– Мне тоже так кажется, – спокойно заметил Кирк. – И какой-то инстинкт подсказывает мне, что это земная дата. Но нельзя же отправлять «Энтерпрайз» в опаснейший полет только на основании догадок.

– А полет может стать действительно опасным? – спросил Маккой.

– Да, черт побери, – воскликнули Келлог и Кирк одновременно.

Мария продолжила разговор:

– И все же меня поражает то, что представитель империи ничего не сообщил о крушении корабля, перевозящего руду. Даже если они и понимали, насколько сложна иметь дело с белым карликом и фактором Тиллмана или с тем, что они там еще изобрели, клингоны должны были столкнуться с кучей новых проблем. При этом перелете возникло бы такое давление, с которым почти невозможно справиться. При тех мощностях, которыми они располагали, клингонов бы просто раздавило.

– Ну, если все это верно, – заметил Маккой, – то похоже, что миссия клингонов, какой бы она ни была, уже завершилась, и волноваться нам больше не о чем.

Кирк усмехнулся, уловив нотку сомнения в голосе врача. Он искоса взглянул на Маккоя и спросил:

– И на что ты готов поспорить?

– За это утверждение я бы не поставил и ломаного гроша.

Когда Эрой, Джошуа и Ишмаэль вышли из конторы с табличкой «Страэн и сыновья» и побрели по грязному тротуару Ист стрит, туман над Сан-Франциско рассеялся. Словно огромная серая птица расправила свои длинные крылья и улетела. После хаоса бесконечных дворов перед ними неожиданно возник город. Свежий ветер обдувал соленым морским воздухом. Слышался стук молотков, ругань и смех людей, разговаривающих на всех языках Земли, шум волн и крики чаек.

Джошуа шагал впереди. Его светлые волосы растрепал ветер. Иш и Эрон плелись сзади, беседуя о лесопилке и о деньгах. Наконец все трое вышли на широкую улицу, по сторонам которой стояли добротные кирпичные здания магазинов и несуразные постройки, наскоро сколоченные из выброшенных на берег останков старых кораблей. Владельцы не могли долго возиться со строительством приличных домов – необходимо было срочно размещать товары, ведь шла бойкая торговля. Они миновали пару питейных заведений и несколько контор по найму рабочих. Улицу заполнила пестрая толпа: моряки в полосатых брюках, суровый шкипер шотландского торгового судна, бородатые капитаны уроженцы Новой Англии, китайские кули в черных пижамах, яростно жестикулирующие итальянские рыбаки и невероятно ярко раскрашенные проститутки.

Заметив, как это зрелище поразило Ишмаэля, Эрон сказал со смехом:

– Могу биться об заклад, что ты никогда такого не видел.

Иш пожал плечами:

– Ведь это люди.

Они поднялись на холм, возвышающийся над шумными доками, и весь город оказался у их ног. Он раскинулся внизу как огромный ковер. Они увидели солидные кирпичные постройки, в которых размещались банки и конторы по обмену валюты, а на Маркет стрит, неподалеку от роскошных особняков, сгрудились игорные и публичные дома. Вдоль холма протянулись магазины и дома с меблированными комнатами, сдаваемыми внаем, а южнее раскинулся китайский городок – причудливое смешение грязи и ярких красок.

Здесь, на Телеграф Хилл, улицы вымощены досками. Из них выстроена и лестница, поднимающаяся до самой вершины холма. Но доски давно растрескались и так заросли грязью, что толку от них немного. Сквозь трещины пробилась длинная и тонкая калифорнийская трава, ставшая уже коричневой. Ветер трепал ее из стороны в сторону. Пока они огибали холм, рассеялись последние следы тумана.

Впереди показалась бухта, а за ней темно-желтые вершины гор у Золотых Ворот. Освещенные утренним солнцем, горы казались необыкновенно красивыми.

Эрон услышал, как у Ишмаэля перехватило дыхание. Обернувшись, он увидел, что его «племянник» встал на месте от удивления. Он смотрел не отрываясь на залив и горы, и, казалось, в глазах Ишмаэля вот-вот появятся слезы.

Протянув руку, Иш нащупал тонкие перила деревянной лестницы. Не отрывая взгляда от гор. он прошептал:

– Эрон…

– Я с тобой. Иш. Что случилось?

Ишмаэль указал рукой в сторону гор.

– Эрон, я здесь уже был, – произнес он дрожащим от волнения голосом.

– Что?

– Все это я уже… – он протянул руку, как бы желая прикоснуться к заливу, большому мысу, Золотым Воротам и темной воде Тихого Океана. – Я был здесь, но все казалось не таким, как сейчас. Город совсем другой. Тут чего-то не хватает, но я помню эти горы. Я видел их зимой. Тогда горы были покрыты молоденькой зеленой травкой. Мне знакомы очертания этих вершин.

– Но это невозможно! – воскликнул пораженный Эрон. – Тебе просто почудилось…

– Нет! – в отчаянии прошептал Ишмаэль. Он взглянул вниз на корабли и зажмурил глаза. Мышцы его лица напряглись от усилия, а на лбу выступили капельки пота.

– Эрон, я рассматриваю предметы и кое-что вспоминаю, но в воспоминаниях нет смысла. Мне видятся корабли, которые тогда строили, только те гигантские суда делали из металла. Они настолько огромны, что их собирали по частям и… и… – его рука дернулась, но Иш не смог сказать, что с ним происходило дальше. – Я вижу комнаты, знаю как они выглядят изнутри, помню цвет стен, даже то, как проложена проводка и где установлены розетки. Знаю, что для чего служит и как собираются детали приборов. Но все это напрасно.

Ишмаэль снова открыл глаза. С мрачным видом он стал осматривать причал.

– Я помню, но ничего не могу понять.

– Может быть, ты вспоминаешь о разных вещах, – спокойно сказал Стемпл, становясь рядом с ним.

Мимо прошла пара матросов-индейцев, затем бесшумной походкой проследовали китайцы. Все они направлялись к докам и не обратили на Иша и Эрона никакого внимания, очевидно решив, что те любуются пейзажем.

– Попробуй мысленно соединить воспоминания вместе, как во сне, продолжил Стемпл.

– Наверное, ты прав.

Иш повернулся к Эрону. В эту минуту его глаза были совершенно не такими, как у людей.

– Но где же я мог видеть такие горы?

– Иш, ты идешь?

Ишмаэль оторвался от газеты, которую изучал, сидя за большим столом в огромной полутемной столовой меблированных комнат миссис О'Шоннесси. Почти все остальные жильцы – постоянные и временные, как Эрон, Иш и Джошуа, разбрелись кто куда. Была суббота. Люди считали этот день каким-то особенным, но почему, – этого Иш никак не мог понять. Эрон надел свой лучший серый костюм и дорогую рубашку. В руках он держал шляпу, а подмышкой – трость.

– Я не вижу в этом никакой логики, – рассуждал Иш, – как можно «расслабляться», засиживаясь допоздна за рюмкой или понапрасну теряя деньги за игорным столом, да потом еще плестись домой под дождем.

Расслабляться – это расслабляться, отдыхать, ничего не делать.

Эрон засмеялся и исчез в сумерках. Кто-то еще прошагал через всю комнату. Двери открывались и закрывались, но постепенно в большом доме на Филберт-стрит все стихло. Лишь дождь стучал по подоконникам. Иш придвинулся поближе к керосиновой лампе и приготовился насладиться тишиной.

Он давно заметил, что люди – большие любители поговорить и продолжают болтать, даже когда и говорить-то, собственно, не о чем. «Как же можно жить среди них?» – подумал Иш, но сразу же прогнал эту мысль как совершенно ненужную и вредную. Он попытался поразмыслить о сегодняшнем происшествии на холме, но даже то, что тогда всплыло из глубин его памяти, теперь исчезло без следа.

Что же с ним случилось? Иша мучило странное ощущение, будто он должен был и не смог сделать что-то важное. Его пронзила дрожь, словно боль в висках и запястьях вновь вернулась, отозвавшись во всем теле.

Но едва Джошуа Болт вошел в столовую, Ишмаэль отбросил мрачные мысли.

Джош кивнул, молча взял несколько газетных листов и уселся за стол с противоположной стороны. Ишмаэль с трудом понимал, о чем написано в газетах, так как не мог привыкнуть к стилю, в котором пишут репортеры дешевых изданий. Его поразило то, что о страшной трагедии, случившейся в прачечной, когда двое ирландцев засунули в котел работавшего там китайца, репортер написал как о забавном происшествии.