Был светлый майский вечер, небо чисто, погода прекрасная; русские, притаившись, чтоб не испугать неприятеля, сквозь ветви кустов могли видеть на спокойной поверхности Невы два красивые военные корабля, из которых выглядывали пушки. Трудно было ожидать удачи: но вот мало-помалу легкий ветерок превратился в сильный восточный ветер и пригнал огромную свинцовую тучу с градом. Герой-Царь, пользуясь удобной минутой, с своими лодками поплыл к кораблям. Наши были встречены градом выстрелов из пушек, сами отвечали из ружей, и кинулись на неприятеля. Гром, молния, град, дождь, завывание ветра, грохот пушек, перекаты ружейной пальбы, крики умирающих, раненых, русское ура! И посреди всего этого, как баснословный герой, Царь впереди всех бросается на неприятельский корабль с горящей гранатой[14] в одной руке и с шпагой в другой!.. Произошел страшный бой, и корабли сдались.
Вот как он сам рассказывает в письме к Апраксину о своем подвиге:
«Извествую вашей милости, что сего числа в 5 часу пришла на устье Невы неприятельская эскадра, (отряд флота) под направлением вице-адмирала господина Нумберса, о чем уведав наш господин фельдмаршал послал нас в 30 лодках; и мы пришед к устью, гораздо осмотрели неприятеля, я по нарочитом бою, взяли два фрегата: один Гедан о десяти, а другой Астрель о восьми пушках, а окон 14; понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдат унять было трудно, которые ворвався едва не всех покололи; только осталось 13 живых. Смею и то писать, что истинно с восемь лодок в самом деле было; и сею никогда не бывалою викториею вашу милость поздравя, пребываю».
После того в лагере на Охте было необыкновенное празднество в честь первой морской победы, и Царь и его поручик Меньшиков сделаны кавалерами Св. Апостола Андрея.
«Капитану Бомбардирскому, за взятие неприятельских двух кораблей, дан воинский орден Святого-Апостола Андрея, в походной церкви, после отдания благодарения Богу, за тот над неприятелем одержанный авантаж (победа). Тот орден положил на него Г. Капитана, Великий Адмирал и Канцлер Граф Головин, яко первый того ордена кавалер. За ту ж службу таковым же образом и Генерал-Губернатор Александр Данилович Меньшиков учинен кавалером реченного ордена[15]».
Под этим Царь приписал своею рукою: «хотя и недостойны, однако ж от господ Фельдмаршала и Адмирала мы с господином Поручиком учинены кавалерами Святого Андрея».
Остальные уцелевшие шведские корабли отплыли дальше в море, и Петр Великий остался полным хозяином всех берегов, а главное, устья Невы. Положение Ниеншанца казалось Государю неудобным; он долго ездил по Неве, вымерял глубину реки, объехал все острова, выбирая лучшее место. Прежде всего нужно было построить крепость: Шведы могли возвратиться, чтоб отнимать завоеванную у них землю; надо было от них защищаться. Наконец для крепости был выбран небольшой, низменный остров, называвшийся тогда Jänni-saari, Заячий остров, и Петр. Великий своими собственными руками положил первый камень.
Работа закипела. Нужно было рубить лес, очищать землю от хвороста и кустарника, насыпать новый высокий слой земли, строить стены крепости, дома в ней; на все это нужно было множество народу. Сначала Царь употреблял на это солдат, а между тем собирал на ту же работу жителей вновь завоеванной области, нынешней Петербургской губернии, тогда называвшейся Ингерманландиею; там же работали жители Олонецкой и Новгородской губерний, и сверх того Царь повелел высылать из России тысячи рабочих и мастеровых, в том числе Татар, Калмыков, Казаков, так что в тоже лето 40.000 человек трудились над постройкою крепости и домов.
Петру Великому так нужно было как можно скорее иметь крепость, что с самого начала многие из работников должны были работать голыми руками: не успели запасти на всех топоров, лопат и других орудий. Вырытую землю иногда люди носили на себе в мешках и даже в полах платья; кроме того у рабочих не было домов: поневоле надо было им жить в шалашах, в палатках; часто работали они под дождем, в болоте. И надо было торопиться: двенадцать тысяч шведского войска в начале июля шли из Выборга мешать Петру Великому в его трудах. Но Царь ни за что не уступил бы им своего начала: он взял свои два гвардейские полка, да еще четыре полка драгун, быстро пошел навстречу неприятелю, перешел через реку Сестру, не останавливаясь напал на шведское войско, сбил его, прогнал к Выборгу, отнял весь обоз, часть артиллерии, и вернулся к своей новой крепости наблюдать за работой.
Чтобы быть как можно ближе к крепости, Царь построил себе невдалеке от нее небольшой домик, сажен в 8 длины и сажени в 3 ширины. Великий человек, который мог бы выстроить себе великолепнейший в мире дворец, жил там в двух маленьких комнатках, отделенных одна от другой сенями. Этот домик был деревянный, снаружи выкрашен красной краской с белыми полосами, так что издали можно было принять его за кирпичный; это голландский вкус; в Голландии красят так многие дома. На крыше в средине была укреплена деревянная мортира, а по сторонам — две пылающие бомбы, также из дерева.
Как святыня для всей России, как предмет удивления для целого мира, домик Петра Великого теперь очень старательно сохраняется: для защиты его от непогоды, он обведен каменной галереей с крышей. На нашей картинке он нарисован в своем нынешнем виде, так что самого домика не видно.
Почти рядом с этим дворцом, любимец Государя Меньшиков, большой охотник до великолепия, построил себе также деревянный, но довольно большой дом. Царский был слишком тесен, потому иностранных послов Государь принимал в доме Меньшикова, там же давал обеды по большим праздникам.
Рабочих в первое время было так много и все, под глазами Царя, работали так усердно, что крепость была отстроена в четыре месяца. Посредине ее, во всю длину острова Енни-саари, был вырыт канал, чтобы в крепости всегда было довольно воды. Около этого канала была построена деревянная церковь во имя Св. Апостол Петра и Павла, и в том же году освящена была преосвященным Иовом, митрополитом Новгородским. Она была невелика и выкрашена под желтый мрамор; над входом в нее было три шпиля, на которых по праздникам поднимались корабельные флаги; на одном из них колокол днем и ночью бил часы. По сторонам канала, поодаль от церкви, было выстроено на скорую руку четыре ряда домиков, крытых, по финскому обычаю, берестою и дерном; в них помещались гарнизон, провиантские магазины, аптека, канцелярия, и т. д. От ворот крепости шел длинный деревянный мост на другой остров, нынешнюю Петербургскую сторону.
Каждый день от утренней зари до вечерней в крепости развевался Царский флаг, а по праздникам — особенный флаг, на котором был изображен двуглавый орел; в клюве и когтях его было нарисовано четыре моря: Белое, Черное, Каспийское и Балтийское. Утром поднимался Царский флаг, и раздавался пушечный выстрел: это было знаком к начатию городских работ; в 11 часов перед обедом, снова выстрел; третий раздавался вечером; тогда медленно спускался флаг, шумная деятельность утихала, работы прекращались.
Надзор за работами не мешал однако же деятельному и неутомимому Государю заниматься делами, еще более важными. Он принимал послов, заключал договоры, сделал множество внутренних распоряжений, съездил в Ладейное Поле, начал там строит 15 кораблей, указал, где строить укрепления на Котлине острове (Кроншлот и Кронштадт), оставил Меньшикова в Петербурге распоряжаться работами, и осенью отправился в свою столицу, Москву.
Уже без него в Петербург случайно зашел один голландский купеческий корабль, нагруженный солью и вином. Меньшиков очень хорошо понимал намерения своего Государя, знал, что торговля с иностранными державами необходима для России, для ее промышленности и просвещения, и потому очень ласково принял шкипера или капитана корабля. Чтобы заманить к новому городу и другие купеческие корабли, Меньшиков купил весь товар, подарил шкиперу 500 червонцев, богато одарил матросов и роскошно угощал их в своем доме. Это было в ноябре.
