Порывистый ветер не ослабевал; на лице от пыли образовалась корка. Томас провел рукой по голове — волосы слиплись.

Большинство глэйдеров уже поднялись и обсуждали внезапную перемену погоды. Однако голосов Томас не слышал — их перекрывал вой ветра.

Подошел Минхо. На ходу он сильно подался вперед; трепещущая одежда липла к телу.

— Наконец ты проснулся! — проорал вожак в полный голос.

Продрав глаза, Томас поднялся.

— Откуда тучи?! — прокричал он в ответ. — Мы же в центре пустыни!

Глянув на кучевые облака, Минхо снова посмотрел на Томаса и, присев рядом, произнес в сонное ухо:

— Ну надо же и пустыню поливать. Давай перекуси по-быстрому. Пора топать. Если повезет, успеем укрыться в городе и не промокнем.

— А если на нас нападет куча шизов?

— Будем сражаться! — нахмурился Минхо, словно раздосадованный глупым вопросом. — Что еще делать прикажешь? Еда и питье почти закончились.

Минхо прав. К тому же если глэйдеры сумели отбиться от десятков гриверов, то кучка полусбрендивших голодных утырков совсем не помеха.

— Ладно, заметано. Выдвигаемся. На ходу погрызу мюсли.

Через несколько минут глэйдеры вновь шагали в сторону города, а небо над ними темнело, готовое в любой момент лопнуть и истечь водой.

Всего в паре миль от ближайших зданий глэйдеры наткнулись на старика: завернутый в несколько полотен ткани, он лежал на спине. Первым его заметил Джек; вскоре — и остальные, включая Томаса.

Старику на вид было лет сто: темная-претемная морщинистая продубленная кожа, язвы и струпья на черепе, волос совсем нет… Должно быть, все из-за солнца. От одного его вида мутило, но Томас не мог отвести взгляда.

Старик еще не умер. Он дышал глубоко, однако его глаза взирали на небо безо всякого выражения. Этот человек словно ждал, что спустится некий бог и заберет его, лишив ничтожной жизненки. Глэйдеров он как будто не заметил.

— Эй! Старче! — прокричал Минхо, сама тактичность. — Ты что здесь делаешь?

При таком сильном ветре трудно было расслышать и здорового юношу. Вряд ли старик выдаст что-либо внятное. А может, он еще и слепой? Вполне вероятно.

Потеснив Минхо, Томас опустился на колени. От тоски в глазах старика разрывалось сердце. Томас помахал рукой у него перед носом: ноль реакции — ни моргнул, ни шевельнулся. Лишь когда Томас убрал руку, веки старика медленно опустились и снова приподнялись. Всего один раз.

— Сэр? — позвал Томас. — Мистер?

Собственные слова прозвучали очень странно, словно выдернутые из туманного прошлого. Едва попав в Глэйд и Лабиринт, Томас ни разу их не использовал.

— Вы меня слышите? Говорить можете?

Старик снова медленно моргнул.

Рядом с Томасом опустился на колени Ньют и, стараясь перекричать шум ветра, он произнес:

— Старик — настоящая золотая жила. Надо разговорить его. Пусть расскажет о городе. С виду он безвредный и должен знать, чего нам ожидать.

Томас вздохнул.

— Ага, только он, по ходу, нас даже не слышит. Какое уж там разговаривать!

— Не сдавайся, — произнес из-за спины Минхо. — Назначаю тебя нашим послом, Томас. Коли чувака, пусть расскажет все, что знает.

Почему-то захотелось отшутиться, однако Томас не сумел придумать ничего смешного. Если и был он хохмачом в прежней жизни, то чувство юмора пропало вместе с памятью.

— Лады, — сухо ответил Томас.

Перебравшись поближе к голове старика, он наклонился и посмотрел прямо в пустые глаза.

— Сэр! Нам очень нужна ваша помощь! — Кричать, конечно, не дело, и старик мог не так понять Томаса, но выбора не оставалось. Ветер крепчал с каждой секундой. — Скажите, в городе безопасно? Мы можем отнести вас туда, если вы не в силах идти. Сэр? Сэр!

Глаза, смотревшие до того мимо Томаса, в небо, медленно обратились на юношу. Неспешно, будто растекающаяся по стеклу черная жидкость, проявилась во взгляде осознанность. Старик разлепил губы и тихо кашлянул.

Томас оживился.

— Меня зовут Томас, это мои друзья. Мы шли через пустыню несколько дней, и нам нужна еда, вода. Что вы…

Он умолк, заметив, как беспокойно мечется взгляд старика.

— Все хорошо, мы вас не обидим, — поспешил заверить его Томас. — Мы… мы добрые. Просто нам очень нужна ваша…

Левая рука старика вдруг метнулась из-под покрывала и схватила Томаса за запястье с нечеловеческой силой. Томас вскрикнул и машинально подался назад. Железная хватка старика не давала даже чуточку пошевелить рукой.

— Эй! — закричал Томас, пораженный силой незнакомца. — Отпустите!

Старик покачал головой. В глазах его было больше страха, нежели угрозы. Он вновь разлепил губы и прошептал нечто совсем неразборчивое. Хватка его ничуть не ослабла.

Перестав бороться, Томас наклонился и, приникнув ухом к самому рту незнакомца, прокричал:

— Что вы сказали?

Старик опять заговорил сухим, зловещим, скрипучим голосом. Томас разобрал слова: «ветер», «буря», «кошмар» и «дурные люди». Н-да, настроения не прибавилось.

— Еще раз! — попросил Томас, не поднимая головы.

Теперь он разобрал почти все, пропустив всего несколько слов:

— Надвигается буря… несет кошмар… уходите… дурные люди.

Старик резко сел и, широко раскрыв глаза, принялся повторять:

— Буря! Буря! Буря!

Он повторял и повторял одно-единственное слово; с нижней губы протянулась и стала раскачиваться, словно маятник гипнотизера, тягучая струнка слюны.

Старик наконец отпустил Томаса, и тот, бухнувшись на ягодицы, отполз назад. За это время ветер успел набрать ураганную силу, готовый обрушить на головы глэйдеров кошмар, точно как твердил незнакомец. Мир потонул в рычании бури — казалось, вот-вот сорвет волосы и одежду. Почти все глэйдеры лишились накидок: хлопая на лету, простыни уносились прочь над землей словно армия призраков. Их припасы разметало во всех направлениях.

Преодолев сопротивление ветра, Томас кое-как поднялся на ноги, прошел несколько шагов и откинулся на спину, как будто ложась на невидимые ладони.

Рядом Минхо размахивал руками, отчаянно пытаясь привлечь внимание группы. Почти все заметили вожака и подошли к нему, включая Томаса, который наконец поборол растущую внутри панику. Это просто буря. Куда лучше, чем гриверы или психи с ножами. Или веревками.

Лишившись лохмотьев, старик скрючился на земле в позе эмбриона, подтянув к груди костлявые ноги, и зажмурился. Мимоходом Томас подумал: надо отнести его в какое-нибудь укрытие, отблагодарив за попытку предупредить о буре. Хотя чутье подсказало: старик станет кусаться, брыкаться и царапаться, но не даст унести себя прочь с этого места.

Наконец глэйдеры собрались, и Минхо указал на ближайшее здание. Бежать до него оставалось примерно с полчаса. При том, с какой силой дул ветер, как клубились тучи, густея и приобретая насыщенный, близкий к черному, фиолетовый оттенок, как носило по воздуху пыль с мусором, укрыться в здании казалось единственным разумным решением.

Минхо стартовал, и группа потянулась за ним. Томас сорвался на бег последним (как велел бы Минхо), радуясь, что не приходится идти против ветра. И только сейчас в памяти всплыли слова старика: «…уходите… дурные люди…» Томаса бросило в пот, но испарина быстро высохла, оставив на коже сухие соленые следы.

Чем ближе становился город, тем труднее было его разглядеть — такая густая висела в воздухе пыльная завеса, похожая теперь на бурый туман. Песчинки набивались в нос и в рот, в глаза, которые постоянно слезились. Приходилось смахивать с век и ресниц загустевшую слизь. Здания за пеленой песка нависали над парнями как зловещие тени, растущие с каждой секундой подобно гигантам.

Песчинки больно секли кожу. Время от времени, до смерти пугая Томаса, мимо пролетало что-то еще, покрупнее: ветка, нечто похожее на мышонка, кусок черепицы, бесчисленные обрывки бумаги, — и все это кружилось, вертелось в воздухе словно снежинки.