Он пробежал кончиком языка по ее губам, запоминая их очертания и мягкость. Потом он проскользнул внутрь и попробовал сладость ее рта, коснувшись каждой складочки, будто он целовал ее в последний раз. Ведь после этой ночи настанет неумолимое завтра.

— Твоя кожа, — прошептала она, откидываясь назад в его руках. Она удивленно провела рукой по его отросшей щетине. — Какая жесткая.

Он повернул голову, дотягиваясь губами до ее ладони.

— Я побреюсь.

— Нет. — Она схватила его за плечо, когда он хотел ссадить ее со своих колен. — Мне нравится чувствовать это, разницу между мужчиной и женщиной. Ты грубый там, где я нежная. Ты твердый там, где я мягкая. Я хочу ощутить все до конца, Девлин.

Он закрыл глаза, и Кейт увидела как подскочил вверх его кадык, когда он сглотнул. Она почувствовала спиной, как затвердел его член, и ей захотелось прикоснуться и к нему, она жаждала познать все его тело. Но она стеснялась попросить его позволить ей эту дерзость. Не сейчас, не сразу.

— Когда я тебя целую, у меня такое ощущение, что я пью пламя. — Она переместила руку с гладкого плеча на темный сосок, твердую шишечку, которую она почувствовала своей кожей, хотя эту шишечку прикрывали густые черные завитки. Сколько открытий ждало ее в теле этого человека, который был воплощением мужественности.

— Поцелуй меня, Девлин, дай мне еще раз отведать твоего огня.

И его поцелуй стал еще одним откровением, на сей раз он был не нежным, а почти до боли жестоким, настойчивым. Губы нетерпеливо посасывали ее губы, язык яростно врывался в ее рот, как будто Девлин хотел поглотить ее, втянуть в себя. И она подчинилась, она пила обжигающее пламя, стараясь утолить его жажду, которая мучила и ее, заставляя ее сердце колотиться о ее ребра. Жажду, которая нарастала в ней, вытесняя собой все, кроме страсти к этому мужчине, и утолить которую мог только его алчущий рот.

— Кейт, моя прекрасная Кейт, — шептал он, скользя губами по ее шее.

Девлин хотел насладиться всей ее прелестью, не упустив ни одной крупицы ее красоты. Груди, сочные, округлые, вздымались навстречу ему, маня спелыми плодами сосков. Свет от огня лизал ее кожу. Он потерся щекой о высокий холмик, его щетина заставила ее кожу покраснеть. Она застонала, мотая головой из стороны в сторону, хватая его плечи, в то время как ее пальцы судорожно гладили его тело.

Своим жадным языком он пробовал ее, ласкал ее соски, сначала один, потом другой, поглощая ее, пока она не застонала, изнемогая, требуя от него большего.

Никогда еще его не охватывала подобная страсть, он готов был проглотить ее. И в то же время хотел предаться ей всецело, отдать взамен каждую частичку своего существа.

— Спокойнее. — Он погладил ее бок, чувствуя, как она дрожит под его рукой. Нежнее и медленней, так будто у них впереди были все завтра… Именно так он должен ввести ее в царство наслаждения. Это был его подарок ей, взамен невинности, которую она дарила ему.

— Посмотрим, что скрывается за этими брюками, -сказал он, расстегивая пуговицы на полосатой, в елочку, ткани.

— Только женщина, — прошептала она, ее губы изогнулись в застенчивой улыбке. — Такая же, как те, которых ты знал.

— Нет, совсем другая.

Она вздохнула и потянулась к нему, когда он положил ее на мягкие банановые листья. От этого зеленого ковра распространялся завораживающий аромат. Она приподняла бедра, когда он спустил брюки на ее ягодицы.

Он раздевал женщин несчетное количество раз. Вот уж не думал, что белые льняные штанишки с маленькими розовыми бутончиками могут выглядеть соблазнительнее черного шелка и красного атласа. Сквозь ткань темнел треугольничек густо-золотых кудряшек, манящее гнездышко, которое ждет хозяина.

Он потянул конец светло-голубого пояса. Он и не подозревал, что невинность может быть настолько соблазнительной. Он медленно стянул с ее бедра влажный белый лен. Он поцеловал крошечную ямку пупка, ее тугой живот напрягся, почувствовав его трепещущий язык, восхитительные завитки между ее ног ласкали его щеку. О, здесь он задержался и стал глубоко вдыхать горячий мускусный аромат. Сладкий зной. Сладкое, жгучее возбуждение наполнило его душу.

— Я дрожу, Кейт. Как мальчишка.

Кейт погладила его черные волосы, зачарованная этим зрелищем — он распростерся между ее бедрами. Зачарованная не юношей. Не этим мужчиной, а языческим богом. Бессмертный возжелал ее, простую смертную женщину. Но он так на нее смотрел, что она тоже почувствовала себя богиней.

Она видела, какими глазами он смотрит на медленно соскальзывающий под его пальцами лен, покрывая внутреннюю поверхность ее бедер поцелуями, лаская ее быстрыми горячими прикосновениями языка. Это было невероятно: всякий раз, когда влажный кончик языка прикасался к ней, острая стрела наслаждения становилась еще острей, вонзаясь в ее нервы. И эти черные шелковые волосы так упоительно скользили по ее коже.

…Она почувствовала, как он повернул голову, и вот его губы коснулись влажных кудряшек и прячущихся под ними складок. Нет, она не хотела повернуть назад. Она познает все до конца, она насладится каждым мигом этой раскрывающейся ей тайны. Ее тело напряглось и стало похожим на скрипку, по которой водит смычком опытный музыкант, внутри нее зарождалась музыка, которая рвалась с ее губ, тихие дрожащие ноты.

О, Девлин, ты так хорошо это делаешь.

Ее тихие стоны казались Девлину волшебной мелодией Она приподнялась и напряглась под ним, ее напряжение нарастало, пока он пил росу с лепестков сокровенного женского цветка. Он нашел тугой бутон, который, как он знал, горит возбуждением и пульсирует. Губами, зубами и языком он ласкал этот притягательный маленький бутон, придерживая Кейт, когда она уворачивалась, не в силах перенести остроты наслаждения.

— Не прячься, любовь моя, доверься мне, — шептал он около волшебных завитков. — Дай мне показать тебе, насколько все это приятно.

— Покажи мне, Девлин, покажи мне все.

Она доверилась ему, окончательно и бесповоротно. Он дрожал при мысли, что она целиком в его власти. Он ласкал ее, пока она не закричала, пока не почувствовал, что ее тело содрогается под невидимыми вспышками наслаждения, достигшего пика.

— Я так долго ждал. — Он улегся на ее живот, водя рукой по выпуклости ее бедра. — Мне кажется, я хотел тебя всю свою жизнь.

— С первой встречи, — прошептала она, пододвигаясь к нему, когда он двинулся вверх, накрывая ее своим телом, — с первой встречи я мечтала об этом.

Желание свернулось в тугой узел в паху Девлина, оно больно пульсировало. Он смахнул волосы с ее щеки, разгоряченной румянцем. Густые ресницы опустились и не поднимались, как будто она стеснялась смотреть на него.

— Посмотри на меня, любимая. — Ему было необходимо видеть ее глаза, он должен был заглянуть в ее душу, чтобы понять, было ли там местечко для него.

Она открыла глаза, сверкающие голубые глубины наполнились любопытством и смущением. Когда он провел рукой по ее животу, она вздохнула. Он положил руку на мягкие завитки и начал одним пальцем нащупывать вход Гладкая теплая плоть сомкнулась вокруг него, когда он пробирался по этому девственному лесу. Боль желания становилась все мучительней, голодный зверь внутри него жаждал ее, требуя, чтобы он прорвал эту горячую тугую перепонку.

— Вели мне остановиться, Кейт, скажи, что ты передумала, и я оставлю тебя. Даже если мое сердце будет разбито.

— Нет, — сказала она, хватая его за руку. — Не уходи.

Он вошел в нее, чувствуя нежную перегородку, от его вторжения дрогнули ее бедра. В костре позади него треснуло дерево, сдаваясь огню.

— Назад пути не будет.

Она провела кончиком языка по губам, они упоительно заблестели.

— Я не жалею.

Так ли это? Может, ему остановиться? Но он понимал, что их судьбы уже переплелись.

— Кейт.

Его хриплый шепот проник глубоко в ее душу, как будто молитва сорвалась с его губ. Он нежно поцеловал ее, легко скользя губами, его теплое дыхание ласкало ее кожу. Кейт прижалась губами к нему, втягивая в себя запах его кожи. Соленая, с привкусом мускуса, манящие, почти неуловимые ароматы, непередаваемый вкус… вкус соли от тумана над морем в Корнуолле, терпкий запах молодых побегов после весеннего дождя. Ее запах впитывался в поры его кожи, а его аромат смешивался с ее потом.