универсальном коде, о каком-то высшем разуме, каких-то пришельцах, а потом вдруг начал пропадать. Вначале на день-два, потом на неделю, и наконец, настал момент, когда он не появлялся в университете почти месяц. В общежитии его нет. Телефон молчит.

Где он, что с ним — никто не знает. Я тогда с большим трудом отыскал телефон его матери и позвонил ей. Она приехала и неожиданно застала его в общежитии. Оказалось, что он пришёл забрать какие-то вещи. Она тогда долго говорила с ним, а потом пришла ко мне. С её слов получалось, что у мальчика нервный срыв. Мы договорились, что я свяжусь с коллегами с медицинского факультета и попрошу, чтобы Дениса осмотрел профессор-психиатр. Но на следующий день Денис неожиданно уехал домой, и с тех пор от него не было никаких вестей. Я много раз пытался дозвониться до него — всё без толку. А вчера позвонила его мать, и сказала, что Денис в психиатрической больнице. Она дала мне ваш номер телефона.