– Они мне не сказали ничего... – мягко промолвила она.

– Ларри застрелили, – безжалостно повторил я. – Застрелили за то, что он узнал, что Джо и Лэш Иджер сделали с Дадли О'Мара – убрали его.

Это не произвело на нее ровно никакого впечатления.

– Джо не причинил ему никакого зла, – спокойно произнесла она. – Я не видела Дадли вот уже два года. Все, что было в газетах, – обычное вранье.

– Этого не было в газетах, – ответил я.

– Ну и что. В любом случае – это ложь. Джо в Чикаго. Он улетел вчера на распродажу. Если сделка состоится, я и Лэш должны вылететь к нему. Джо не убийца.

Я взглянул на нее.

Ее глаза снова затуманились:

– Ларри, он...

– Он мертв, – опередил я. – Работали профессионалы – его убили выстрелами из автомата... Но я вовсе не хочу сказать, что Лэш и Джо сделали это сами.

Женщина закусила губу. Я отчетливо слышал ее тяжелое дыхание. Она ткнула сигарету в пепельницу и поднялась.

– Джо не делал этого, – взорвалась она. – Я знаю, черт побери, что он не делал этого. Он...

Она замолчала, оборвав себя на полуслове, взглянула на меня, провела рукой по волосам... и вдруг сдернула их совсем! Оказывается, на ней был парик. Ее собственные волосы были коротко, по-мальчишески, острижены и выкрашены неравномерно в какой-то пегий желто-каштановый цвет. У корней волосы были темнее. Но и это не могло изуродовать ее.

Я хихикнул:

– Эй, Серебряный Парик, вы как будто бы начали линять... А я-то подумал, что они выкрали вас – все выглядело так, будто вы удрали с Дадли.

Она продолжала разглядывать меня так, словно не слышала ни слова. Потом шагнула к настенному зеркалу, снова надела парик, тщательно выровняла его на голове, повернулась и взглянула на меня.

– Джо никого не убивал, – снова повторила она низким, сдавленным голосом. – Он – мерзавец, но не из тех, кто убивает. Он знает о том, где сейчас Дадли О'Мара не больше, чем я сама. А я не знаю ничего.

– Да, конечно, по-вашему Дадли всего лишь устал от своей богатой леди и смылся, – сказал я.

Сейчас она стояла возле меня, но мысли ее были где-то далеко. Она напряженно о чем-то думала. Руки, отсвечивая белизной в свете лампы, были безвольно опущены вдоль тела... За окном монотонно шелестел дождь... Казалось, челюсть моя становится все больше и горячее, и нерв вдоль челюстной кости бесконечно и нестерпимо ныл...

– У Лэша здесь всего одна машина, – вдруг мягко сказала Мона. – Если я разрежу веревки, вы сможете добраться до Реалито?

– Конечно. Что дальше?

– Я никогда не была замешана в убийстве. И не хочу.

Она быстро выбежала из комнаты и вернулась с большим кухонным ножом, перерезала веревку, стягивавшую мои ноги, обрезала ее там, где она присоединялась к наручникам, и отбросила в сторону. Вдруг она остановилась, прислушалась, но, как и прежде, ничего не услышала, кроме шума дождя.

Я сел на диван, потом встал на ноги. Ступни онемели, но это пройдет. Я мог идти. Я мог бежать, если понадобится.

– Ключи от наручников у Лэша, – сказала она.

– Пойдем, – сказал я. – У вас есть оружие?

– Нет, я не пойду. Попробуйте разбить наручники. Бегите! Лэш может вернуться в любую минуту!

Я подошел к ней вплотную:

– Вы собираетесь остаться здесь после того, как освободили меня? Ждать этого убийцу? Сумасшедшая! Пойдем, Серебряный Парик, вы должны идти со мной!

– Нет.

– Предположим, – сказал я, – что это он убил Дадли О'Мару. Потом он точно так же убил Ларри. Похоже, что все было именно так.

– Джо никогда никого не убивал! – ее голос сорвался на крик.

– Ладно, допустим, это дело рук Иджера.

– Вы лжете, Кармади, чтобы запугать меня. Убирайтесь! Я не боюсь Лэша Иджера. Я – жена его босса!

– Джо Мезарвей – размазня! – тоже заорал я. – В свое время девушка вроде вас поставила не на ту лошадку. Мы уйдем вместе.

– Проваливай, – хрипло сказала она.

– Ладно, – я повернулся и пошел к двери.

Она почти выбежала за мной в прихожую и открыла входную дверь, выглянула наружу в непроглядную темноту.

Потом подтолкнула меня вперед.

– До свидания, – прошептала она. – Я надеюсь, вы найдете Дадли и узнаете, кто убил Ларри. Но, клянусь, это не Джо.

Я подошел к ней, чуть толкнув ее к стене:

– Ты все так же глупа. Серебряный Парик. Прощай.

Вдруг она подняла руки и коснулась моего лица. Холодные, просто ледяные руки. Холодными губами она быстро поцеловала меня.

– Разбей их, силач. Может быть, мы еще увидимся. Когда-нибудь... на небесах...

Я спустился по скользким ступеням крыльца, пересек дорожку вокруг круглой лужайки перед домом и вышел на дорогу.

Дождь касался моего лица своими ледяными пальцами, почти такими же ледяными, как руки Моны.

Родстер стоял на том же месте, где я оставил его, левое переднее колесо лежало на обочине. Два пустых обода валялись в канаве. Они, наверное, уже обыскали машину, но я все еще надеялся. Я нырнул вниз и стукнулся головой о приемник, пополз вперед, чтобы дотянуться связанными руками до тайника. Пальцы коснулись ствола – пистолет был на месте. Я вытащил «кольт» из тайника, вылез из машины и осмотрел его. Потом заткнул пистолет за пояс, чтобы хоть немного защитить его от дождя, и повернул обратно к дому.

Почти в то же мгновение Лэш вернулся. Свет фар едва не поймал меня. Я бросился в канаву, ткнулся носом в раскисшую грязь и выругался.

Машина проехала мимо. Я слышал шелест шин на влажной дорожке перед домом. Мотор затих, и фары погасли. Скрипнула дверь. Я не слышал, закрылась ли она, но, увидев сквозь деревья слабую полоску света, понял, что дверь осталась приоткрытой.

Поднявшись на ноги, я пошел к дому и вынырнул из темноты позади машины. Это был небольшой двухместный довольно старый автомобиль. В машине никого не было. В радиаторе булькала вода. Я прислушался, но внутри – в доме – было тихо. Ни громких голосов, ни ссоры. Только стук дождевых капель на дне водосточного желоба.

Иджер был в доме. Мона выпустила меня, а Иджер был там, с нею. Наверно, она ничего ему не скажет. Будет лишь стоять и смотреть на него. Она – жена босса. Это до смерти испугает Иджера.

Лэш не мог оставаться здесь, но он не может и ее оставить здесь, живую или мертвую. Он должен взять ее с собой и разобраться с нею позже где-нибудь в другом месте.

Единственное, что мне оставалось – это ждать, когда он выйдет. А ждать я не мог.

Я переложил пистолет в левую руку и наклонился, чтобы взять несколько камешков. Я бросил их в окно. Слишком слабо. Только один попал в стекло.

Я отбежал под прикрытие машины, вытащил свой пистолет, открыл дверь и увидел в замке ключ зажигания. Затаившись за крылом, я держал на мушке дверь.

В доме погас свет. Ни единого звука, ни единого шороха.

Я нажал на педаль сцепления, включил зажигание. Теплый еще мотор завелся с полуоборота.

Выскочив из машины, я проскользнул, пригнувшись, к багажнику.

Шум работающего мотора расшевелил Иджера – не мог же он оставаться здесь без машины. Темное окно слегка приоткрылось. Только легкий отблеск на стекле выдавал его движение. Из окна вырвалась вспышка, три коротких выстрела – один за другим. В машине посыпались осколки лобового стекла.

Я вскрикнул и перешел от крика к затихающему хрипу. Должен сказать, что получилось замечательно, очень правдоподобно. Мой хрип перешел в приглушенный вздох. Со мной все было кончено. Он «снял» меня. Отличная стрельба, Иджер!

В доме послышался мужской смех. Потом – снова тишина, только шум дождя и мерный рокот работающего двигателя.

Дверь приоткрылась. В ее проеме появилась фигура. Мона вышла на крыльцо, в темноте тусклым белым светом отливал ее воротник, парик тоже слегка отсвечивался. Она повернулась и деревянными шагами спустилась к машине. Я видел, что Иджер крадется у нее за спиной. Под подошвами ее туфель заскрипел гравий. Бесцветный голос произнес: «Я ничего не вижу, Лэш. Стекла запотели».